Анна Павлова и священный рубин - Алейникова Юлия

– Хорошо, что ни одним из них вашего мужа не зарезали. Опасные вещицы, – скептически рассматривал оружие майор. – Небось еще и остро наточенные?

– Муж специально не точил, только чистил, но они и сами по себе острые.

– Ясно. Еще что?

– Вот этот сосуд – он невзрачный, но тоже очень ценный, иранский, – цел, слава богу. Геммы тоже целы, Борис Владиславович бы не пережил. Если честно, кроме Будды я ничего не замечаю, – с удивлением проговорила Клавдия Филимоновна. – Только деньги и вот эта статуэтка. Даже странно. Я думала, что воры вынесли все, – растерянно проговорила Клавдия Филимоновна.

– Действительно, странно, – согласился майор. – Конечно, некоторые вещи из вашей коллекции выглядят, мягко говоря, непривлекательно для неграмотного домушника. Но вот оружие… Да и висит на видном месте. Может, вор искал какую-то конкретную вещь? – задумчиво проговорил майор. – Был у меня перед войной случай. Ограбили одного ювелира, и тоже очень странно: деньги взяли, еще какую-то чепуху, хозяина пытали, а много чего интересного не прихватили. Потом выяснилось: у него хранился бриллиантовый аграф огромной ценности, за ним и охотились. Ювелир вместо того, чтобы сразу нам признаться, врал и выкручивался, в результате его жена с ребенком погибли. Да.

– Ужас какой! – замахала руками Клавдия Филимоновна.

Она была невелика ростом, пухленькая, очень домашняя и беззащитная и выглядела до смерти перепуганной. Но глазки ее беспокойно забегали, когда она услышала рассказ майора.

– Клавдия Филимоновна, мы же уголовный розыск, мы расследуем бандитское нападение на вашего мужа, а не реквизируем ценности и тем более не караем за то, что вы ими владеете, – мягко беря за локоть хозяйку, проговорил майор. – Ваш муж уважаемый ученый, а не спекулянт и не буржуй.

– Это правда. Мы всю жизнь живем честно, у нас все трудятся! Я тоже всю жизнь проработала на заводе инженером, это я после войны сдала, не могу больше на производстве, – взволнованно проговорила Клавдия Филимоновна.

– Ну вот видите. Вам бояться нечего, это пусть бандиты боятся, – строго проговорил майор.

И Клавдия Филимоновна дрогнула.

– Есть у мужа одна вещь. Это подвеска, старинная, индийская, с большим рубином. Он ее купил по случаю в эвакуации.

– Она на месте?

– Не знаю. Муж ее на виду не держал, надо проверить. Извините, я на минуту. Нет! Шкатулка пустая! – раздался через минуту крик хозяйки. – Она вот тут лежала, в этом ящичке. Он просто так не открывается, секрет знать надо, – рассказывала Клавдия Филимоновна, показывая небольшой ящичек в старом потертом бюро, стоящем в углу кабинета. – Надо сперва вот эту планочку сдвинуть, а потом уже открывать, а вот футляр от подвески.

– Опишите, как она выглядела и сколько примерно стоит, – строго велел майор, кивнув эксперту, чтобы тот осмотрел внимательно бюро и футляр, и очень горюя, что хозяйка квартиры стерла половину отпечатков.

– Камень, рубин, вот такого примерно размера, – соединяя большой и указательный пальцы, показала Клавдия Филимоновна. – По форме напоминает каплю. Вокруг него камешки поменьше. Изумруды и бриллианты. Сколько он стоить может, я не знаю, мы его продавать не собирались. Это очень редкая вещь, индийская работа, кажется, пятнадцатого века. Но точно очень дорогой.

– Кто знал, что вы им владеете?

– Племянник, его жена, еще один старый приятель Бориса Владиславовича, он как раз специалист по Индии – но, поверьте мне, это кристальной честности человек, и вообще. Может, еще кто-то из знакомых мужа? – растерянно размышляла Клавдия Филимоновна. – Не знаю. Но я о нем точно никому не рассказывала.

– Итак, товарищи, что думаете по поводу ограбления профессора Баженова?

– А что тут думать? Все ясно: кто-то из своих орудовал, – уверенно заявил Леня Сергеев, молодой, решительный парень, попавший в милицию после демобилизации и хотя уже поднабравшийся кое-какого опыта, но все равно смотревший на жизнь слишком прямолинейно и незамысловато.

