Комната лжи - Френч Никки

Через неделю или две Нив, уходя с работы, столкнулась в лифте с Солом; завязалась беседа.

– Не ожидал вас увидеть в это время, – сказал он. – Думаю о вас и вспоминаю бублики в три часа ночи. Ничего не могу с собой поделать.

Нив удивилась, что он вообще о ней думал, а когда они вышли на улицу, Сол предложил выпить и тут же вскинул руку в предупреждающем жесте.

– Прежде чем вы ответите, – объявил он, – хочу сказать, что это не по служебным делам. Я не собираюсь говорить о планах развития компании и не буду просить вас дать оценку коллегам. Это не тайное собеседование.

– Ладно, – согласилась она.

Что она помнит о том первом походе в ресторан? Бутылку вина на столе. Сол заглянул в меню и сказал, что если они хотят выпить больше, чем по одному бокалу, то дешевле взять бутылку. И все равно уже тогда Нив казалось, что она на что-то соглашается. О чем они говорили? Она помнила только то, о чем они не говорили. О работе. Не говорили о детях и сложностях с подростками. Нив знала, что он женат, а он знал, что она замужем, но они и эту тему не затрагивали. Он не жаловался, что супруга его не понимает. Они не говорили о том, что стареют, обрастают лишними килограммами, седеют, что на них перестают обращать внимание. Просто болтали. Легко. Приятно.

Сидя за столиком всего в километре от лежащего в квартире трупа, Нив прокручивала в голове тот вечер, словно немое кино. Его улыбка. Его удивительно гладкие руки, без единого волоска. Можно сказать, изящные. Помнила его внимательный взгляд. Она не помнила, о чем они тогда говорили, но помнила, что он кивал, прислушивался к ее словам, смеялся. Помнила, как он жестикулировал и смотрел на нее с искренним интересом. Наверное, именно тогда она и поняла, что изголодалась по столь необходимому и интимному ощущению, когда тебя видят, замечают, узнают, – впрочем, возможно, это случилось и позже.

В памяти сохранился лишь обрывок разговора – они вышли из бара и Сол провожал ее до велосипеда.

– Хотел убедиться, что у тебя правда есть велик, – пояснил он, – что ты его не выдумала.

– Правда есть.

– А шлем где?

– А вот его у меня нет.

– Почему?

– Не хочу в нем ездить.

– Почему?

– Люблю чувствовать ветер в ушах.

– Ветер в ушах и сотрясение мозга? – хмыкнул Сол.

– Одно не обязательно следует из другого.

Сотрясение. Сотрясение. В тот момент Сол, наверное, представил ее распростертое под грузовиком или автобусом тело. А теперь уже она представляет его, Сола.

– Надо как-нибудь повторить, – предложил он.

– Хорошо.

Еще из того вечера Нив запомнилось, что Сол не навязывался. Сидел напротив, не прижимался к ней вплотную, не нависал. Не прикасался к ней и не клал ладонь поверх ее.

Но, когда Нив отстегнула велосипед, Сол чмокнул ее на прощание сначала в одну щеку, потом в другую. А затем – все получилось само собой – они поцеловались в губы, сначала нежно, а потом уже требовательно. Нив приоткрыла рот. Поцелуй на вкус был как вино, которое они вместе пили. Нив ощутила себя даже не на двадцать пять, а на пятнадцать, когда вся жизнь еще впереди. Момент получился настолько интимным, что она едва не упала в обморок. Прервав поцелуй, они ошалело посмотрели друг на друга.

– Охренеть, – выдохнула Нив.

– Я вообще-то не… – начал Сол. – Я обычно так не делаю.

Она ему нисколько не поверила даже тогда, но это не имело никакого значения. Он лишь пытался соблюсти приличия.

Она толком не помнила, что происходило, когда она вернулась домой. Возможно, Рори читал, а Коннор играл в футбол в маленьком садике, лупя мячом по хрупким кустикам и оставляя на газоне грязные борозды. Сама она, наверное, пошла готовить ужин. Может, еще повздорила с Мейбл. Хотя даже не помнила, была ли дочь дома. Флетчер, скорее всего, сидел у себя в комнате. Но за стол точно сели все вместе, как и всегда, даже в самые худшие времена.

