Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Тишину на кухне нарушал лишь гул холодильников. Я заметил, что дверь кладовой немного приоткрыта. Памела всегда ее затворяла. В кладовой никого не обнаружилось, но задвижка двери в сад оказалась отперта. Я вышел на холод. Дворцовая стража эту дверь не охраняла, к тому же сюда не проникал свет прожекторов. Послышался скрип калитки у огорода и хруст гравия под ногами. Я шел следом, покуда не уперся в каменную стену чуть более метра высотой. Через нее мне пришлось перелезть.

Я оказался на маленьком лугу за гаражами, к которым быстрым шагом направлялась Вайолет — ее силуэт маячил в темноте впереди. Она проскользнула в дверь подсобки, примыкавшей к дому Джека.

В доме горел свет. Я отыскал окошко, сквозь которое мог прекрасно рассмотреть гостиную. Джек сидел в кресле возле камина, в котором стоял электронагреватель. Вайолет стояла перед мужчиной, низко опустив голову, словно провинившаяся девочка. Судя по жестам, Джек ее отчитывал, а она оправдывалась. Слов было не разобрать, но тут он повысил голос:

— Ты знаешь, как поступают с плохими девочками?

— Я ведь уже попросила прощения, Джеки!

Он грубо схватил ее за руки, рывком опрокинул себе на колени лицом вниз, резко приспустил ее спортивные штаны, обнажив упругую юную попку идеальной формы. И сильно шлепнул. Девушка издала короткий вопль. Она вскрикивала с каждым шлепком — их было шесть или семь. Наконец Вайолет начала всхлипывать. Потом Джек что-то сказал. Что именно, я не разобрал, но Вай хихикнула. Затем она села, оплела его шею руками и поцеловала, а он подхватил ее и понес в спальню.

Глава 7

(Запись № 5 беседы с Тристамом Скарром. Записано 29 ноября в его апартаментах. Одет в банный халат, на ногах — тапки. Выглядит очень взволнованным.)

Скарр: Они что, до сих пор понятия не имеют, кто в тебя стрелял?

Хог: Нет, а вы?

Скарр: Я? Мне-то откуда знать?

Хог: Ну, например, можно вспомнить вашу теорию о смерти Паппи.

Скарр: (Пауза.) Значит, его действительно убили. Я был прав. Все это время я был прав. И тот, кто стоит за его убийством, опасается, что я ляпну что-нибудь не то?

Хог: Скажу вам как на духу, Тристам. Меня запугать не просто легко, а очень легко.

Скарр: То есть ты выходишь из игры.

Хог: Решать вам.

Скарр: Мне?

Хог: Господи, давайте, в конце концов, перестанем ходить вокруг да около!

Скарр: Вот как ты заговорил, корешок.

Хог: А чего вы ожидали? Меня пытались убить. Меня, а не вас. Я имею право знать почему, а вы ничего не говорите.

Скарр: Я тебе уже все рассказал, я…

Хог: Кто убил Паппи?

Скарр: Я же тебе человеческим языком объяснил — не знаю!

Хог: Херня!

Скарр: Не дави на меня, корешок. Если я сказал, что не знаю, значит, так оно и есть.

Хог: Снова херня.

Скарр: Че тебе надо, а? В рыло хочешь схлопотать?

Хог: Мне нужна правда.

Скарр: Еще раз повторяю: я не знаю, кто убил Паппи.

Хог: Ладно. Приму к сведению. Не знаю, верить вам или нет, но это уже моя проблема.

Скарр: Почему ты мне не веришь?

Хог: С удовольствием объясню: я вас не знаю. Да, мы уже некоторое время общаемся друг с другом, но это ничего не меняет. Вы для меня по-прежнему загадка. А значит, я не могу вам доверять.

Скарр: (Пауза.) Хочешь подогнать меня под свои правила? Они со мной не работают. Я не такой. Я Ти-Эс.

Хог: И кто такой Ти-Эс?

