Анна Павлова и священный рубин - Алейникова Юлия

– Добрый день, вам кого? – недоуменно глядя на незнакомца, спросила девушка.

– Добрый день, – промямлил Леня, рассматривая незнакомку.

– Вам кого? – нетерпеливо спросила девушка, зябко кутаясь в пуховый платок.

– Простите, – очнулся Леня. – Уголовный розыск. Старший лейтенант Сергеев. Можно войти?

– Раз надо, входите, – отступая в глубь квартиры, разрешила девушка.

– Ищем свидетелей, – входя в сумрачную прихожую, пояснил Леня. – Ваши окна куда выходят, во двор или на улицу?

– Кухня во двор, а моя комната на улицу.

– Вчера в первой половине дня вы были дома? – строгим голосом расспрашивал Леня, стараясь не выдать своей симпатии к хозяйке квартиры.

– Да, я сейчас болею и вчера и позавчера была целый день дома. А это вы из-за ограбления в доме напротив? – проявив чудеса осведомленности, спросила девушка. – Да вы не удивляйтесь. У нас уже все в курсе. Еще вчера вечером соседка заходила к маме рассказать, что профессора ограбили и едва не убили. – Голос у девушки звучал твердо, держалась она уверенно, с нежными кудряшками это как-то не вязалось, и Леня разочарованно вздохнул.

– Да вы не расстраивайтесь, – заметив скисшее лицо Лени, посоветовала девушка. – Зато соседи уже все обсудили и друг друга сто раз обо всем расспросили, и я бы вам посоветовала сходить в одиннадцатую квартиру. Там у нас живет Клара Игнатьевна Бем. Очень примечательная особа. Она у нас вроде местного предводителя жильцов, – усмехнулась девушка. – Все про всех знает, во все дела нос сует, всех жизни учит, и вообще. Весьма выдающаяся личность.

– А вас как зовут? – поспешил уточнить напоследок Леня.

– А меня зовут Леля Дятлова. Но я, к сожалению, ничего не видела, учебник, лежа в кровати, штудировала.

Леня девушку послушался и пошел на пятый этаж к предводительнице местных «команчей». Признаться, идя в одиннадцатую квартиру, Леня ожидал увидеть суровую статную старуху с зычным голосом, похожую на гренадера. И был страшно изумлен, увидев крошечную благообразную старушонку в мелких седых кудельках, с ласковым взглядом выцветших водянисто-бесцветных глаз, в платьице с кружевным воротничком.

– Вы ко мне? – тоненьким слабым голосом поинтересовалась старушка.

– Мне бы Бем Клару Игнатьевну, – с сомнением проговорил Леня.

– Это я и есть. С кем имею удовольствие беседовать? – с нескрываемым удовольствием поинтересовалась старушка.

– Старший лейтенант Сергеев, уголовный розыск.

– Проходите. Давно жду.

Квартира Клары Игнатьевны была такая же крошечная, как и сама хозяйка. Крошечная чистенькая кухонька. Крошечная комнатка с кружевными вязаными салфеточками, с геранью на подоконнике, скатертью, украшенной кистями и вышивкой, старомодными слониками на буфете и фотографиями в резных деревянных рамочках на стене. «Уютное гнездышко девицы на выданье», – отчего-то пришло в голову Лене.

– Присаживайтесь, – любезно пригласила Клара Игнатьевна. – Моя горница. – Клара Игнатьевна с любовью оглядела комнату вслед за гостем. – Вы не поверите, но в блокаду ни один снаряд даже рядом с нашим домом не упал, ни одна зажигалка на нашу крышу не упала. А на чердаке у нас запас дров был, сосед один еще до войны складировал, а сам потом в эвакуацию отбыл. Очень нас выручил. Пережили самое страшное, – часто моргая глазками, поделилась Клара Игнатьевна.

– Гм. – Леня кивнул головой, приготовившись выслушать еще один долгий не относящийся к делу рассказ. – Повезло.

Но Клара Игнатьевна на удивление с воспоминаниями закончила и перешла прямо к делу:

– Так, значит, ограбили Баженовых? А я Клавдии давно говорила: заведи собаку или уж замки посерьезнее поставь. Хотя что замки в наше время, дверь вместе с замками вынесут. Допрыгались. Коллекционеры, – с ноткой злорадства проговорила Клара Игнатьевна, и тут из «божьего одуванчика» превратилась в старую ведьму. Глаза злобно сверкнули, и челюсть щелкнула как-то очень плотоядно.

Леню даже передернуло. Но уже в следующее мгновение все развеялось, как дым.

– Бориса Владиславовича жалко. В его возрасте такое. Охо-хо. Ну да что делать, даст бог, выздоровеет. Так когда, говорите, это случилось?

