Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ) - Коннелли Майкл

Он посмотрел вверх на прорубленную кривую тропу. Снова позвал ее. День угасал, тени густели, и, перешагивая и обходя гнилые стволы, остовы животных и сброшенную змеиную кожу, он чуял сознание этого нижнего мира, как если бы спрятанное здесь было вовсе не мертвым, но очень даже живым. Застойный воздух казался горячим тяжелым дыханием, а вместо ожидаемой глухой тишины вокруг стоял смутный гул. Тихая однотонная песнь, которую пела сама земля. Он рубил, продирался, полз и остановился, когда снова смог встать. Поглядел по сторонам. Чувство направления ускользало, в лишенном теней мире скользили тени и звучал этот низкий гипнотический гул. Он вышел на прогалину между нескольких сосен, уронил мачете, натершее кровавую мозоль на большом пальце, и прислонился к дереву. Одежду и волосы покрывали колючки.

Потом рухнул на колени и принялся грести руками землю, словно пытаясь отыскать какой-то ответ, зарытый именно в этом месте. Сам не зная почему, он копал, пока руки не покрылись комками испачканной кровью земли. А потом упал и перекатился на спину. Сквозь лианы виднелось лавандовое небо.

Она в баре. Вставай и выбирайся отсюда.

Колберн вышел из леса как карикатура убийцы: мачете в руке, кровь на футболке и джинсах, кровь в ботинках, перепачканные лицо и шея. Из кошмара в реальность. Он проковылял через двор мимо сарая, сел в алюминиевое кресло и уронил мачете на землю. Холмы лежали в умирающем свете. Вдалеке кто-то завыл. Колберн всмотрелся в наступающую ночь и попытался представить себе смеющуюся Селию.

Мальчик прятался в заросшем лианами доме до темноты, дожидаясь покрова ночи, чтобы отправиться на поиски, и, когда стемнело, пошел в долину, иногда подсвечивая себе зажигалкой. Вспыхивающий и гаснущий одинокий язычок пламени. Желая оставаться незамеченным, он проходил немного, а потом садился и прислушивался к шорохам ночных животных вокруг. Мелких тварей, которые заставляли его вертеть головой и не давали заснуть, пока он искал крупную тварь на двух ногах. Сгорбленную несуразную тень.

Мальчик шел низинами, потом вынырнул из кудзу на обрыве, нырнул обратно и крадучись пробрался по канаве. Сел на землю, прислонившись спиной к упавшему дереву, откинув голову. Веки отяжелели, и он уже почти спал, когда услышал, как мужчина разговаривает сам с собой, и привстал.

Голос, казалось, слышался со всех сторон одновременно, и мальчик не мог определить направление. Непрерывный поток безумных слов в темноте, прерываемый только чмоканьем губ. Мальчик тихо встал на колени, тихо поднялся на ноги и вытянул голову вперед, как будто это могло как-то улучшить его ночное зрение. Голос двигался, потом он услышал, как мужчина споткнулся и упал. Короткое проклятие раздалось прямо перед мальчиком, он сделал шаг вперед, и мужчина, казалось, затих, лежа на земле. Мальчик сделал еще несколько шагов, но остановился, услышав, как мужчина зашевелился и снова заговорил, и различил его черный силуэт.

Мужчина продолжал говорить. Вопросы и ответы, повторяющиеся снова и снова по кругу, голос то повышался, возражая собственному вопросу, то звучал как лепет провинившегося ребенка. Он все говорил и брел через лес, и мальчик шел за ним, пока мужчина не подошел к гребню холма и не остановился. Быстрое движение и крохотный огонек спички. Мужчина посмотрел себе под ноги, задул спичку и вскарабкался на гребень. Встав наверху, он зажег еще одну спичку, отдал себе какой-то последний приказ и исчез внизу, в пещере.

Колберн просидел всю ночь, обратив лицо к долине, то задремывая, то просыпаясь. Когда начало всходить солнце, он встал из кресла. Рука болела от размахивания мачете, огрубевшие ладони исцарапаны. При первом же шаге рана на ноге напомнила о себе, и он поморщился и снова сел. Снял ботинок и оторвал от кожи носок, превратившийся в корку спекшейся крови.

Прохромав в дом, он зашел в ванную, разделся, включил душ и вошел в кабинку, смывая хлопья грязи и запекшейся крови. Раны на руках и ногах снова начали кровоточить. Он вышел из душа, сел на крышку унитаза, прижимая полотенце к разрезу на ноге, чтобы остановить кровь, и задумался, что делать дальше.