Скарр: Он… я… в полной жопе. В дерьмище по самые уши. И так было всегда. Доволен?

Хог: Почему?

Скарр: Господи! (Долгое молчание, прерываемое тяжелым дыханием.) Еще с детства, когда я был сопливым пацаном и сидел один в комнате, я… (Тяжело дышит, шмыгает носом.)…я чувствовал себя… ну… особняком. Изолированным, что ли… Я… я ведь часто болел. Помнишь, я тебе рассказывал? Но… Но…

Хог: Да-да, говорите!

Скарр: Об одном я утаил. В глубине души у меня сидело чувство ужаса. Оно изводило меня днями, даже неделями. Какое-то безумие. Ни жрать не мог, ни спать. Меня мучили головные боли. Такие сильные, что даже глаза не открыть. Я был один, совсем один в кромешном мраке. Эти мигрени случаются у меня и сейчас. На прошлой неделе как раз был приступ. Сильный.

Хог: Я заметил, что вы были несколько не в себе.

Скарр: Я думал, деньги и слава все исправят. Именно поэтому я их с таким упорством добивался. Оказалось, что я ошибался. Ничего они не исправили. И это стало одним из самых сильных разочарований в моей жизни. А из-за наркоты все стало еще хуже. От кислоты я едва умом не тронулся. Превратился в какого-то сраного параноика, вообще верить людям перестал. Особенно когда им было что-то от меня нужно… А ведь всегда всем что-то было от меня надо… Я никогда не умел видеть во всем хорошее. Я всегда сосредоточен на плохом. Хочешь правды? Успех не принес мне радости. Я вообще не способен радоваться. И потому я кидался на людей, губил и разрушал то, что сам созидал.

Хог: Вы когда-нибудь обращались за профессиональной помощью?

Скарр: Ядро моего таланта — мое бессознательное. Я никогда никому не позволю в нем ковыряться. Ответы я всегда искал сам. И понадобилось до хера времени, чтобы осознать, что ответов нет.

Хог: Рори знал о том, что вы мне сейчас рассказываете?

Скарр: Знал, еще с детских лет, знал, но не понимал меня. Зато он был единственным, кто мог — пусть и не всегда — вытащить меня из приступа. Он был моим корешем. Единственным настоящим другом. Когда его не стало, я рехнулся. Куча народу считает, что я отошел от дел потому, что зассал — испугался, что меня тоже убьют. Это… правда, но лишь отчасти. Я ушел со сцены, потому что потерял Рори. Я… Мне до сих пор… (Слышны всхлипывания, потом наступает тишина.) Уже и не помню, когда я в последний раз ревел… Ты, Хогарт, извини, если что.

Хог: Поздравляю, Тристам.

Скарр: С чем это?

Хог: Вам в первый раз удалось раскрыться, снять маску, показать свое подлинное лицо. Это и есть самый главный результат наших ночных бдений. Я бы сказал, что это надо отметить.

Скарр: Это попадет в книгу?

Хог: Конечно.

Скарр: Не уверен, что я…

Хог: Доверьтесь мне.

Скарр: (Пауза.) Белое «Сансер» тебя устроит?

Хог: Никогда не имел ничего против белого.

Скарр: Погоди, Хогарт, у тебя же нет бокала.

Хог: Наконец-то вы заметили. Еще один повод, чтобы выпить.

(конец записи)

(Запись № 6 беседы с Тристамом Скарром. Записано 30 ноября в его апартаментах. Одет в тот же банный халат и тапки.)

Скарр: Мне принесли то, что ты написал. Я ознакомился. Пока мне все нравится. Даже очень.

Хог: Что ж, я рад.

Скарр: Не слишком ли много о моей юности, поисках себя?

Хог: Ну что вы, это настоящая бомба.

Скарр: Ладно, как скажешь.

Хог: Вот и славно. Расскажите про Ливерпуль.

