Черный маг - Грин Лейтон

С другой стороны, Виктор всегда задавался вопросом «почему?» и спрашивал родителей о природе Бога уже лет с пяти. Но религиозный пессимизм родины с самого начала повлиял на мировоззрение Виктора, сделав его тем, кем он оставался до сих пор: человеком, который жаждет ответов и для которого всегда недостаточно слепой веры.

Он искал доказательств – холодных, неприступных, твердых как алмаз. В рамках выбранной им профессии Радеку довелось стать свидетелем явлений, которые казались невозможными и необъяснимыми, а потому он знал, что по крайней мере некоторые ответы лежат далеко за пределами обыденности.

Или нет? Он гадал, возможно ли вообще, глядя с неизмеримо сложной человеческой точки зрения, сделать нечто большее, чем отщипнуть крохотный кусочек вечной истины и Божественной загадки в попытке выяснить, смеется ли кукловод, дергая за ниточки.

Однако есть тут загвоздка, думал Виктор, томно раскинув руки по дивану и ощущая, как абсент проникает в каждую клеточку тела. Вселенная – это ведь машина, прекрасная и сложная, превосходящая всякое воображение, но все же машина. А машины всегда кто‑то создает и ремонтирует, кто‑то управляет ими.

У них есть конструкторы.

А потому он будет искать, изучать и собирать свидетельства, пока не перевернет каждый камень на земле, под которым скрывается тайна, пока не сделает все возможное, чтобы найти источник. Тьма или свет, добро или зло, правдивое или лживое – на первом месте для него всегда стояло знание. Истина.

Да, он мог слышать их теперь, философов и сторонников экзистенциализма, галдящих в своих пивнушках, кричащих монахам за соседним столиком, что истина суть выдумка и личный взгляд на мир. Что ж, Виктор тоже был философом, одним из лучших в мире, и считал себя обязанным заявить: истина где‑то существует, нравится это всем остальным или нет.

Она просто прячется глубоко, очень глубоко в пещере.

Подростком Виктор бродил по мощеным улицам Праги, исследуя то, что осталось от религиозных традиций в укромных закоулках Старого города, всегда с оглядкой на страшную Статни Беспечност, чешскую службу госбезопасности. Еще в школьные годы Виктор успел поучиться у существовавших подпольно католиков и иудеев, приобщиться к мудрости каббалистов, монахов-траппистов и тайных обществ, которые наводняли подбрюшье Праги. Родители Виктора, озабоченные тем, что сын привлек внимание органов, отослали его в школу-интернат. Швейцария, где оказался юноша, по сравнению с Прагой казалась стерильной, но там он обрел нечто очень важное – интеллектуальную свободу. Философские и религиозные книги Виктор глотал с жадностью, которая приводила в недоумение его учителей. Учился он очень хорошо, выбрав Оксфорд, потому что там была, вероятно, лучшая в мире библиотека. Впрочем, вскоре Радек обнаружил, что библиотеки перестали быть для него основным магнитом. Решив заниматься в аспирантуре религиозной феноменологией, Виктор должен был вернуться к свиткам и пыльным хранилищам, которые так любил, но на дворе стояли шестидесятые, культурное пробуждение Англии взывало к его юношеским страстям, и в Оксфорде он открыл нечто куда более захватывающее, чем все загадки Вселенной. Он понял, как ему жить.

Оксфордским девушкам нравился таинственный, образованный гость из Богемии, высокий, смуглый, красивый. Виктор, вдумчивый интеллектуал, не нырял в пучину контркультурной революции, невозмутимо стоя с краешка, в то время как орды его ровесников очертя голову бросились в наркотики, свободную любовь и битломанию. Его отстраненность лишь разжигала интерес представительниц прекрасного пола. Виктор едва мог поверить в ту свободу, которую подарил ему чужой маленький остров, не ведающий запретов, и даже не думал, что жизнь может стать еще лучше.

А потом познакомился с Дарием и Евой.

В Дарии Гассомиане, американце иранского происхождения, с которым Виктор встретился на вводном занятии курса мировых религий, он нашел родственную душу. Оба неизменно получали самые высокие отметки и, судя по всему, считалась лучшими студентами в этом элитном университете. К тому же обоим было не занимать амбиций.

