Дом астролога - Джейд Каринн

– В этот уик-энд вас, даже тех, кто не верит в астрологию, ждут сюрпризы. Вы не можете контролировать окружающих вас людей. Эти чтения вызовут неожиданные эмоции, непредвиденные действия и еще более шокирующее послевкусие. Это нормальный результат, когда то, что скрыто, всплывает на поверхность. Некоторые из вас будут ошеломлены, другие почувствуют себя оправданными. Таковы ваши судьбы.

Гости начинают делиться впечатлениями. Их любопытство разогрето, они полны надежд и опасений.

Я беру поющую чашу и веду стиком по ее краю:

– Бери, что досталось, и будь доволен. Но вы можете и поквитаться.

Хлопает входная дверь, и через несколько секунд в комнату входит Адам с дорожной сумкой, перекинутой через плечо. На лице Марго появляется улыбка, которую она немедленно превращает в недовольную гримасу. Адам окидывает взглядом собрание и послушно усаживается в вольтеровское кресло рядом с барной тележкой.

– Лучше поздно, чем никогда, – говорит он.

Эйми вскакивает и шлепается на колени к мужу.

– Рини, вы имеете в виду реванш? – спрашивает она.

– Скорее проявление законов Ньютона. Каждому действию соответствует равное по силе противодействие. Карма исправится, если вы ликвидируете оставшиеся или имевшие место в прошлом дисбалансы. – Я бью стиком по чаше, на этот раз громко, сигнализируя об окончании церемонии приветствия. – Сеансы на совместимость будут проходить в гостиной, возле столовой. Будут предложены коктейли и закуски, и на эти чтения приглашаются все желающие. Вы ведь друзья, верно? – На этот раз я ловлю взгляды Фарах и Эйми; им многое сходит с рук, например дополнительный сеанс. – Увидимся через два часа.

Я выхожу из дома через парадный вход, зная, что произвела впечатление.

Сомневаюсь, что они заметили, какие семена были посеяны, но с нетерпением жду всходов в течение следующих двух дней.

Фарах

Рини отпускает нас, и все разбегаются.

Марго провожает Рини до входной двери, расспрашивая о тропическом шторме, который набирает силу в Карибском бассейне и продвижение которого, как заверяет Рини, она отслеживает. Адам хватает сумку и поднимается по лестнице в свой номер, а Рик и Тед направляются в игровой зал. Эйми, Иден и я остаемся.

– Вы видели свои гороскопы на день приезда? – интересуется Иден. – Наши лежали на подушках в номере.

– Мы еще не поднимались в комнаты, – отвечаю я.

– Ну и как, интересно? – спрашивает Эйми.

– Отчасти. Мой гороскоп настолько общий, что может подойти любому. – Иден достает открытку из кармана и читает: – «Добро пожаловать, Овен. Вы, первый знак зодиака, одновременно бунтарь и лидер, а это значит, что Вам не нужно ни перед кем оправдываться. Но Вы должны подавать хороший пример для подражания другим. Чтобы устанавливать собственные правила, нужна особая сила, так что не забывайте сами играть по ним».

– Звучит необычно. – Я знаю, что никогда и ни для чего не стала бы устанавливать собственные правила.

– А еще я нашла карту Таро, – добавляет Иден.

– Карту Таро? Да тут полно магических банальностей!

– И что это за карта? – любопытствует Эйми.

– «Влюбленные», но она лежала на полу рубашкой вверх, и пояснений никаких. Я подумала, что это странно, ее будто случайно обронили, – говорит Иден.

Бессмыслица какая-то. В этом доме все тщательно продумано.

– Мы идем купаться. Хочешь с нами? – к моему удивлению и разочарованию, предлагает Эйми Иден.

– Пожалуй, я немного почитаю, а потом приму душ, – отвечает Иден и направляется наверх.

– Значит, остались только мы. – Эйми потирает руки.

Она так возбуждена, что я не утруждаю себя указанием на очевидное: мы обе без купальников, у нас нет полотенец, и, хотя солнце греет, в воздухе над океаном чувствуется прохлада, да к тому же мы еще толком не устроились.

