Нужную хату нашли быстро, привычно сориентировавшись по скоплению местных жителей. Несколько разновозрастных женщин стояли в сторонке, о чем-то негромко разговаривали, то и дело вытирая платками заплаканные глаза. Два старика, далеко за семьдесят, степенно гладили седые бороды и общей панике не поддавались.
Орлов попытался, но так и не смог припомнить ни одного случая, чтобы в тихой и неприметной деревеньке происходили убийства. Оттого, видно, народ и волновался.
– Гражданочки, – уважительно обратился Клим к встревоженным женщинам, – попрошу вас разойтись. Сейчас здесь будут проходить следственные действия, и посторонние только будут мешать работе. А вас, отцы, я попросил бы остаться в качестве понятых.
Оперативники вошли во двор. Следом, кряхтя и опасливо озираясь, прошли старики. Березовая поленница у сарая была наполовину разобрана, поленья в беспорядке валялись по всему огороду.
Капитан остановился, хмуро оглядел потревоженное хозяйство, легонько поддел одно полено ногой.
– Вроде бы не время топить, – заметил он и кивнул на разворошенную поленницу. – Не иначе, преступники искали здесь чего-то. Отцы, – обратился он к старикам, – у них тут всегда такая бесхозяйственность?
Жилистый старик в облезлой фуфайке зябко поежился, окинул двор хозяйским взглядом и серьезно заявил:
– Не, досель такого беспорядка тута не замечалось. Все было справно. Да они и живут-то здеся, кажись, второй месяц. Девка симпатишная, паренек к ней один иногда заглядывал. Молодые, одно слово. А что б вот так постоянно проживать тута… такого нет, парень точно не проживал. Так… заглядывал временами. Сказать плохого ничего не могу, девка хоть и молодая, но уважительная, всегда первая здоровалась… А сам дом – Нюрки Федулихи, пустила она пожить новую жиличку. Та ей сразу за пару месяцев наперед заплатила… Имеются, наверное, деньги-то… А так больше никто не ходил тут… я не замечал.
– Подругу я ее как-то видел, – вспомнил второй старик, широкий в кости, в холщовой рубахе навыпуск. – Прихрамывала она еще… не так, чтобы сильно, но… заметно. А так… верно, никто сюда больше не ходил.
– Орлов, – окликнул Клима Копылов, высунувшись из низкой избяной двери, – поди сюда. Потом поговоришь… Тут такое…
Под ногами Орлова жалобно скрипнули доски расшатанного низкого порога, капитан пригнулся и вошел в небольшую уютную горницу. Сразу же в глаза бросилась стоявшая возле окна двуспальная кровать с блестящими шарами на спинке. На скомканной простыне, скрючившись, лежала женщина в нейлоновой розовой сорочке, задранной на спину. Руки и ноги ее были туго связаны разорванным пододеяльником. Цветастая наволочка на пуховой подушке, покрывавшая ее голову, была пробита несколькими пулями, выбитый из подушки пух мягкими снежинками лежал на самотканых половиках.
Рядом с кроватью на полу, широко разбросав руки, лежал парень в семейных трусах и накинутом на голые плечи пиджаке. Судя по тому, что возле его правой руки валялся тяжелый табурет, парень в последний момент пробовал защититься. На простреленной в двух местах груди обильно запеклась темная кровь.
– Это Чекан, – сразу опознал убитого Журавлев. – Кстати, это его отпечатки были на выкидном ноже и на топорище. Думаю, деньги не поделили, которые Чекан у кассирши украл.
– Похоже на то, – согласился Семенов и философски заметил: – Большие деньги – это всенепременно зло. Ни самого теперь нет, ни его подруги. А девка, должно быть, красивая была.
Орлов двумя пальцами приподнял за уголок подушку и заглянул в бескровное лицо девушки, уже начавшее покрываться трупными пятнами. Встретившись с мертвенно-пустым взглядом, Клим удивленно присвистнул:
– Да это же моя хорошая знакомая Зинка-Мальвинка! Вот так встреча.
Он сокрушенно покачал головой, с сожалением разглядывая ее правильные черты и накрученные на бигуди густые, свалявшиеся от крови рыжие волосы.
