Белая как снег - Бьорк Самюэль

Миа покачала головой.

– Я не пью.

– Вообще?

– Очень редко. Мне не нужно опьянение. Мир нравится мне таким, какой он есть.

Последнее она зря сказала. Миа увидела, что швед нахмурился, и лицо его приобрело выражение, словно она напомнила ему о чем-то.

– Но это просто мое тело и моя голова. Большинство моих знакомых выпивают, да весь мир этим занимается. Ведь именно это и делают все люди, пьют, разве не так? Так что в каком-то смысле я ненормальная.

Патрик улыбнулся, но вид у него был слегка взволнованный, когда он попробовал вино.

Господи, Миа.

Ну хватит уже.

Неужели обязательно всегда говорить, что думаешь?

Внезапно смутившись, Миа отвернулась и сделала вид, что рассматривает бюст Шивы. Таинственный и противоречивый бог Шива – и мужчина, и женщина; и аскет, и зверь; и созидатель, и разрушитель, был женат на Парвати. Миа вдруг представила Сигрид в школьном классе, сидевшую перед ней. Урок религии. Учитель опять тяжело вздохнул, увидев, что у сестры снова есть вопрос. И созидать, и разрушать. Кашлянув, Миа краем глаза взглянула на шведа в надежде, что она не оборвала нити между ними. Им ведь надо работать вместе, плотно, возможно, долго, пока все не закончится, но психолог очевидно спокойно отнесся к высказыванию Мии. Он открыл блокнот, держа бокал в другой руке.

– Хочешь услышать конкретные замечания?

Он хитро посмотрел на нее из-за бокала, когда до них донесся аромат жареной баранины и красного карри.

– С удовольствием.

Стол ломился, блюда источали сильные запахи другого мира.

– Давай сначала поедим?

– А это обязательно?

– Ты хочешь услышать сразу же?

– Конечно. Больше не могу ждать.

Он посмеялся.

– Ты всегда такая прямая?

– Да. К сожалению.

– Это очень бодрит. Думаю, мы сработаемся. Жду не дождусь продолжения.

Психолог улыбнулся, поднял бокал и аккуратно передал ей свой блокнот через стол с белой скатертью.

– Видишь?

– Да.

– Думаю, ты на сто процентов права.

Фредрик Риис так долго сидел у зеркального окна в комнату для допросов, что у него затекли все мышцы, но происходящее внутри настолько заинтересовало его, что он был не в силах встать с места. Мунк резко начал по существу преступления, ведь следователи были уверены, что поймали преступника. Гуннар Педерсен дрожал как осиновый лист, мертвенно-бледный и готовый признаться во всех грехах, но потом, после прихода адвоката, подозреваемый смог собраться и внятно говорить. Тут Фредрик понял, что все не так просто, как он думал. Педерсен виновен, да. Но он не убивал. Это становилось очевидным. Фредрик заметил это и по Мунку, который был исключительным профессионалом в ведении допросов. Чем больше показаний давал Педерсен, тем мягче становился тон следователя. На последнем этапе допроса, когда Фредрик наконец решил немного размять ноги и сходить за кофе, в комнату вошла Анетте Голи с двумя стаканчиками кофе, один из них, к счастью, предназначался ему.

– Как там дела? – спросила она, опустилась в кресло рядом с ним и с интересом посмотрела в двустороннее зеркало.

Странно было видеть ее такой. Сидящей. Фредрик знал, что Анетте была первой из тех, кого Мунк позвал работать к себе в отдел, и отлично понимал почему. В Грёнланде у нее было прозвище «Заяц Дюраселл». Ее должность – полицейский адвокат, но на деле чем она только не занималась. За годы работы вместе Фредрик почти никогда не видел ее просто сидящей, обычно она всегда с телефоном, приклеенном то к одному, то к другому уху. Все знали, что у Мунка были плохие отношения с начальством, как со старым, так и с новым, и именно Анетте держала оборону и на этом фронте, заботясь о том, чтобы сотрудничество с руководством было плодотворным. Да уж, поразительный сотрудник.

– Мы поймали его? – тихо спросила она, подвинув Фредрику стаканчик.

– Нет, к сожалению.

– Точно?

В голосе прозвучали нотки разочарования – такое же чувство посетило и Фредрика пару часов назад.