Потом, наверное, смотрели телевизор – какой-то сериал, который обычно глядели всей семьей, – или играли в карты, а может, разошлись по своим делам: Рори – читать, Коннор – за компьютер, Мейбл – к себе в комнату, размышлять о чем-то, таращась на свое бледное отражение в зеркале, или же свернуться калачиком под одеялом и плакать. Иногда атмосфера в доме царила светлая, счастливая и умиротворенная, а порой, как бы Нив ни старалась, – тяжелая и мрачная. Они с Флетчером вместе ложились спать. Занимались ли любовью? Это все еще происходило довольно регулярно, даже после стольких лет, после его депрессивных эпизодов и куда более мучительных, почти смертельных приступов отчаяния у дочери. Супруги пытались держаться друг за друга, несмотря на соблазн сбежать, отвернуться, чтобы не чувствовать боли. Но про тот вечер Нив не помнила.

Вернее, помнила одну-единственную вещь: как в темноте лежала в кровати, а Флетчер ровно дышал рядом. Она пыталась понять, что случилось. В ночном мраке Нив очень живо ощущала на губах прикосновение губ Сола, их незнакомый вкус. И сама ситуация, и ее реакция на нее казались нереальными, будто все произошло не с ней, а с кем-то другим.

«Он предложит, – подумала Нив. – И да. Я соглашусь».

Она допила вторую чашку чая. Нив понимала, что нельзя вот так думать о Соле, углубляться в прошлое. Это путь к сумасшествию. К тому же ей еще было о чем поразмышлять. Например, об утреннем сообщении. Можно ли ее привлечь за него точно так же, как за оставленные в квартире следы? До Нив дошло, что до сегодняшнего дня он ей вообще никаких сообщений не отправлял, а она не только ему не звонила, но даже и не знала, есть ли у него ее номер. Она достала телефон, выделила послание и удалила. Но чем это поможет? Разве удаленное сообщение исчезает безвозвратно? Ведь все где-то хранится? И все можно восстановить? Нив забила в поисковик: «действительно ли удаленные сообщения удаляются?»

Ответы высветились и хорошие, и плохие. Если синхронизировать мобильный с компьютером, сообщение удаляется навсегда. Удручало другое: насколько Нив поняла, оно могло сохраниться у телефонного оператора, а могло и нет. Она вспомнила сам текст. Про квартиру там не было ни слова. И про Нив. И про Сола.

Но разве сообщение не должно остаться у него в телефоне? И где он? Самая очевидная версия: его забрал тот, кто убил Сола. Но зачем? Что преступник будет с ним делать? Впрочем, пока мобильный не найдется, никто не свяжет сообщение, Сола и квартиру с Нив.

Она поймала себя на мысли, что уже думает как преступница.

Домой Нив вернулась ближе к часу. Открыла дверь, вошла, подбирая отговорку, почему так и не поехала на огород, и придавая лицу обычное выражение. Но вокруг было тихо. Нив сняла кожанку и прокралась наверх. Кабинет Флетчера располагался на третьем этаже, но с лестницы было видно, что дверь закрыта: значит, хозяин там, упорно работает над чем-то или же… не работает. Отлично. Нив прошла в спальню, разделась, натянула древние джинсы, футболку и фланелевую рубашку, в которых ходила на огород. Затем снова спустилась на первый этаж и сунула брюки и джемпер в стиральную машину. Опять. Достала из рюкзака все, что забрала из квартиры: духи, книжку, велосипедные фонари, футболку и колготки – и разложила по местам, расхаживая по дому на цыпочках, словно воровка. Потом полежала в горячей ванне и еще раз помыла голову. Казалось, утро намертво прилипло к ней, оставило по всему телу невидимые следы: пятнышки, отпечатки, ворсинки, лживые слова…

Наконец она бодро крикнула с лестницы: «Привет!» Поставила чайник. Вышла в сад, миновала груду рам со стеклами – для теплицы, – которые там пылились уже несколько месяцев. Покормила бедную морскую свинку, налила ей воды и просунула в клетку пучок чистой соломы. Питомец озабоченно глянул на Нив и по-птичьи пискнул.

Она сняла с веревки высохшее белье и принесла в дом. Заварила чай – и побольше. При мысли о еде ее начинало подташнивать.

В кармане зазвонил телефон, и Нив вздрогнула. Мама спрашивала, что подарить Рори на день рождения.