Хог: И это сработало?
Грегг: Не то слово. После того как мы несколько раз выступили, кучу концертов просто отменили. Мол, слишком опасно. Поднялась шумиха по всей стране, из Паппи сделали героя борьбы за права черных. Когда мы приехали в Лос-Анджелес, нас даже пригласили, вы только подумайте, поужинать дома у Сэмми Дэвиса [199]. Так либеральное крыло шоу-бизнеса хотело выразить свою поддержку Паппи. Трис был вне себя от восторга — он ведь познакомился с Натали Вуд, которая сыграла в «Бунтаре без причины». Все расспрашивал ее о Джеймсе Дине. Потом он проводил ее до дома и трахнул. А затем всем об этом рассказал. Америка пленила Триса. В особенности гламур и безвкусие Лос-Анджелеса — Китайский театр Граумана [200], Диснейленд, могила Мэрилин Монро… Когда у нас начались проблемы с налогами, он на несколько лет переехал в Малибу. Лично я предпочел итальянскую Ривьеру. Каждому свое… Уже выяснили, кто в вас стрелял?
Хог: Что, хотите сознаться?
Грегг: (Смеется.) У вас изумительное чувство юмора. Знаете, что меня больше всего беспокоит в Джеффри? Его серьезность. Он непроходимо туп.
Хог: На первый взгляд не похоже, что стреляли вы. Вы же предпочитаете старинное оружие.
Грегг: Предпочитаю, и что с того?
Хог: В меня выстрелили три раза в течение десяти секунд. С мушкетом такой номер не пройдет, слишком долго перезаряжать. Порох, пыж и пуля. Все это надо затолкать в ствол шомполом. Нет, в меня стреляли не из мушкета. Ну, по крайней мере, не из обычного мушкета.
Грегг: К чему вы клоните?
Хог: Если мне не изменяет память, существуют многозарядные мушкеты с рычажной перезарядкой. В основном экспериментальные образцы, которых сейчас почти не сыскать. Разве что только в музеях и у богатых коллекционеров. У вас такой есть?
Грегг: (Пауза.) Не один, а целых два. Четырехзарядный мушкет Эллиса-Дженнинга 1828 года и капсюльная винтовка Линдсея 1863 года.
Хог: Если я не ошибаюсь, при выстреле от них ужасно много дыма.
Грегг: Не ошибаетесь. И что с того?
Хог: Опять же, вы могли обойтись и обычными мушкетами. Просто взяли с собой три разных штуки. Зарядили их заранее, держали наготове. Могло ведь быть и так, верно?
Грегг: Неужели вы и вправду допускаете мысль, что в вас стрелял я?
Хог: Мне показалось, вы были крайне раздосадованы тем, что Трис решил упомянуть в своих мемуарах о вашем ребенке.
Грегг: Ах вот в чем дело. Знаете, мы с ним поговорили по телефону. Он заверил меня, что с вашей стороны проблем не возникнет — вы не станете упоминать никаких имен. Мне этого вполне достаточно. Ни о какой досаде или раздражении не может идти речи. Кроме того, палить из мушкетов на улице — не в моем стиле. Я предпочитаю действовать куда более тихими, цивилизованными методами.
Хог: Пускаете в дело яд?
Грегг: (Смеется.) Нет. В глубине души, мистер Хог, я на редкость старомоден. Я прибегаю к услугам адвокатов. Очень дорогих.
(конец записи)
(Запись № 2 беседы с Марко Бартуччи. Записано 30 ноября в его офисе клуба «Джамбо-Диско». По-прежнему обильно потеет.)
Бартуччи: Второе турне по Америке разительно отличалось от предыдущего. Просто небо и земля. «Я хочу больше» был самым продаваемым альбомом в Штатах. В то же время самой популярной кинолентой летнего сезона оказался их фильм «Грубияны», и саундтрек к нему тоже стал хитом. Смотрели его, мистер Хог?
Хог: Однажды на выходных целых восемь раз подряд.
Бартуччи: Теперь подростки орали от них так же, как когда-то от «Битлов». Решили выступить на стадионе в Квинсе — сорок пять тысяч мест, — билеты проданы все до единого. Сыграли на шоу Эда Салливана. Выступили три раза в Голливуд-боул [201] — и снова билеты распроданы в ноль. Думаете, все это было так просто организовать? А это провернул я. Только не думайте, что я хвастаюсь.
Хог: Разумеется, ну что вы.