Он надел грязную футболку и джинсы, взял в руки ботинки и окровавленный носок, вышел из дома и сел в грузовик. Въехал в город, нарушив тишину раннего утра тарахтением дизельного двигателя. Запарковался за своим зданием, вошел внутрь и переоделся в чистые джинсы и футболку. Взял рулон марли, отрезал несколько полосок ткани от старой рубашки, обмотал вокруг костяшек пальцев и забинтовал марлей, потом проделал то же самое с ногой. Надел чистые носки, попытался смыть кровь с ботинка над раковиной, потом натянул его и заклеил разрез в вытертой коже несколькими полосками клейкой ленты. Его грязная одежда валялась комком на полу, и он поднял ее, вышел в переулок и бросил в мусорный бак.

Он подъехал к бару и дернул дверь, зная, что если она где-то здесь, то появится к обеду ради мальчика, и решил дождаться этого момента. Не буду рассказывать обо всей этой срани, что лезет мне в голову, просто скажу, что рад ее видеть, что никуда не уезжаю. Я жалкий сукин сын и никогда больше не откроюсь тебе с этой стороны. Плевать, что ты не рассказала о том, что мой отец приходил к твоей матери. Мне все равно. Это в прошлом. Он еще раз подергал дверь, как жертва какого-то неудачного розыгрыша, а потом вернулся к себе, сел на пол и стал смотреть на медленные тени людей, проходящих мимо по тротуару под ползущим вверх утренним солнцем. Усталый, с кругами под глазами, он начал клевать носом и в полусне увидел дом Селии и ее мать, изможденную женщину, как она стоит в своей спальне, глядя на фотографии, снятые со стены и сложенные в коробку, ища знакомые лица из прошлого, гадая, где они, сжимая длинный нож в руке с побелевшими костяшками, – тонкие ноги, ветхое сморщенное тело с дряблой землистой кожей, – голоса долины слились с ней, и беззвучно, как бесплотный дух, обитающий в тяжелом вязком воздухе, она подплыла по коридору к двери комнаты, где спали Колберн и Селия, недоумевая, кто лежит рядом с ее дочерью, и тут он вздрогнул и проснулся, тяжело дыша и выпучив глаза. Полный уверенности, что в доме кроме него еще кто-то или что-то есть, он ждал звука шагов или угрожающего голоса. Но вокруг был лишь бледный полуденный свет.

Колберн поехал обратно в бар, но Селии там не оказалось. Он ожидал застать мальчика, но не нашел и его. Поехал к ней домой, но там стояла тишина, и он встал на границе кудзу и ждал, когда она появится на тропе и скажет: думала, никогда уже не выберусь. Не хотела тебя пугать. Поехали в бар, выпьем пива. Потом он оглядел долину и вспомнил ее рассказ о похороненном там внизу доме. Вспомнил, что ее мать верила, что там есть нечто, что соединяет нас. Спасает. Он разглядел в чреве долины поросший лианами холмик, под которым скрывался дом. Обвитая зеленью труба, торчащая в небо, как безнадежный вопль о прощении. Он схватил мачете и снова нырнул в чащу.

Мальчик всю ночь ждал, когда мужчина появится из дыры, в которой исчез. Сквозь лианы забрезжил бледный свет зари, но он ждал. Запели птицы, он ждал. Утро разгоралось, заметно потеплело, воздух под лианами становился все более затхлым, но мальчик все ждал. Потом он подобрался к гребню, вскарабкался наверх и встал у входа в пещеру. Глянул вниз. Увидел дно и набрался смелости.

Он спрыгнул в дыру. На дне валялись огарки свечей, и он выбрал самый длинный, зажег его и начал неспешно спускаться в тоннель. Свет свечи выхватывал из темноты всякое: обертки продуктов, разрозненные клочки одежды, куриные кости, пустые пивные банки. Он шел по непрерывающемуся следу мусора, и тут на него обрушился запах. Смрад. Запах налетел вместе с ветром, вдруг повеявшим в тоннеле, и мальчик согнулся пополам и закашлялся. Двинулся дальше, и у него начались спазмы. Мышцы свело, глаза заслезились, тело сотрясали рвотные позывы. Поднявшись, он натянул футболку на рот и нос, но с каждым шагом по тоннелю воздух все сильнее пах смертью. Он шел все глубже в темноту, сопровождаемый лишь собственной тенью и страхом. Язычок пламени дрожал в удушливом воздухе, и он жалел, что в руках ничего нет – ни топора, ни палки, ни еще чего-нибудь кроме свечи, которая бесполезна против монстра, который, он знал, ждет впереди. Через каждые несколько шагов он останавливался, замирал и прислушивался, силясь расслышать бормотание мужчины, но слышал лишь стон пещеры.