– Увы. Ну я думаю, что нет. И Мунк, кажется, тоже. Наверное, оставим его на ночь, правда, адвокат пытается добиться освобождения уже сейчас.

Голи нахмурилась и сделала глоток кофе.

– И что там случилось?

Риис расстроенно покачал головой.

– Да самая простая история с грустным концом.

– Перескажи мне кратко, – сказала Голи, посмотрев на один из своих телефонов. – Потом я должна бежать.

– О’кей. Гуннар Педерсен. Бухгалтер на фирме ООО «Фредрик Риис».

Голи немного улыбнулась.

– Вот-вот. Странное совпадение. Может, мне надо было туда идти работать?

– Я рада, что ты здесь, среди нас, – заверила его Голи, быстро ответив на смс.

– Как бы то ни было. Я не знаю, по какой причине: может, ему было скучно в браке или вообще в жизни. Оказалось, что в последние годы он ни на шутку увлекся гэмблингом.

– Так?

– Не очень понятно, каким именно, но что-то связанное с этими игровыми автоматами – они повсюду стоят. Ну знаешь, кидаешь пару крон, он загорается, и тебе надо собрать ряд из трех лимонов – в таком духе.

Голи проигнорировала следующее сообщение в телефоне.

– Так его увлекли игровые автоматы? Взрослого мужика?

Риис пожал плечами.

– Похоже, это бывает чаще, чем мы думаем. Довольно обычная проблема, как оказалось. Кратковременное чувство счастья. Выброс допамина. Не знаю.

– Как грустно.

– Это да. Потом были еще какие-то дела, какие-то не продавшиеся акции, команда игры в покер, которая, по его словам, обманула его…

– В общем, трудности с деньгами.

– Да. И в момент отчаяния он взял из кассы деньги, не так много, пятьдесят тысяч, но его поймали и уволили, и все это прилично выбило его из колеи.

– Но это же он был за рулем наехавшей на Рубена машины?

Фредрик кивнул, отпив кофе.

– В состоянии алкогольного опьянения. Уж не знаю, где тут правда, но раньше у него не было никаких проблем, а теперь их образовалось множество. Он плохо помнит аварию, видимо, все было как в тумане. Но признает, что украл фургон из химчистки в качестве мести. Он не вполне уверен, но подтверждает, что был за рулем в нетрезвом виде в тот день. И предполагает, что наехал на машину, в которой сидел Рубен, потому что на следующее утро проснулся со сломанным носом и кровью на коленях джинсов.

– О’кей, – кивнула Голи, снова посмотрев на телефон, когда адвокат и ссутулившийся Педерсен встали с мест.

– Ну, по крайней мере мы все прояснили, – сказала Голи. – Можем вычеркнуть это из списка.

– Результаты ДНК пришли? От окурков?

Голи покачала головой.

– Говорят, в течение завтрашнего дня. Извини, мне придется ответить на звонок.

Мунк припарковал машину в гараже перед белым домом, выключил двигатель и решил секунду посидеть за рулем. Дом. Сад. Потрясающая жена. Прекрасная дочка четырнадцати лет. В такие дни, как этот, он часто задавал себе вопрос, зачем вообще делает то, что делает. Почему нельзя вместо всего этого просто побыть дома? Включить симфонию. Открыть окна в сад. Полить розы. Осенью ему исполнится сорок три, но ощущал он себя много старше. И такой день, как сегодня, ситуацию не улучшал. Неудачник. Бедный мужик, всего лишь искавший смысл жизни, пару раз оступился, лишился работы и чуть не оказался убийцей. Только случайность спасла его. Мунк грустно покачал головой, вышел из машины, закурил и посмотрел в небо. Апрель в Осло. Дни светлее. Мягкие приятные сумерки над городом, запах весны. Неужели это было ошибкой? Решение открыть свой отдел. Это всего лишь его амбиции? Он увидел жену в окне и сделал пару шагов к дому. Она сидела на диване, подогнув ноги под себя. Свет лампы падал на книгу, почти выпавшую из ее рук. Уснула. Устала. Неудивительно. Работа на полную ставку в классе беженцев. Дети мигрантов, сбежавших от ужасов мира, Марианне учила их норвежскому, помогала найти место в новой стране, в новом мире. Он любил ее за это. За то, что она такая. Помогает другим. Ничего не прося взамен.