– Эх, Зинка, Зинка, – вздохнул Орлов, – так я и думал: закончишь ты свою никчемную жизнь вот так, бесполезно. Потом вдруг резко обернулся к оперативникам: – Мачехин, Игнат, как ты говорил фамилия той девушки?
– Которой? – не сразу понял Мачехин.
– Уборщицы из сберкассы.
– Серова! Клава Серова!
– Вот ребус и сошелся, – удовлетворенно хмыкнул Орлов и потер сухие ладони. – Та девчонка, ну, Клавка эта, – родная сестра Зинки. – Он глазами указал на убитую. – Зинка перевезла Клавку из Инжавино в областной центр и, по всему видно, устроила уборщицей в сберкассу, пока та не закончит курсы кассиров. Чекан, наверное, и подключил сеструху к этому делу. Обманом или еще чем смог на нее повлиять… В общем, она сбежала или где-то затаилась, а может, они ее раньше убили. С них станется. Симерикин, – окликнул он судмедэксперта, – можешь сказать навскидку, когда примерно произошло убийство?
– Думаю, не более суток назад, – отозвался Симерикин, разглядывая тела. – Между двадцатью четырьмя и двумя часами ночи.
– Кто-нибудь в деревне слышал выстрелы? – повернулся к старикам Орлов. И, видя, как они неуверенно жмут плечами, пробормотал: – Понятно. Ладно, ребята, за работу. Составляйте протокол осмотра, опрашивайте свидетелей, короче, пошевеливайтесь. Да позвоните откуда-нибудь, чтобы труповозку прислали. Не то наши жмурики скоро вонять начнут.
Глава XIX
Контуженная нога с каждым днем давала о себе знать все больше; иногда вдруг наставали моменты, когда из-за резких болей невозможно было ступить: нога ни с того ни с сего становилась деревянной, словно чужой, отказываясь подчиняться. Журавлев еще какое-то время кое-как умудрялся самостоятельно справляться с недугом: привычно колол английской булавкой в определенное место – боль понемногу уходила, нога потом день-два двигалась исправно. А потом невыносимая боль возвращалась с новой силой, и терпеть уже было невозможно. Продолжаться так долго не могло. В конце концов, это сказывалось и на службе. В очередной раз испытывая угрызения совести перед ребятами за свою внезапную немощь при задержании одного шустрого воришки, Журавлев, когда немного полегчало, отправился в расположенный неподалеку госпиталь, чтобы посоветоваться с врачом.
Госпиталь временно располагался в трехэтажном здании бывшей школы, и найти нужный кабинет было не так-то просто. Илья долго бродил длинными запутанными коридорами, пока не встретил стройную медсестру в белом халате и белой косынке, аккуратно повязанной поверх тщательно забранных под нее волос. Ее милое личико показалось Журавлеву знакомым, но разглядеть его на большом расстоянии – а девушка перед ним как раз только что завернула в дальний коридор – не представлялось возможным.
– Девушка! – окликнул он медсестру. – Не могли бы вы подсказать, как мне найти доктора?
Медсестра обернулась, и ее большие красивые глаза сейчас же залучились ясным светом, а белые, будто накрахмаленные щеки покрыл легкий румянец. Она робко улыбнулась, и на ее щеках образовались две трогательные ямочки.
– Илья?! – воскликнула медсестра и поспешила ему навстречу. – Здравствуйте! Вы к нам по делу или приболели?
Журавлев узнал в медсестре Ольгу Владимировну Мантову, сожительницу своего приятеля капитана Филимонова. Он хоть и видел ее всего второй раз, но не узнать эту эффектную женщину не смог, даже если бы захотел.
– Фронтовая контузия замучила, – ответил он с несвойственным для себя смущением и коротко, чтобы Ольга не заподозрила его в нытье, рассказал о своем недомогании.
– Ой, Илья, знаете, какой у нас доктор замечательный! – Ольга тотчас же горячо принялась ему рассказывать о достоинствах знакомого профессора. – Демьянов Владимир Николаевич – всем докторам доктор. Великий человек! Он вас мигом вылечит. – Она взяла Илью за руку и как маленького повела за собой. – Сейчас сами увидите, что за человек наш Владимир Николаевич.
Профессор и вправду оказался душевным человеком и после внимательного осмотра назначил лейтенанту лечение. И даже выдал целую баночку особой мази, изготовленной по его собственному рецепту.
