Она подняла взгляд и посмотрела мне в глаза.
– Кровь принадлежит Пифии, – сказала она, и это прозвучало пугающе, почти мелодично. – Кровь принадлежит Девяти.
Глава 63
Врачи «Скорой», которые осмотрели Лаурель, настояли на том, чтобы осмотреть и меня. Я хотела сказать им, что кровь не моя, но не смогла выговорить ни слова.
Агент Стерлинг присела рядом со мной.
– Ты сильная. Ты справилась. Все это – не твоя вина.
Профайлер внутри меня знал, что эти слова – не только для меня. Я убила свою мать. Она убила своего отца.
Как человек может пережить такое?
– Каким бы трогательным ни был этот момент, – прервал мои мысли чей-то голос, – некоторым из нас пришлось обманывать, шантажировать федеральных агентов и/или непосредственно угрожать им, чтобы пройти за полицейское ограждение, и мы не из тех, кто хорошо умеет ждать.
Я подняла взгляд и увидела, что в метре от меня стоит Лия. К ней прижалась Слоан, в ее лице застыла ярость. Позади них стоял Майкл, и он крепко держал Дина. Все тело моего парня было напряжено.
«Майкл шантажировал агентов, – подумала я. – А ты, Дин, им угрожал. Непосредственно».
Дин всю жизнь тщательно контролировал эмоции, никогда не терял контроль, сопротивлялся даже малейшим проявлениям насилия. Просто по тому, как он стоял, как он поглощал меня взглядом, будто человек, умирающий от жажды в пустыне, который сомневается, не мираж ли перед ним, – тебе было все равно, что тебе придется сделать, кому ты сделаешь больно, кому ты будешь угрожать.
Ты был готов на все ради меня.
Я встала – ощутила, как дрожат ноги, – и Майкл отпустил Дина. Он подхватил меня, не дав мне упасть, и что-то внутри словно разбилось. Онемение, которое до этого сдавливало тело, отпустило, и внезапно я ощутила все – боль в горле, тень боли от яда и как Дин всем телом прижался ко мне.
Я ощущала нож в руке.
Я ощущала, как держала маму на руках, и видела ее смерть.
– Я убила ее. – Я уткнулась лицом в грудь Дина, слова вырывались изо рта, словно мне рвали зуб. – Дин, я…
– Ты не убийца. – Дин взял меня за подбородок, а другой рукой мягко провел по его изгибу. – Ты человек, который сочувствует каждой жертве. Ты несешь вес мира на своих плечах, а если тебе дать выбор – если тебе решать, кто будет рисковать жизнью, ты или кто-то другой, ты бы сказала Мастерам забрать тебя. – Голос Дина звучал хрипло. Его темные глаза всматривались в мои. – Вот чего Мастера никогда не понимали. Ты бы пришла к ним добровольно, зная, что не выйдешь, и не только ради меня, Майкла, Лии или Слоан – ради любого человека. Потому что это ты, Кэсси. С тех пор как ты вошла в мамину гримерную, с тех пор как тебе было двенадцать лет, какая-то часть тебя считает, что это твоя вина – что это должна была быть ты.
Я попыталась отстраниться, но он удержал меня.
– Ты искала – и искала, и искала – какой-то способ все исправить. Ты не убийца, Кэсси. Ты наконец-то приняла, что иногда самую большую жертву приносит не тот, кто отдает свою жизнь. – Он наклонил голову, уткнувшись своим лбом в мой. – Иногда самое трудное – быть тем, кто остался жить.
Меня трясло. Дрожащими руками я касалась его груди, шеи, его лица, как будто, ощупывая его, чувствуя его тело подушечками пальцев, я могу сделать его слова правдой.
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Я услышала всхлипы прежде, чем поняла, что плачу. Я вцепилась в его затылок, в его футболку, его плечи, словно цепляясь за соломинку.
– Я люблю тебя. – Дин озвучил то, что я думала. – Сегодня, завтра, перепачканную кровью, просыпающуюся с криком от ночного кошмара – я люблю тебя, Кэсси, и я здесь, и я никуда не уйду.
– Мы все здесь, – тихо сказала Слоан. Я достаточно хорошо знала ее, чтобы понять – она не может понять, хотим ли мы ее слышать или это наш личный момент.
Но ты не можешь оставаться в стороне.
