– Насколько я понял, с самого начала так и планировалось: здешняя община – временная, а Досифей строит новую в Сибири.
– Конкретное место знаешь?
Парень покачал головой.
– Есть карта, – сказал он. – У Досифея, естественно. Это место где-то в районе Екатеринбурга вроде бы, но в глубинке, там, где никто не живет. Досифей постоянно говорит о пророчествах, которые утверждают, что весь мир уйдет под воду или будет страдать от нехватки воды и только Сибирь выживет!
– Старые сказки! – фыркнул опер.
– Сказки или нет – паства в то свято верит и готовится к переезду. Потому и церковь деревянная, и бараки – Досифей обещает, что на новом месте у каждого будет собственный дом и хозяйство.
– Что ж, с этим ясно, – сказала Алла. – Что-то еще? Вот, к примеру, меня интересует, что все-таки за религию исповедует Досифей?
– Православие, – ответил Артем. – Он и в самом деле знает обряды, хотя, насколько я в этом разбираюсь, проводит их сокращенную, если можно так выразиться – демоверсию. Он требует называть себя то «батюшкой», то «святым отцом», что уже само по себе ерунда какая-то…
– Простите мне мою серость, – прервала парня Алла, – а что, так нельзя?
– Видите ли, Алла Гурьевна, обращение «святой отец» принято у католиков. В православии же святость человека определяется только после его смерти.
– Почему?
– Чтобы не искушать, ведь тщеславие – грех.
– А католики не считают его грехом?
– Я говорю о правилах, Алла Гурьевна: ни один настоящий батюшка не потребует такого обращения к себе!
– Ладно, извините, – сказала Алла. – Что еще вы узнали о Досифее?
– Проповеди его – чистой воды отсебятина, он искажает смысл сказанного в Евангелии и Апостоле – не знаю, намеренно или случайно… Не смотрите на меня так, Алла Гурьевна: я знаю тонкости, потому что мой дядя, не забывайте, в определенный период моей жизни был мне ближе отца! Он научил меня… кое-чему. Папа возражал, но не препятствовал – считал, что я сам разберусь. Так и вышло, но Олегу я благодарен за то, что он, если можно так выразиться, расширил мои горизонты.
– А почему община называется «Святого Ангела»? – спросила Алла. – Что это за Ангел, есть ли у него имя? Я заметила, что в том месте, где в православных храмах расположен крест, в церкви Досифея – изображение существа с крыльями…
– Насчет Ангела, честно, я сказать затрудняюсь, – покачал головой Артем. – По-моему, никто толком не понимает, что это такое – вполне вероятно, и Досифей! Но у меня создалось впечатление, что в общине существует расслоение. Не в том плане, что кто-то руководит, а кто-то исполняет черную работу, а в том… Короче, часть людей там в курсе чего-то, о чем не знают остальные. И допускаю, что это касается Ангела.
– А книги их вы читали?
– О да, сделал над собой усилие – большей ереси я в жизни не читал! Это некая смесь православных историй и довольно топорно вплетенного в них откровенного сочинительства. Честно говоря, я не устаю удивляться, ведь в общине есть образованные люди!
– Что, никто не подвергает сомнению то, что написано в этих книгах? – решила уточнить Алла.
– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Артем. – Недавно Досифей отчего-то вздумал приблизить меня к себе, и я надеюсь, мне удастся узнать побольше.
Алла прекрасно понимала причину, по которой «батюшка» возжелал иметь симпатичного парня при себе: служители церкви издревле пользовались красивой внешностью людей, справедливо считая, что она помогает привлекать паству, а ее обладатели имеют влияние на других и способны убедить их в чем угодно. Она видела лица «прихожан» общины и пришла к нескольким выводам. Во-первых, большую ее часть составляют женщины средних лет. Объяснимо, ведь именно эта категория населения с неустроенной личной жизнью наиболее подвержена чужому влиянию. Мужчин примерно в два раза меньше, и большинство из них не могут похвастаться симпатичной внешностью. Правда, Алле попались несколько молодых хорошеньких девочек и парочка подростков мужеского пола, тоже с вполне себе миленькими мордашками – судя по всему, Досифей нашел им соответствующее применение. Оставалось надеяться, что в общине не практикуются преступления сексуального характера!