– Не знаю. Я бы с выводами не спешил, – задумчиво протянул старейший сотрудник отдела, попавший в милицию сразу после революции, еще в девятнадцатом году, прямо с завода, Иван Дорофеевич Смолов. – Зачем своим эту подвеску красть? Она им и так достанется, когда профессор помрет. А он уже немолодой, своих детей нет, племянника, судя по всему, любит. И к чему такие хлопоты? К тому же не пьяница какой-то, а должность занимает. Сомневаюсь.

– Вот и я сомневаюсь, – почесал подбородок майор. – Я бы коллег и знакомых коллекционеров прощупал для начала.

– А где они ключи от профессорской квартиры взяли? Дверь-то не взломана, а у племянника могут долги быть или еще чего. Может, любовница жадная? – не согласился Леня.

– Ключи можно раздобыть, – проговорил майор. – Жена говорила, профессор рассеянный, может, на работе бросил где-то портфель, у него ключи на время вынули, дубликат сделали, а потом на место положили. Ученые – они такие, все время в облаках витают, – заметил он.

– Ну-у не знаю, – протянул с сомнением молчавший до сих пор Саня Головко. – У меня сосед доцент, ух и ушлый мужичонка. Своего не упустит. Так что насчет ученых я бы поспорил.

– Значит, так. План такой. Иван Дорофеевич работает по племяннику. Саня Головко в Институт востоковедения. Ну а Леня Сергеев продолжает работу по поиску свидетелей. Кстати, вчера удалось что-то выяснить по горячим следам?

– Пока нет. Парадная у Баженовых с улицы, а это дело такое, – вздохнул Леня. – Вот если бы со двора, тут бы точно кто-то что-то да заметил бы.

– Попробуй жильцов дома напротив опросить, – посоветовал майор.

– Есть.

– А я съезжу в больницу, попробую с пострадавшим побеседовать, – закончил совещание майор. – Ах да. Лень, не забудь про серебряного Будду. Комиссионки, скупки и так далее, может, он нас выведет на грабителя. Есть у меня мысль, что кражу подвески могли заказать, а вот Будду и деньги вор прихватил по собственному почину. Работаем.

Глава 4

Ленинград. Апрель 1950 г.

Леня Сергеев следственную рутину сперва недолюбливал. Суеты много, а толку с гулькин нос, а то и вовсе нет. Ему, когда в уголовный розыск пришел, все мечталось о перестрелках, засадах, погонях. И они, надо сказать, тоже бывали, особенно в сорок шестом – сорок седьмом: оружия-то много после войны осталось, вон хоть в поля выезжай и собирай. Бывало, и автоматы изымали. И налеты были бандитские, и погони с перестрелками. Но время шло, и работа уголовного розыска приносила плоды. С каждым годом в городе становилось спокойнее. Вот и ограбление Баженовых, тихое такое себе дельце. Ни трупов, ни вооруженных до зубов бандитов. А работы будет будь здоров. И работа по нему будет сплошной рутиной. Но, к счастью, Леня научился и из нее пользу извлекать. За годы работы в УГРО Леня с какими только людьми не встречался. Бывали очень интересные люди, бывали скучные до зевоты, противные, добрые, злые, завистливые, хитрые, умные, глупые, и все разные. Даже интересно было, с кем его на этом деле судьба сведет?

Увы. Судьба решила оперуполномоченного Сергеева в этот раз не баловать. Сплошь недалекие домохозяйки, няньки с детьми да несколько пенсионеров родом из царской эпохи. Но работать было надо, и Леня добросовестно выслушивал жалобы на дорогой керосин, соседку из верхней квартиры, Зинку – хитрую прошмандовку, что соседские спички ворует, и прочую не относящуюся к делу ерунду, стараясь выудить из нее хоть крупицу полезной информации. Пока не получалось. Вора никто из соседей не заметил.

Видно, пора перебираться в дом напротив, может, майор прав и кто-то из жильцов соседнего дома заметил входящего в подъезд вора.

Леня без особого энтузиазма крутил ручку звонка квартиры на третьем этаже.

Дверь открыли не скоро, и на пороге Леня, к своему огромному удивлению, увидел не бабульку в платочке и не матрону в папильотках, а совсем молоденькую девушку. Хорошенькую, со светлыми кудряшками возле висков и ясными серыми глазами.