– Примерно с восьми утра до часу.

– Та-ак, – задумалась Клара Игнатьевна, перебирая кисти на скатерти. – С утра, понятно, народу много шло. Детишки в школу, взрослые на работу, молочницы с бидонами по квартирам. Чужого бы заметили, – очень здраво рассудила старушка. – Надо думать, после девяти, даже, пожалуй, с половины десятого. Матрена с Софьей в это время как раз по домам расходятся. Это соседки Баженовых. Они как внуков в школу проводят, молочницу встретят, так и стоят у подъезда по часу, языками чешут.

А Клара Игнатьевна и впрямь оказалась не промах. Ей бы к ним в УГРО.

– Та-ак, – размышляла она дальше. – В половине первого к Сидорову с четвертого этажа медсестра приходит укол колоть. С ней поговорите. Там когда Галя ходит, когда Катя. Дальше. В двенадцать часов Степка из двадцать шестой квартиры на обед прибегает, ему жена с утра на плите обед оставляет и на работу идет. А он тут недалеко работает, на Фонтанке. Крышу они кроют. Вот. Пообедает скоренько и обратно на работу. – Ленька смотрел на Клару Игнатьевну с восхищением. – Далее. В двадцатой квартире Глафира Викторовна проживает.

– Двадцатая? Так у них окна во двор, – вклинился Леня.

– А ты слушай, не перебивай, – одернула его сердито Клара Игнатьевна. – Глафира работает по большей части на дому, швея, дымит, как паровоз, а муж у нее астматик. Так она в час раз по пять на лестницу выскакивает покурить. Ее расспросите.

Леня только молча кивнул. Не забыть бы.

– Да ты чего сидишь-то? – словно подслушав его мысли, поинтересовалась Клара Игнатьевна. – Записывай, забудешь же, голова садовая. Молодежь…

И Леня, достав блокнот, принялся усердно строчить, мусоля карандаш.

– Дальше. Ивановы. У них комната на улицу выходит. Дед у них целыми днями у окна сидит. Только идти туда надо вечером. Инвалид он безногий. Сам дверь не откроет. Они его утром у окна сажают, чтоб не скучал, у него там и чайник под рукой, и радио, и еду ему невестка в старый ватник заворачивает, и сидит он, горемычный, весь день один-одинешенек. – Клара Игнатьевна печально вздохнула. – А до войны такой мужик был справный. В праздники у нас тут на площади гулянья были, так, бывало, отплясывал, хоть и в возрасте… а усищи были! Из кавалеристов бывших. Ну да что теперь. Так вот, его поспрашивай. А уж остальных ты, наверное, сам обошел?

– Точно. Всех, у кого окна на улицу.

– С ними поговоришь – ко мне зайди. А я пока тут еще подумаю. Может, соображу чего. А тебя кто ко мне направил?

– Леля Дятлова с нижнего этажа, – чуть краснея, ответил Леня.

– Хорошая девчонка. Боевая. Не упусти, – деловито посоветовала Клара Игнатьевна.

Институт востоковедения показался капитану Головко загадочным и полным тайн. Располагался он на Дворцовой набережной в огромном дворце с нарядным фасадом и крыльцом, украшенным тонкими изящными колоннами. Кружевной вестибюль, тонкая вязь лепнины, чугунное плетение перил на парадной лестнице и ощущение какой-то тайны. Запах здесь стоял непонятный, пахло стариной, пылью, сыростью, пряностями, бумагой, стружкой и еще чем-то неуловимым. Всюду ящики, незнакомые предметы, какие-то черепки, истуканы, идолы уродливые. А между всем этим деловито сновали сотрудники в синих халатах, и никто из них не обращал внимания на капитана Головко.

– Иван Иванович, коллекцию 147-12 надо перенести на второй этаж, разбирать ее на первом нецелесообразно, – спускаясь по лестнице вслед за плотным невысоким товарищем в сером костюме с пенсне на носу, деловито объясняла худая высокая гражданка в очках.

– Голубушка Ольга Викторовна, все понимаю, но где же грузчиков найти? Вы же знаете, какие сейчас сложности с персоналом. А наши сотрудники вряд ли справятся, да и риск какой! Это же пятнадцатый век! Нет, нет. Надо как-то иначе.

– Иван Иванович! Иван Иванович! В библиотеке ужасающая сырость, я уже говорила вам, надо что-то решать с вентиляцией, мы книги погубим! И трубочистов неплохо бы вызвать. – Откуда-то из тени вестибюля вынырнула плотная гражданка в синем рабочем халате, с пышной седой шевелюрой и строгим хриплым голосом.