Ни о чем не заботясь, Эйми распахивает французское окно и устремляется к воде. Эйми нет дела до очевидного – ее это просто не волнует. Она бы сказала: «Фарах, ничто хорошее никогда не бывает очевидным». Я смотрю, как она бежит по прибрежной траве, не проверяя, иду ли за ней я. Но я пожалею, если не пойду.

Причал «Звездной гавани» выступает из раскинувшейся зеленой лужайки в виде буквы «Т». По центру над водой на пятьдесят футов тянутся прочные доски, удерживаемые переборками, выкрашенными в белый цвет. С правой стороны прикреплен пандус, удерживающий плавучий причал, который может подниматься и опускаться в зависимости от приливов и отливов, для спуска на воду небольшого быстроходного катера или рыболовного судна. Левая сторона «Т» – это прочный причал, предназначенный для доступа к паруснику или небольшой яхте. У нас ничего такого нет, но мне интересно, приплывают сюда другие гости или нет.

На бегу Эйми перепрыгивает с ноги на ногу, сбрасывая шлепанцы. Она оглядывается на меня и что-то говорит. Я не разбираю ее слов из-за ветра, но уверена – она хихикает. Она выпуталась из штанов того, что я считала цельным комбинезоном. Верхняя часть превращается в самое короткое платье на свете.

Я перехожу на бег, чтобы догнать ее.

Эйми спрыгивает с конца высокого причала, широко расставив ноги и вскинув руки над головой. На мгновение она замирает в воздухе, будто летит, и ее лицо озаряет совершенно детская радость. Затем гравитация берет верх, и Эйми с громким всплеском уходит под воду.

– Залезай! – вынырнув, зовет она. – Это так освежает!

– Это рыбья моча, – дразню я.

– Хорошо, Моана, – смиренно произносит она, намекая на хорошо знакомый нам обеим фильм.

За годы дружбы мы раз сорок усаживали наших детей перед диснеевской «Моаной», чтобы выкроить время для себя и поговорить.

– Ты беспокоишься о детях? – спрашиваю я.

Я оставляю своих мальчиков, уходя каждый день на работу, а еще они проводят без меня один уик-энд в месяц. Мне не настолько нужен отдых от детей, как Эйми, но ее стремление снять с себя обязанности матери на этот уик-энд воодушевило и меня. Теперь, глядя на воду, в которой мальчики с удовольствием бы поплескались, я начинаю сомневаться. Я и так провожу вдали от них слишком много времени.

Эйми делает несколько гребков брассом и переворачивается на спину, размахивая руками, как ветряная мельница:

– Я буквально парю. Похоже, что я беспокоюсь о детях?

Я со смешком качаю головой:

– Конечно нет.

– Ты, безусловно, не понимаешь. – Эйми улыбается из воды, сияние золотого часа озаряет ее кожу.

Она покачивается вверх-вниз на нежных волнах. Откашливаясь, я оглядываюсь на дом.

Фасад и задняя его часть выполнены в совершенно разных стилях. Фасад обшит белой фактурной вагонкой с маленькими одинаковыми окнами, тогда как задняя часть дома отделана деревянными досками, окрашенными в голубовато-серый цвет. Вся центральная часть застеклена. От центра отходят два крыла с французскими балконами, как в бутик-отеле. Это придает дому неожиданную выразительность. Оригинальный, а не построенный по шаблону. Я впечатлена выбором Марго.

Тишину нарушает вскрик Эйми:

– Что-то обвилось вокруг моей ноги! А-а-а!

Я шагаю с лужайки на причал, и мое сердце бешено колотится.

– Оно все еще там?

Возможно, это водоросли. Эйми склонна слишком остро реагировать.

– Да, там. Я чувствую его.

Она подплывает и хватается за плавучий причал, чтобы удержать равновесие и осмотреть ногу. С того места, где я стою, мне ничего не видно.

– Боже мой, это угорь! – вскрикивает она.

Эйми пытается забраться на плавучий причал, но безуспешно. Ей никак не удается как следует уцепиться за него. Она отталкивается изо всех сил, но ее ладони соскальзывают, и она плюхается обратно в воду.

– Ты должна доплыть до берега! – в ужасе кричу я; макушка Эйми под водой, мне ее больше не видно; я прикрываю рот ладонью. – Эйми, ты меня слышишь? Здесь нет лестницы, тебе сюда не забраться.