Черный маг - Грин Лейтон

Толпа одобрительно загудела.

– А если бы подобные трагедии произошли в безбожной стране, где люди приходят в мир, стреноженные первородным грехом, а вечное проклятие довершает дело? Кем надо быть, чтобы создавать людей столь ужасно несовершенными, а затем обречь большинство из них на бесконечное наказание? – Саймон хлопнул в ладоши и подался вперед в кресле. – И кто, спрашиваю я вас, в таком случае являет собой зло? Ах, скажете вы, но ведь ада на самом деле не существует, а вечное проклятие – просто миф. Но каково же в таком случае, спрошу я, значение жертвы Христа? От чего нас спасать? – Он развел ладони. – Я понимаю, что многие из вас не верят в концепцию ада и вечного проклятия, но зачем цепляться за идеалы, включающие столь анахроничные понятия? Почему бы не стать свободными мыслителями, свободными существами? Чего нам тут бояться, кроме непрожитой жизни?

Выражение безграничной печали появилось на вытянувшемся лице Саймона.

– Разве не пришло время пересмотреть наше представление о Боге? Предположить, что не мы созданы по его образу и подобию, а он – по нашему? Что ему знакомы наши удовольствия, наша боль, вся щемящая красота нашей любви, наших потерь и стремлений, все эти отличительные черты человеческого бытия, всё, что мы знаем. И всё, что мы имеем. Разве не пришло время, – добавил он мягко, – начать искать универсальные решения наших проблем, а не заоблачные идеалы, которые разделяют народы, страны и города?

Даже зная, что́ на самом деле представляет собой выступающий, Люк обнаружил, что увлечен его речью. Ведь Азар просто-напросто говорил о Боге, о котором все мечтали, неважно, признавая это или нет. О мудром, заботливом, преданном, справедливом и совсем чуть-чуть небезупречном. Этот современный Бог, похожий на отца-домоседа, куда больше соответствовал сложностям нашего мира.

Люк мог лишь улыбнуться.

После того как он присоединился к Церкви Зверя, ему пришлось согласиться со старой мудростью, гласящей: самый коварный трюк дьявола заключается в том, что он сумел убедить людей, будто его не существует. Но для подобного трюка, учил Волхв, есть причина, и она заключается не в том, что дьявол собирается провести вечность, играя вторую скрипку. Наоборот, когда придет время, наступит переломный момент, баланс веры сместится, и тогда поднимется занавес, а толпе предстанет превосходящая всякое воображение иллюзия, сияющая и ужасная.

Сотовый Люка завибрировал, и он сглотнул, увидев номер.

Звонил Данте.

В жизни Морелю-Ренару доводилось совершать такое, что заставило бы покраснеть маркиза де Сада, но от разговоров с Данте он становился больным и неуравновешенным. Данте напоминал сущность, лишенную души, полость в форме человека, не содержащую ничего, кроме пустых глаз и жуткой татуировки. Возможно, Волхв был одарен Зверем, но Данте… Люк скорее умер бы, чем перешел ему дорогу. Извинившись перед друзьями, он побрел сквозь источаемую посетителями вонь на улицу и принял звонок:

– Oui?

– Человек по имени Доминик Грей едет задавать вопросы. Он должен кое с кем встретиться.

Разговор оборвался так же внезапно, как начался, а Люк остался стоять на улице с замолчавшим телефоном возле уха.

Глава 16

Весь перелет в Париж Грей отчасти ждал, что рядом с ним вот-вот возникнет незнакомка. Выходя в яркие огни и космополитическую суету аэропорта Шарля де Голля, он чувствовал одновременно облегчение и разочарование оттого, что этого не произошло. Грей не мог выбросить эту девушку из головы и понимал, что они с Виктором толком не обсудили ее странное появление и последующее исчезновение.

Но не только девушка тревожила Доминика. Нынешнее расследование едва началось, а он уже чувствовал, как внутренности завязались от напряжения в тугой узел – ощущение, которого у него не возникало после Зимбабве. Работая на Виктора, Грей и раньше вынужден был ставить под сомнение свое восприятие реальности, и теперь его беспокоило предчувствие, что это повторится снова.

