Эффект ореола - Янг Кристина

Люди уходят, и мы это прекрасно осознаем, не пытаемся даже придумывать иной исход событий. Но как быть готовыми к тому, что похоронив близкого человека, его больше никогда невозможно будет обнять, поговорить, смеяться, смотреть в его глаза. Смерть существует, но вот смириться с ней невозможно. Мы вынуждены лишь принимать ее, скрепя сердце.

Стоит супить на эту тропинку, как моментально настигают эти мрачные тревожные мысли о конце, чем и наполняется душа. Заходя на кладбище, человек автоматически начинает думать о самом плохом, неизбежном, страшном – о смерти.

Я хожу по этой тропинке уже четыре года и до сих пор не могу принять этого. Я бы хотела забыть сюда дорогу и больше никогда не вспоминать. Тогда и в моей душе настанет покой. Но это невозможно. Теперь, вместо уютного дома родителей, я вынуждена приезжать сюда, чтобы навестить их. И это самая душераздирающая встреча.

Я остановилась в нескольких метрах от нужных могил, когда увидела рядом с ними сестру, которая старательно засовывала цветы в металлические вазы, убирая сухие в сторону.

Я вобрала в себя как можно больше воздуха и выдохнула, после чего медленно стала приближаться к сестре. Под обувью зашелестел зеленый газон, и из-за этого звука Дженни поняла, что я приехала.

– Я думала, что ты уже не приедешь, – тихо сказала она, не оборачиваясь.

– Как я могу пропустить этот день и оставить тебя одну. Просто много работы. Прости, что опоздала, – объяснила я свою задержку.

Дженни поднялась на ноги и посмотрела на свои старания, обняв себя руками. Смесь из различных цветов украсили серый вид гранитных камней, создавая более красочный.

– Вот именно так папа всегда говорил маме, когда он опаздывал на их годовщину свадьбы. – Дженни повернула голову и посмотрела на меня своими проницательными зелеными глазами. – Ты очень похожа на него. Даже оправдываетесь одинаково.

Я поджала губы и шагнула ближе к сестре.

– А ты похожа на маму. Даже не обижаетесь одинаково.

Дженни улыбнулась и обняла меня. Я обняла ее в ответ, прижав щеку к ее макушке.

Я очень люблю свою сестру. Она единственный родной человек, который у меня остался. Только благодаря ей я все еще твердо стою на ногах и понимаю, что есть ради кого улыбаться и радоваться жизни. Поэтому я стараюсь чаще видеться с ней, чаще звонить и узнавать о ее делах как можно тщательнее. Мне важно знать, чем она занимается на протяжении всего дня и мне спокойнее, если я знаю досконально всех, с кем она общается.

Нет, это не гиперопека. Это желание знать все о своей сестре ради своего спокойствия. После трагичной и несправедливой смерти родителей меня будто заклинило. Я по-настоящему начала бояться за жизнь сестры, будто вокруг нее одна лишь опасность, которая каждую секунду угрожает ей. В моей голове произошел сдвиг, и я теперь вижу вокруг одну лишь мрачную угрозу. Я понимаю, что живу в страхе, который делает из меня параноика и мешает жить нормально.

– Они уже четыре года лежат под землей, а убийца до сих пор расхаживает на свободе, – проговорила Дженни и тяжело вздохнула.

Я обняла ее крепче. Наверно, это самая главная причина, почему я так внимательна к безопасности своей сестры. Убийца действительно на свободе, и я не знаю, что от него ожидать. Кто он такой, чем ему помешали наши родители. И, самое главное, следит ли он за нами, чтобы в подходящий момент застрелить так же. Я не знаю, что в помыслах этого ублюдка и это меня нервирует.

Я могу узнать о том, что происходит вокруг моего обвиняемого, но не могу понять, чем не угодила наша семья неизвестному убийце. Моя задача находить доказательства, чтобы оправдать человека, но найти хотя бы что-то, что поможет мне найти убийцу родителей, у меня не получается. Зацепок ноль.

События трехлетней давности.

Я ударила по столу следователя. Тот вздрогнул от неожиданности и выдохнул, виновато опустив глаза. Я смотрела на него убийственным взглядом, не находя никаких оправданий его словам.

