Я звякнул в «Блейкс» узнать, есть ли у них свободные номера. Оказалось, что есть. Туда я и отправился на такси. Был час пик, лило как из ведра. Дождь нисколько не смутил Лулу, мою собаку породы бассет-хаунд, желавшую проветриться. Я опустил окно. Она уперла задние лапы мне в пах, высунула наружу здоровенный черный нос и со счастливым видом втянула влажный, пропахший автомобильными выхлопами воздух. Оно и понятно — это ее первая поездка в Лондон, которую Лулу с нетерпением ждала.
«Блейкс» — маленький, тихий отель на маленькой, тихой улочке в Южном Кенсингтоне [133]. Гостиница мне всегда нравилась, хотя в последнее время цены там кусались. В этом отеле мы с Мерили провели наш медовый месяц. Гостиница стала мне нравиться еще больше, когда я узнал, что там открыт счет на имя мистера Тристама Скарра. Мне достался уютный номер на последнем этаже в задней части здания, даже с балконом. Повесив плащ и шляпу, я заказал чайник чая и бутерброды с копченым лососем. Затем связался с барменом. В тот год я решил заняться исследованием мира односолодовых виски. Мы с барменом остановились на том, что он пришлет мне в номер выдержанный «Гленморанджи» [134].
Затем я позвонил в Нью-Йорк — юристу Ти-Эса Джею Вайнтробу, и рассказал ему о загвоздке.
— Ну да, забыл отправить за тобой машину, — успокаивающе произнес Джей. — Не такая уж и большая проблема…
— Раз забыл, значит, для него это не важно.
— Важно. Слушай, Хоги, Ти-Эс личность сложная и многогранная. Двадцать лет кряду он был чуть ли не самой известной рок-звездой в мире. Сам понимаешь, нельзя к таким людям подходить с общим мерилом. Надо скидки делать.
— Джей, ты в курсе, что обычно происходит, когда начинаешь делать человеку скидки? Книга получается скучная до зевоты. Такую никто не захочет читать.
— Думаю, этого можно не опасаться, когда за дело берется писатель твоего уровня.
Против лести я бессилен.
— Хоги, прошу тебя, дай ему шанс. Прояви терпение. Ти-Эс много всего пережил и потому с недоверием относится к людям. Я, собственно, к чему это говорю… Мне рассказывали… Ну… у тебя репутация человека, который справляется даже с самыми тяжелыми случаями.
— Да, но при одном условии — если они искренне готовы довести дело до конца.
— Он готов, я уверен. Решился. У него в запасе куча сенсаций. Получится не книга, а бомба. Между нами говоря, думаю, ему не хватает внимания. Тоскует по огням рампы и толпам фанатов. Ну и деньги ему, само собой, тоже не повредят.
Издательство изъявило готовность выложить за автобиографию Триса Скарра почти два миллиона долларов. Кое-какие крохи от этих двух миллионов должны были достаться мне — за посильную помощь в этом деле. Ну и плюс покрытие моих расходов. Мне предстояло помочь Трису рассказать людям историю его жизни.
— Давай я позвоню в Гэдпоул, — предложил Джей. — Посмотрим, удастся ли мне что-нибудь сделать. Он с тобой свяжется. А ты… ну, потерпи. Может, не сразу.
— Так когда, Джей?
— Скоро.
— Когда?
— Да я и сам не знаю. Ты вот что — отдохни пока. Ну пожалуйста.
Бутерброды с лососем мы разделили с Лулу. Она запила их водой, а я — чаем и стаканчиком «Гленморанджи». Оказалось, это не самый плохой скотч из тех, что мне доводилось пробовать за всю свою жизнь. Пожалуй, даже лучше, чем «Гленливет».
Я набрал себе ванну с пеной. Ванны и топленые сливки — уже ради этого имеет смысл приехать в Англию. Ванны тут такие большие, что в них можно растянуться во весь рост. Никогда не понимал, почему у нас в Америке такие короткие ванны — только крикливых младенцев топить. Налив себе еще «Гленморанджи», я залез в ванну и медленно, с наслаждением погрузился в воду.
