У фортуны женское лицо - Демьянова Валентина

– Как успехи? – забыв, как всегда поздороваться, заискивающе поинтересовался Павел Иванович.

– Никак.

– Аня, – простонал Павел Иванович – дня не проходит, чтобы он не звонил!

То, что он назвал меня Аней, говорило о многом. Аней, если не изменяет память, за все время нашего знакомства я была пару раз, и в каждом случае ситуация была критической.

– Павел Иванович, я стараюсь, только и вы мне помогите.

– Конечно, конечно! Чем могу, – суетливо залопотал Павел Иванович.

– Скажите честно, кто за всем этим стоит?

Минуту назад голос Павла Ивановича был еле слышен, а теперь металлом звенел! И откуда только силы взялись!

– Опять?!

– Да! Я хочу знать, кого мне бояться!

– Пока ты на него работаешь, опасаться нечего.

– Пока! А потом?

– И потом! Все обойдется, если будем сидеть тихо.

– Успокоили, называется! Да после этого одна дорога – паковать чемоданы и уматывать куда подальше. На пару годков!

Павел Иванович устало вздохнул:

– Балагуришь? Зря! Лучше бы прислушалась к тому, что говорю. Я ведь плохого не посоветую.

– Знаю, только я «втемную» играть не умею. Выкладывайте!

Павел Иванович сообразил, что уступать я не намерена, и, потомившись, неохотно сознался:

– Я тебе не всю правду сказал.

– Кто б сомневался.

– Это совсем не то, что ты думаешь! – рассердился он. – О деньгах речи нет! Тут другое...

– Да не тяните!

– Тот человек – мой знакомый. Давний. Когда-то в одном дворе жили. Друзьями мы не были, но однажды он меня выручил. Для тебя ведь не новость, что в советские времена наш бизнес считался незаконным...

– Попали в поле зрения милиции?

– Нет. Шел девяносто первый год, сумасшедшее время, милиции было не до таких, как я. Меня блатные решили тряхнуть. Ситуация сложилась критическая. В органы обратиться я не мог: прежние законы еще действовали. Своими силами не отбиться. Пришлось идти к нему на поклон. Он тогда совсем молодой был, но вес уже имел.

– Он помог, денег не взял, и теперь вы ему должны.

– Помог, деньги взял, но я все равно должен, – мрачно поправил меня Павел Иванович.

– С кем вас угораздило связаться? Фамилия у человека есть?

– А вот это тебе без надобности. Я и так много рассказал. И не обижайся, о тебе забочусь.

Самого главного он, конечно, не сказал, но я все поняла. Выполним, что хочет тот человек, – вывернемся, а нет... В такой ситуации ни о каком неторопливом чтение записок Захара и речи быть не могло! Максимум, что я могла себе позволить, – это пробежать текст по диагонали. Такой подход мне не нравился, но выбора не оставалось. Итак, что там у нас? Приезд домой, встреча с Полли, разговоры до утра за бутылкой шампанского... Ага, это интересно!

«Когда все уже было переговорено и допита последняя из стоявших на столе бутылок, Полли откинулся на спинку стула и снисходительно поинтересовался: «Так что ты там накупил?» Его тон меня не задел. Это была обычная манера Полли изъясняться, всего лишь невинное желание «поинтересничать». На самом деле он преданный друг, готовый быть рядом со мной во всем. Даже страстью к коллекционированию его заразил я! Иногда я смеялся, что сделал это на свою голову. Если между нами станет картина, я потеряю друга. «Не беспокойся, – мрачно отзывался Полли. – У меня никогда не будет таких денег, чтобы составить тебе конкуренцию».

«Что ж ты молчишь? – чуть раздраженно спросил Полли. – Хвастайся! Судя по письмам, ты половину Парижа ограбил!» – «Не половину, но кое-что привез», – усмехнулся я, глядя на него поверх бокала».

Может, с этого момента все и началось? Следующие несколько страниц были посвящены ничего не значащим событиям, я их пролистала, а потом снова попался любопытный кусок.