Бартуччи: В Чикаго я отвез их на студию «Чесc-рекордс», где они записали целый альбом своих любимых композиций в стиле ар-н-би. При участии выдающихся блюзменов — можно сказать, старой гвардии.
Хог: Как получилось, что этот альбом так и не вышел в США?
Бартуччи: Звукозаписывающая компания решила, что он составит конкуренцию альбому «Я хочу больше», записанному вживую во время турне. Ребятам понравилось работать в студии с блюзменами, да и турне в целом пришлось им по душе. Я с них пылинки сдувал. После выступлений Джек забивал их номера бухлом, анашой, приводил им по пятнадцать разных девушек… Совершенно невинные развлечения, по сравнению с тем, что началось потом — героин, сексуальные извращения, шабаши и погромы в гостиницах. Ну а тогда они были совершенно обычными парнями, которые хотят повеселиться и развлечься с девушками. Во время турне они, наконец, смогли выплеснуть энергию. Здесь, дома, на них постоянно давили — надо ехать на студию, нужны новые хиты. Ну и дела семейные — как о них забыть. Ти-Эс женился на Тьюлип. Тайно. Мы с «И-эм-ай» решили, что так будет лучше. У него ведь уже был образ бесстыжего развратника, эдакого плохого парня, кумира миллионов. Такие не женятся на дочерях известных адвокатов, особенно тех, что таскают тебя на балет и учат есть с помощью вилки и ножа. Не его имидж. Настоящий Ти-Эс так бы не поступил. Как только Трис отправился в турне, оставив дома Тьюлип, он взбунтовался. А Рори был только рад. Ему нравился прежний Ти-Эс. И выступления по клубам. Рори говорил, что в огромных стадионах и концертных залах с орущими подростками чувствует себя дрессированной обезьяной. Однажды во время выступления, чтобы доказать свою правоту, он просто перестал играть — только делал вид, не касаясь при этом струн. Там стоял такой гам, что никто ничего и не заметил. (Смеется.) Гастроли проходили прекрасно. Пока бедному Паппи не закрыли въезд.
Хог: А что, собственно, произошло?
Бартуччи: Не надо нам было соваться на юг. Но раньше пресса южных штатов всегда поднимала такую шумиху в связи с нашим приездом… Когда мы приезжали в город, я предупреждал администрацию гостиницы и местную полицию о том, что ребята могут устроить, чтобы на их гулянки закрыли глаза и отнеслись с пониманием. Нам всегда шли навстречу. Как-никак ребята приносили местному бизнесу огромный доход. Я всегда возил с собой чемодан, набитый налом. У нас никогда не возникало никаких проблем. Но в один прекрасный день нашла коса на камень. Это случилось в Арканзасе, в городе Литл-Рок. Один особо упертый чин в полицейском управлении никак не мог смириться с тем, что чернокожий музыкант сперва обдалбывается вместе с белыми девушками, а потом их еще и трахает. Он наотрез отказался закрыть на это глаза — сколько бы денег я ему ни предлагал. Мало того, он решил показать, кто тут хозяин. Его ребята вышибли дверь в номере Паппи в два часа ночи. Обнаружили его в постели с голой пятнадцатилетней белой девушкой. Нашли гашиш и амфетамин. Бедолага влип по полной. Оказался по уши в дерьме. Растление малолетних — это вам не шутки. Плюс обвинение в хранении наркотиков — тоже не подарок. Студия тут же прислала из Нью-Йорка известного адвоката. Я остальным ребятам сказал: валите из города, да поживее, но они отказались. Один за всех, и все за одного. Адвокат торговался, крутился ужом, и каким-то чудом Паппи удалось спасти от тюрьмы. Его признали виновным в незаконном хранении наркотиков и… не помню формулировки… неправомерных действиях в отношении несовершеннолетней… нечто в этом роде. Три года условно и десять тысяч долларов штрафа. Мы были в восторге, но тут решили вмешаться власти в Вашингтоне. Они были очень недовольны, узнав, что, оказывается, Паппи — гражданин США. Это означало, что его нельзя показательно депортировать. И тогда они вышвырнули из страны остальных ребят. Аннулировали рабочие визы и дали ясно понять, что группе в Америке больше не рады. Ну, по крайней мере, пока в ней играет Паппи Джонсон. Мы вернулись домой. Поехали с гастролями по Европе. Блюзовый альбом, записанный в Чикаго, очень неплохо продавался. А потом… чертовы психоделики…