– Ты не одна, – сказала Слоан. – И я не собираюсь спрашивать, подходящий ли сейчас момент для объятий, потому что я подсчитала, что с учетом допустимой погрешности сейчас как раз он.
Майкл ничего не сказал, просто обнял меня следом за Слоан.
Лия взглянула на меня, изогнув бровь.
– Я не плакала, когда ты пропала, – сообщила она. – Я ничего не ломала. Я не чувствовала себя так, будто меня посадили в яму.
Впервые за все время я поняла по голосу Лии, что она врет.
– Как вы меня нашли? – Я дала Лии возможность сменить тему.
– Не мы, – сказала Слоан. – Селин.
Селин? Я оглянулась и увидела, что она стоит за полицейским ограждением, наблюдая за нами, и легкий ветерок треплет ее волосы.
– Фотография, – сообщила агент Стерлинг. – На которой были твоя мама и Лаурель. – Моя младшая сестра спала у нее за спиной, свернувшись на заднем сиденье «Скорой».
– А что на ней? – спросила я.
– Селин заметила сходство между тобой и твоей матерью, между твоей матерью и Лаурель и между Лаурель, – лицо агента Стерлинг дрогнуло, – и мной.
Я вспомнила, как директор Стерлинг упомянул, что некоторые привилегии – например, возможность пытать Пифию – достаются лишь действующим членам секты, в то время как другие доступны и Мастерам, кто уже передал свое место за столом последователям.
Ты держал нож у моего горла. А другой рукой ты нежно гладил мое лицо.
Последние несколько месяцев я отгоняла мысли о том, как была зачата Лаурель.
– Она не просто моя сестра. – Я посмотрела в глаза агенту Стерлинг. – Она и ваша сестра.
– Мы выследили директора. – Агент Бриггс встал рядом с агентом Стерлинг, так же близко, как Дин – ко мне. – А он привел нас к тебе.
Несколько долгих секунд наши наставники из ФБР просто стояли молча. Стерлинг смотрела вперед. Я ожидала, что она снова превратится в агента Веронику Стерлинг, отойдет от Бриггса, упомянет, что отец манипулировал ими – ими обоими – многие годы.
Но вместо этого Стерлинг сбросила маску невозмутимости. Она прислонилась к Бриггсу. И он обнял ее.
«Мы одно и то же, – подумала я, глядя на Стерлинг. – Теперь – более, чем когда-либо». Лаурель была связана с агентом Стерлинг так же, как и со мной – как было связано с нами и все, что произошло в подземелье Мастеров. Все, что я сделала. Теперь нам с этим жить.
– Идем, – сказал Дин, легонько коснувшись губами моего виска. – Пора домой.
Три недели спустя
Я похоронила маму – во второй раз – в Колорадо. На этот раз похороны были настоящими. На этот раз в гробу лежало ее тело. И на этот раз меня окружала не только семья, которую я обрела в программе обучения прирожденных.
Семья отца тоже была здесь. Тети, дяди, двоюродные братья и сестры. Мой отец. Бабушка.
Я рассказала им часть правды – что я работаю на ФБР, что мама погибла от руки тех же людей, которые убили мою кузину Кейт, и что Лаурель – моя сестра.
«Она – это ты, она – это я, она – наша». Мамины слова не покидали мои мысли все эти дни, пока мы доводили до конца дело Мастеров.
ФБР той ночью идентифицировало и нейтрализовало девятерых убийц – семерых Мастеров, одного ученика и человека, который был рожден править над ними. Шесть убийц под арестом, трое – Малкольм Лоуэлл, директор Стерлинг и ассистент профессора Джеффри – мертвы. ФБР пока что держало дело в тайне, но скоро о нем неизбежно заговорят.
А Лаурель было нужно то, что я одна не могла ей дать.
– Ты вернешься домой со мной, – провозгласила бабушка, поднимая мою младшую сестру на руки, будто та ничего не весила. – Мы сделаем печенье. А ты! – Она ткнула пальцем в Майкла. – Ты нам поможешь.
Майкл улыбнулся.
– Так точно, есть, сэр.
Бабушка прищурилась.
– Я слышала, у тебя проблемы с поцелуями, – сказала она, сделав такой вывод из моего нежелания обсуждать свои отношения с ней несколько месяцев назад. – Если будешь хорошо себя вести, я тебе кое-что подскажу.