Лично я не имею ничего против того, чтобы отдохнуть. Особенно учитывая тот факт, что через пару дней прилетает моя бывшая жена Мерили — ей предстоит играть Трейси Лорд в новой постановке «Филадельфийской истории» [135] в Театре Ее Величества на Хэймаркет [136]. В пару ей на роль Декстера Хэвэена назначили Энтони Эндрюса, прославившегося благодаря спектаклю по роману «Возвращение в Брайдсхед» [137]. Незадолго до отъезда я узнал из колонки Лиз Смит [138], что Мерили и ее новый муж, ультрамодный молодой драматург Зак (фамилия выпала у меня из головы), поссорились и в Лондон она летит одна.
И вот я лежу в ванне, потягиваю односолодовый виски и размышляю. Например, о том, будет ли Мерили рада меня видеть. Гадаю, завяжется ли у нас что-нибудь снова, если вообще такое возможно — сейчас, когда я вроде снова на коне. Мерили. Мы втрескались друг в друга в тот самый час, когда оба познали пьянящую силу первого успеха. В те времена она была Мерили Нэш — новая ослепительная звездочка Джо Паппа [139], а я Стюартом Хогом — статным молодцом и автором дебютного романа «Семейное дело», имевшего головокружительный успех и названный «Нью-Йорк таймс» «новой страницей в истории американской литературы восьмидесятых». Боже мой, какими же мы были потрясными. Мерили такой и осталась. Сперва получила «Тони» [140] за участие в постановке по пьесе Мэмета [141], потом «Оскара» — за фильм Вуди Аллена. Ее фотография появилась на обложке журнала «Тайм». А я иссяк, во всех смыслах. Ни тебе второго романа, ни брака. Я сломался. Впрочем, сейчас все позади. Теперь я счастлив — насколько только может быть счастлив человек, понимающий, что лучшие его дни уже в прошлом. Даже сел за второй роман, но дело шло туго, буквально по капле. Так что большой вопрос, что подойдет к концу раньше — моя жизнь или работа над рукописью. Может, мне надо чуть подрасти? Кто знает. Ну а пока я сводил концы с концами поденщиной, трудясь литературным негром. Гордиться тут нечем, но я идеально подходил на эту роль. Отчасти потому, что в словах звезд вымысла куда больше, чем правды, отчасти потому, что когда-то и сам купался в лучах славы, и это меня, в отличие от коллег, роднило с моими соавторами-знаменитостями. Как там говорила Норма в «Бульваре Сансет»? «У великих звезд и гордость непомерная». В яблочко. Лучше и не скажешь.
Ну и разумеется, то, чем я занимаюсь, сопряжено с определенным риском, пусть и небольшим. Будучи литературным негром, я роюсь в секретах и тайнах звезд — секретах как давнишних, так и нынешних. Время от времени подобные мои изыскания приходятся кому-то не по нутру. Но я вооружен не пистолетом, а пером и не ищу приключений и опасностей. Они сами находят меня.
Ужинать я решил в гостинице — а вдруг Ти-Эс все-таки соберется позвонить. Я выглядел ослепительно: темно-синий костюм от Джафранко Ферре, накрахмаленная белая рубашка, серебряные запонки, бордовый в белый горошек галстук-бабочка и подтяжки из телячьей кожи. Когда мы с Лулу спускаемся в подвал, где располагается роскошный обеденный зал, нас встречает шепоток.
За одним из столиков в обществе шикарной блондинки сидел Крис Рив [142], прилетевший в Лондон, без сомнения, на съемки очередного «Супермена». Кажется, уже одиннадцатого по счету. Как-то раз Мерили играла с ним в одной пьесе, в результате чего я узнал, что единственная сверхспособность, которой обладает Крис в реальной жизни, — навевать невероятную скуку. Я проскользнул в крошечный бар, где меня загнал в угол наследник стального магната из Питтсбурга и принялся уверять, что пару десятков лет назад, еще в студенчестве, мы соревновались в метании копья. Я его не помнил; впрочем, у меня в последнее время проблемы с памятью. Зашла речь о моем романе. Оказывается, он пришелся моему собеседнику по вкусу. Я угостил его. Точнее, это Ти-Эс его угостил.