– Еще я знаю, что в общине есть «Дом Святого Ангела», – сказал вдруг Артем.
– Что еще за дом? – переспросил Антон.
– А вот это мне как раз и неизвестно! Думаю, еще одна церковь… или часовня, может быть. Или просто чей-то дом, куда пускают избранных.
– Для чего?
– Для поклонения идолу, вероятно.
– Вы думаете, что в общине есть что-то вроде языческого святилища? – удивилась Алла.
– Типа как у буддистов, что ли? – заинтересовался Антон. – Куча богов и для каждого – храм?
– Это у индуистов, – поправила коллегу Алла. – Буддисты верят только в Будду.
– Без разницы, – отмахнулся Шеин. – Так как? – его вопрос был обращен к Артему.
– Не знаю, но надеюсь в скором времени разобраться, – ответил тот. – Если что-то выясню, обязательно сообщу вам через папу: здесь связь плохая или ее вообще нет, и даже с ним мне приходится встречаться лично. Он позвонит вам и все передаст.
– Слушай, Тема, – проговорил Антон, называя парня на «ты» и уменьшительным именем, даже и не подумав спросить на это разрешения, – у меня будет к тебе конкретное поручение. Сделаешь?
Артема не смутила такая фамильярность, и Алла снова мысленно попеняла на пресловутую мужскую солидарность, позволяющую представителям сильного пола свободно общаться, игнорируя условности любого рода: назови мужик мужика «друг», «приятель», «кореш» и так далее, и вот они уже и в самом деле близки, как братья!
– Постараюсь, – ответил между тем сын Мономаха. – О чем речь?
– Нас заинтересовали два человека в общине – ну, помимо Досифея…
– Я даже знаю кто! – перебил опера Артем. – Марфа и Константин?
– Точно! Пугающие личности, не находите, Алла Гурьевна?
– И не говорите, – согласилась она, – особенно Марфа – просто сбежавший с острова Пасхи каменный идол!
– Ее все боятся, – кивнул Артем. – А она трепещет только перед Досифеем.
– Прям трепещет?
– Видимо, он знает о ней то, чего никому другому знать не положено, – предположил парень. – Или еще как-то на нее воздействует…
– А Константин этот, – вмешался Антон, – что о нем можешь сказать?
– Он не лучше Марфы, – ответил Аартем, – только вот между ними расклад иной: похоже, именно Досифей опасается Константина, а не наоборот!
– Надо бы выяснить, кто эти ребята, – пробормотал Антон. – Я хотел их сфоткать на мобилу втихую, но сотовый разрядился, как назло, а зарядить-то и негде было! Можно, конечно, художника нашего привлечь… Сможешь их ДНК добыть?
– Попытаюсь.
– Отличная мысль! – похвалила коллегу Алла. – Если эти двое попадали в поле зрения следственных органов в последние десять лет, мы, скорее всего, найдем их в базе! Это расскажет нам лишь об их прошлом, если повезет, но надо же с чего-то начинать! К сожалению, мы не обнаружили в гараже общины внедорожников, поэтому пока что связать смерть вашего дяди и членов общины не представляется возможным. Единственное, что их связывает, это место убийства…
– Я уверен, что связь есть! – воскликнул Артем. – Просто мы еще мало знаем!
– Только осторожнее, ради всего святого! – предупредила Алла. – Если вы правы, и кто-то в общине способен на убийство, вы тоже в опасности!
– Алла Гурьевна, я не вчера родился, – отмахнулся Артем. – Обещаю, что буду осторожен: папа мне все уши на эту тему прожужжал!
– И правильно сделал!
Было уже около полуночи, когда они расстались с Артемом. Алла и Антон уселись обратно в машину и тронулись в путь. Настроение Шеина заметно улучшилось – он прямо-таки лучился оптимизмом.
– Это безумие! – процедила Алла, сердитая и на него, и на Артема, и, больше всего, на Мономаха. – Как можно проявлять такую беспечность?! Князев совсем умом тронулся, если не видит, какой опасности подвергает сына! Кто, скажите на милость, дал ему право заниматься частным расследованием? Он нам только мешает!