Вдобавок Дарий, тоже одержимый религией и философией, познакомил Виктора с еще более интересным явлением, которое как раз возрождалось в университетах и других оплотах контркультурной революции.

Он ввел Радека в оккультизм, и друзья с головой нырнули в темные прельстительные воды.

Пока они там осваивались, Дарий встретил девушку по имени Ева, которая увлекалась колдовством и оккультизмом. Знания Дария произвели на нее впечатление. Она была такая стеснительная, что порой казалась аутичной, хоть и обладала потусторонней красотой, которая пряталась за юбками и водолазками из секонд-хендов. Когда Виктор впервые увидел Еву, она напомнила ему американскую актрису Фэй Данауэй – загадочную, замкнутую, с каким‑то призрачным, соразмерным лицом. Дарий, неуклюжий и тощий, как копье, знал, что Еву тянет к нему не страсть, а ощущение безопасности.

Виктор мгновенно почувствовал глубокую связь с Евой и думал, что она испытывает то же самое. Его огорчало, что Дарий влюблен в девушку, явно и безнадежно.

Особого опыта в таких делах у Виктора не было, и он решил игнорировать создавшееся положение (вскоре стало ясно, что идея оказалась идиотской), полагая, что у него есть все, о чем только можно мечтать: личная и интеллектуальная свобода, яркая, полная общения жизнь и двое очень близких друзей, с которыми можно делиться всеми своими переживаниями.

Ни Виктор, ни Дарий толком не знали, разделяет ли Ева их одержимость эзотерическими вопросами или ей просто нравится с ними общаться. Ни один из них не озаботился тем, чтобы спросить ее об этом. Казалось, она в восторге от нового приключения, которое они запланировали на следующий учебный год, после летних каникул. Они уже ознакомились с разными сторонами оккультизма, вместе с Евой исследовали колдовство, древних богинь и культ плодородия; Виктор посвятил друзей в каббалу, тайные общества и восточный мистицизм, а Дарий представил им обширный, загадочный мир магии.

Все это было очень интересно, но пришла пора расширить горизонты. Отправиться в путешествие туда, куда, по словам Дария, отваживаются двинуться лишь самые отчаянные, нырнуть во тьму и вернуться, крепко сжимая в кулаке ключи от знаний и могущества.

Ева и Виктор сразу согласились с планом Дария, и Радек все лето предвкушал грядущий учебный год. Потому что они с Евой и Дарием решили стать черными магами.

Виктор не знал, когда задремал, но очнулся от забытья только ближе к четырем часам ночи. Он выпил стакан воды и попытался заснуть, однако слишком глубоко ушел мыслями в прошлое и теперь не мог расслабиться. Поэтому он подошел к своему ноутбуку и набрал в поисковике «пресс-конференция Ордена нового просвещения».

Накануне Грей спрашивал Виктора, слышал ли тот о харизматичном лидере нью-эйджа пасторе Саймоне Азаре. Профессор слышал, но только о нем самом, и ни разу не присутствовал на его выступлениях. Сект и харизматичных проповедников вокруг пруд пруди, они каждый день появляются и исчезают сотнями. Виктор начинал интересоваться конкретными личностями только в том случае, если они переходили от популизма к преступной деятельности или находилась еще какая‑то веская причина.

Вверху списка была ссылка на первую пресс-конференцию Саймона и на другую трансляцию, которая вышла в эфир чуть раньше в тот же вечер. Виктор кликнул на первую.

Видео началось, и рот у профессора на миг приоткрылся, плечи ссутулились, а все тело напряглось. Лицо, которое смотрело на него с экрана, принадлежало человеку, который только что появлялся в воспоминаниях профессора, пока тот путешествовал в прошлое, подогревая себя абсентом.

Человеку, который некогда был его лучшим другом.

Глава 13

Лондон, Англия

Данте все сильнее углублялся в сердце лондонского Ист-Энда, в район, который граничил с теми, что недавно приводились в порядок. Там располагался Первый храм нового просвещения. Он размещался в эффектном, но не слишком большом здании, шестиэтажной стеклянной башне, в которой со временем будет шестьдесят шесть этажей и шестьсот шестьдесят шесть комнат. Однажды здесь забьется черное сердце возрожденного к жизни Восточного Лондона, и собор станет средоточием религиозной истории города, который долго стоял на главном перекрестке мира.