«Вернулся домой, и разом навалилась тоска. На войне некогда предаваться размышлениям, а теперь у меня полно времени и я не знаю, чем его занять. Пустота! Ни семьи, ни жены, ни детей. И так будет всегда, потому что мое сердце навеки отдано единственной, заменить которую не в силах никто. Нина, милая, навсегда для меня потерянная. Знаю, ни в чем она передо мной не виновата. Ухаживаний моих не поощряла, приветливость ее не выходила за рамки обычной вежливости, просто я этого не понимал. Мне казалось, все игра, кокетство. В голове не укладывалось, что она могла найти в Сергее с его скромным состоянием! Всю зиму я обивал порог ее дома, скучал на балах, и все это ради того, чтобы только увидеть ее. Наконец понял: все напрасно. Она меня никогда не полюбит! И я сбежал из Петербурга. Не помогло! Ни тогда, ни сейчас. Тоска гложет. Дядя советует занять себя делами. Говорит, отлично лечит от хандры».

Совету Захар последовал и затеял переустройство дома.

«Первый этаж почти закончен. Вскорости прибудут обозы, и к тому времен помещение для моих приобретений должно быть готово. Приступил к благоустройству парка и двора. Дядя, как всегда, оказался прав. На тоску времени не остается. Да и Судьба, лишив семейных радостей, все же мою персону не забывает и время от времени посылает мне развлечения. Очередное приключилось сегодня. В середине дня за окном вдруг раздались крики. Работники, занимающиеся расчисткой двора, побросав лопаты, сбились в толпу и что-то горячо-обсуждали. Десятника поблизости не оказалось, пришлось спускаться и самому выяснять, в чем там дело. Оказалось, они натолкнулись на бревенчатый настил.

– И чего галдите? – сердито спросил я. – Это остатки прежнего дома.

Казалось бы, все ясно объяснил, но они снова стали загалдеть и тыкать пальцами себе под ноги. Пришлось лезть через развалы земли и смотреть, что же их так взволновало. Оказывается, два бревна они вывернули, а под ними обнаружился провал. Туда уже совали палку, промеряя глубину, но дна не достали.

– Раскидывайте бревна, – приказал я.

Когда место над ямой было расчищено, открылся каменный колодец.

– Факел несите!

Кто-то сбегал на задний двор и вернулся с палкой, обмотанной тряпкой. Стоило сунуть факел в дыру, как пламя заколебалось от сквозняка.

– Веревку!

Приказ был выполнен мгновенно. Один конец каната обмотали вокруг ствола ближайшего дерева, другой спустили в провал. Обхватив его руками, я заскользил вниз. Прошло не так много времени, и ноги по щиколотку утонули в насыпавшейся сверху земле. Над головой зияло отверстие, в котором виднелись головы работников, а по сторонам поднимались стены. Стоило пройти с десяток шагов, как ноги ступили на твердую почву. Я продвигался вперед не спеша, время от времени поднимая факел над головой и проверяя состояние потолка. На мое счастье, своды держались крепко. Еще несколько десятков шагов – и колеблющийся свет высветил в стене дверь. Сплошь металлическую, с тяжелым кованым кольцом вместо ручки. Точная копия дверей в боярских палатах времен Государя Ивана Васильевича. Я потянул за кольцо и оказался в небольшой каморке. Оглядел голые стены и не нашел ничего интересного. Двигаясь далее, я заглядывал во все двери и везде находил все те же пустые помещения. Судя по древней кладке, то был подземный этаж некогда стоявшей на этом месте крепости.

Я и сам не заметил, как оказался на развилке. Тот коридор, что шел прямо, оказался на удивление коротким и заканчивался тупиком. Стены вокруг были глухими, плиты потолка плотно пригнаны одна к другой, но одна, как раз над головой, была помечена крестом. Я решил, что еще вернусь на это место. Плиту пометили недаром.

Второй коридор оказался длиннее и привел меня к невысокой, в половину моего роста, дверце. Хотя на ней имелся засов, она оказалась незапертой. Я рванул дверь на себя и едва успел отскочить в сторону. Сверху посыпались камни. Когда камнепад закончился и я, продравшись сквозь густой кустарник, выполз наружу, то оказался на дне оврага. Теперь уже не оставалось сомнений: тайный ход был сооружен на случай осады. Точно так же я не сомневался, что именно этим путем выходил на грабеж мой пращур Иван. Им же он ушел от ареста, а само подземелье Иван, скорее всего, обнаружил, когда строил дом. Убегая, закрыть лаз снаружи не смог, поэтому просто завалил его камнями. А я столько раз проезжал здесь на лошади, и мне ни разу не пришло в голову, что за этими кустами скрывается ход».