А может, думал он, проходя паспортный контроль (в голове снова промелькнул образ незнакомки), может, это уже происходит.

Перед отъездом Виктор снабдил его тремя вещами: адресом квартиры Ксавье, телефоном Жака Бертрана из Интерпола и адресом бывшего журналиста-расследователя по имени Гюстав Руйяр, который когда‑то копал под Церковь Зверя. Судя по всему, найти ее почти не представлялось возможным, настолько она была засекречена и по-настоящему опасна, но Виктор предполагал, что, если Грей сошлется на него, журналист, возможно, согласится помочь. Грей попросил и номер телефона Руйяра, однако услышал в ответ, что тот в результате последнего взаимодействия с Церковью стал калекой, не выходит из дома и не пользуется современными средствами связи.

Замечательно.

Оставив рюкзак в отеле при аэропорте, Грей поехал в Париж поездом. В Городе огней он всегда чувствовал себя слегка неуютно, как крестьянин на господском балу, который вечно говорит не то, что нужно, и натыкается на мебель.

Первое посещение Парижа было самым удачным. Доминику понравилось непричесанное очарование левого берега Сены, величие Елисейский Полей, пекарни и уличная еда, превращавшие город в одно большое, полное ароматов кафе. Здешние подпольные бои показались насмешкой, и после того, как Грей победил в убогом спортзале лучших бойцов города, он забрал свой выигрыш, угостился плотным обедом, а потом, прихватив бутылку вина, устроился на мосту через Сену и любовался под янтарной луной величественным Нотр-Дамом.

В этот раз никаких зачарованных огней не предвиделось. Грей решил начать с бывшего жилья Ксавье Марселя, больше известного как Черный Клирик. Впрочем, соседи знали его как Жан-Поля Бабена. Грей позвонил Бертрану, человеку из Интерпола, и договорился, что в квартире Ксавье его встретит полицейский.

Следуя указаниям Жака, Грей отправился на метро в Девятый округ. Потом пошел на юг и оказался на красивой улице, застроенной пепельными зданиями. Тут и располагалась квартира Ксавье. Возле нужного дома, прислонившись к стене, его поджидал человек в костюме. Несмотря на выправку и внимательный взгляд полицейского, в глазах у него мелькало нечто, весьма для полицейского нетипичное.

Страх.

Грей продемонстрировал удостоверение Интерпола, которое Виктор оформил ему несколько месяцев назад. Доминик использовал его в первый раз и оттого чувствовал себя несколько странно. Полицейский изучил удостоверение и спросил:

– Parlez-vous Francais?  [7]

– Non, pardon, – ответил Грей. – Parlez-vous Anglais?  [8]

Полицейский, отпирая дверь, проговорил с полуулыбкой:

– Non, – и жестом показал посетителю, что тот может бродить, где ему вздумается.

Входя в квартиру, Грей ожидал увидеть заляпанные кровью стены или пентаграммы, начертанные мелом на полу, но вместо этого оказался в доме педанта. Все тут содержалось в порядке, полы были натерты, мебель аккуратно расставлена, корешки книг на полках подобраны по размеру. Грей миновал просторную гостиную и оказался в кабинете. Он почувствовал легкий озноб, увидев название книги на письменном столе. Она лежала закрытая, из нее торчала закладка, а заглавие на обложке гласило «Le Livre de Lucifer». Как будто Грей оказался в типичном доме представителя верхушки среднего класса, только вместо Библии в кабинете лежала «Книга Люцифера».

За письменным столом виднелся встроенный стеллаж. Грей всегда считал, что о личности человека лучше всего судить по его библиотеке, и книги Черного Клирика не подкачали. Грей говорил по-испански и опознал достаточно похожих латинских слов, чтобы понять большинство названий. Литература на стеллаже тоже содержалась в порядке: классики на одной полке, история и философия на другой, религиозные труды на удивление многочисленных вероисповеданий на третьей, ну и, конечно, полки, где стояли книги, которых не могло здесь не оказаться: там том за томом выстроились сочинения, касающиеся магии, оккультизма и сатанизма. Некоторые из них сияли современными переплетами, а некоторые, наоборот, выглядели такими старыми, что, казалось, коснись их, и они рассыплются в пыль.