Скарр: Серый, унылый город. Совершенно нечего там делать, если ты, конечно, не рокер. В чартах тогда был сплошной бит. Между прочим, заслуга Брайана Эпстайна. Помимо «Битлов» он привел к славе «Джерри энд зе Пейсмэйкерс», у которых было два бесспорных хита: How Do You Do It? и I Like It. Потом Билли Крамер спел Do You Want to Know a Secret? Леннона и Маккартни, и она тоже взлетела в топ. А еще были «Сечерс»… Можно еще вспомнить Силлу Блэк… Все это происходило в Ливерпуле. А в Лондоне для нас не было ничего интересного.

Хог: И сколько вы прожили в Ливерпуле?

Скарр: Неделю.

Хог: Погодите, я думал…

Скарр: Что мы туда переехали? Да нет, мы и дома чувствовали себя неплохо. Придумали себе новое название. «Мы». Люди из-за Паппи думали, что оно как-то связано с расовой гармонией. На самом деле мы просто сели вечерком, составили список из двадцати пяти названий и выбрали то, что пришлось нам больше по душе. Марко обеспечил нас инструментами поприличней. Рори досталась «Фендер Стратокастер», Дереку — «Фендер Пресижн Бейс». Усилители «Вокс Эй-Си-30». Мы начали играть все те же песни, что и раньше, но в более быстром темпе. Это все влияние Паппи. Он… он был настоящим сгустком энергии. Он так обалденно играл, что мы решили дать ему сделать пару сольников на барабанах. До нас этого никто не делал. Одним словом, когда все было готово, мы собрались, сели на поезд, приехали, заселились в дешевый отель. Марко водил знакомство с Рэем Макфолом, которому принадлежал «Каверн-Клаб», — именно оттуда «Битлы» и начали свой путь наверх. Марко договорился, чтобы мы там выступили. Стильный джазовый клуб в подвальчике, в самом центре города… Очень популярное место. Топ-менеджеры звукозаписывающих компаний в деловых костюмах аж в очередь выстраивались, чтобы попасть в этот клуб, надеясь, что снова произойдет чудо. Что они понимали в музыке? Да ни хера! Мы ведь играли уже не первый год… И вдруг бабах! Наконец-то и на нашей улице случился праздник. «И-эм-ай» внезапно предложила нам контракт. Те же самые ребята, что взяли в оборот «Битлов». «Битлы» в тот момент уже порядочно раскрутились, вот за нас и взялись. Ребята из «И-эм-ай», как и Марко, сказали, что нам надо придумать легенду, мол, мы тоже из Ливерпуля. Контрактами занимался Марко. Каждому из нас полагалась определенная сумма. В те времена мы были полными лохами. Подписали все бумаги, что притащил нам этот жирный козел. Кинул он нас, конечно, знатно. Первый сингл мы записали в студии «И-эм-ай» в Лондоне. С нами сотрудничал Джордж Мартин, который до этого работал с «Битлами». Очень вежливый. И очень авторитетный чувак. Заявил, что на одной стороне пластинки будет наша песня «Ух ты, Боже, ну и ну!», а на другой — «Греми, рок-н-ролл!». Сказал, что барабанные сольники Паппи сюда вообще не вписываются. Мне сказал засунуть губную гармошку в карман. Записались за четыре часа. А потом поднялась шумиха. Марко велел нам подстричься под «Битлов», заказал нам золотистые пиджаки, расписал для нас новые роли. Дерек — смазливое личико, Рори — серьезный музыкант, Паппи — балагур, ну а я… Я стал говоруном. Ливерпульский выговор получался у меня лучше, чем у других. Через некоторое время я к нему настолько привык, словно с детства только так и разговаривал. Про нас стали писать в подростковых журналах. Про то, что мы едим на завтрак, про наших любимых кинозвезд… Нас никто и не спрашивал, чего мы там на самом деле едим и какие актеры нам нравятся. А потом нам организовали турне. Мы играли на разогреве у братьев Эверли. Побывали в Нортгемптоне, Лестере, Ноттингеме… Постепенно к нам стала приходить слава. В основном благодаря девчонкам — их реакции на Паппи.