– Что ты сказал? – вкрадчиво спросила я.

– Мейзи, пойми. Мы год бились над тем, чтобы хотя бы что-то найти против убийцы. Облазили каждый угол вашего дома, двора, проверили всех знакомых твоих родителей. Даже всех клиентов твоего отца, из-за освобождение которых могли отомстить, но ничего не нашли. Чтобы продолжить работу, нужны доказательства, которые мы искали год. Мы потратили на это год, Мейзи. – Теперь он поднял на меня глаза. – Ты сама это понимаешь, сама наблюдала за нашей работой, сама старалась провести расследование. Убийца сработал настолько профессионально, что даже следы своих ботинок стер. Начальник потребовал закрыть дело в связи с нехваткой доказательств. Мне жаль.

Я без сил упала на стул и судорожно выдохнула.

– Я понимаю, что тебе больно. Тебе придется принять это и не мучиться.

Я горько усмехнулась.

– Я буду мучиться еще сильнее, когда убийца на свободе. Мне намного лучше, когда я ищу его, как что-то несуществующее. Самое дерьмовое это то, что дело закрывают, потому что она не несет вам никакой пользы. Везде нужна выгода.

Я встала со стула.

– Мейзи…

– Всего доброго, офицер.

Я покинула кабинет детектива, не проронив ни капли слез, хотя очень хотелось разреветься прямо там из-за жестокой несправедливости. Шла по коридорам отдела, пытаясь держаться сильной, хотя внутри меня сидела черная дыра, которая высасывала из меня всю энергию. Отчаяние захлестнуло меня, уничтожив своим появлением оставшиеся крупицы надежды.

Наши дни.

Прошло четыре года, а зацепок никаких. Это для меня за гранью реального. Убийца просто растворился в воздухе. Если бы он еще оружие оставил, то это бы посчитали самоубийством и всем хорошо. Но даже понимая, что это хладнокровное убийство, дело просто так же хладнокровно закрыли. Меня разрывает на части от несправедливости. О спокойной жизни не может быть и речи. Я даже не мечтала об этом никогда. Я нахожусь посреди мрака, где есть лишь один проблеск света, – и это моя сестра.

Я посмотрела на могилы родителей и мысленно извинялась перед ними за то, что не могу найти их убийцу и предоставить им покой. Это происходит на протяжении четырех лет – все, на что я способна, это извиняться перед родителями.

– Поехали домой, карамелька – прохрипела я, продолжая смотреть на гранитные камни.

Дженни шмыгнула носом, после чего согласилась со мной:

– Поехали. Папа всегда так меня называл только из-за цвета волос.

Я кивнула, улыбаясь.

– В детстве они у тебя были светлее, чем сейчас, но прозвище осталось.

Дженни посмотрела на могилы родителей и в эту же секунду по ее щекам покатились слезы.

– Я так скучаю по ним. Без них я чувствую себя слабой.

Я взяла сестру за плечи.

– Ну-ка посмотри на меня. Как говорил папа? Мои девочки…

– …самые сильные, – продолжила Дженни и слегка улыбнулась.

– Вот так.

Я обняла ее за плечи, и мы ступили на тропинку, которая вела нас к выходу. Мне хотелось, как можно скорее, уйти отсюда, поскольку ощущала, как начинает дрожать моя душа и рваться к могилам родителей. Если бы не Дженни, перед которой я хочу быть сильной и поддержать ее моральный дух стойкостью, я бы уже давно лежала на земле между могилами папы с мамой и рыдала. Когда мне очень плохо, я приезжаю сюда, чтобы плакать и освободить свою душу от натиска горя, никому не показывая своей слабости.

Мы с Дженни приехали домой. Она ехала впереди на своем небольшом спортивном автомобиле, который я подарила ей, когда она встретила свой двадцать первый год.

После смерти родителей я всегда старалась компенсировать их отсутствие и во всем помогать своей младшей сестре. Я знаю, что папа обещал подарить ей машину мечты, но, увы, не успел этого сделать. Это перешло мне в наследство, и я просто добавила немного к его деньгам, которые он откладывал на подарок. Я просто хотела, чтобы Дженни чувствовала себя счастливой и отвлекалась от мысли, что опоры в лице родителей у нас больше нет.