Хрустальная сказка - Рейн Макс

Братья свернули на одну из тех узких улочек, ведущих к воде – здесь между домами можно было увидеть проблеск залива и мачты яхт.

– Алекс, ты не прав! – Антуан резко остановился. – Подавляющее большинство людей совершают благородные поступки по зову сердца, а не ради имиджа. Да и профессиональный долг – не пустые слова. Вспомни хотя бы пандемию! Врачи гибли, спасая других. А учёные? Они посвящают себя исключительно высокой миссии – быть полезными людям, сделать мир лучше.

– Вот именно, – Алекс присел на влажную скамейку, глядя на воду. – У этих людей – «сверхцели». Спасти человечество, показать всему свету – вот он я! – Он сорвал веточку с куста, покрутил в руках. – Только вот в погоне за большой надуманной идеей их собственные души остаются пустыми и умирают в несчастье. – Он подбросил веточку на ладони. – Большое ведь собрано из деталей… Чем искусней и изысканней детали, тем грандиознее жизнь. Фру Андерсон и не заметила потери нескольких солдатиков. Да и разве они могли отразиться на её жизненном благополучии? А мне они открыли целый мир.

– Да, но что было бы если бы каждый считал, как ты, и прихватывал с собой пару-тройку игрушек? – горячо заспорил Антуан. – Она бы разорилась.

– Если бы каждый… – Алекс усмехнулся. – Да где взять столько мужества! Люди так зациклены на имидже и общественном мнении, что уже не понимают, чего хотят сами. Эх, если бы каждый человек мог жить своей жизнью, давал волю чувствам, выражал свои мысли и стремился осуществить свою мечту… Какой бы это был мир! – проговорил Алекс, вставая со скамейки. – Но люди боятся мечтать, боятся самих себя.

– Я не пойму, ты оправдываешь воровство? – Антуан заметил, как по воде пробежала рябь – мимо прошёл прогулочный катер. Его огни отражались в тёмной глади залива.

– Вовсе нет. Я критикую бессмыслицу и пропагандирую бесстрашие. Воровать для этого не обязательно.

Дальше братья шли молча. Антуан думал о том, какие они всё-таки разные. Алексу закон не писан, он сам сочиняет правила жизни, по ним и живет. Ни на чем не зацикливаясь, находит радость в малом и, похоже, счастлив. Антуан искренне восхищался им – он так не умел. Но несмотря на огромную любовь к брату, некоторые его суждения вызывали у Антуана отторжение.

Алекс же, казалось, не думал ни о чем. Шёл привычной расслабленной походкой, разглядывая прохожих, здания, витрины, вслушивался в звуки. Вдыхал воздух родного города, стараясь подольше удержать знакомые нотки: «А правда, чем пахнет Стокгольм?». Город пах детством.

Побродив по блошиному рынку и поболтав со знакомым продавцом Оскаром, братья с купленными пластинками подмышками, не сговариваясь, двинулись к уличному кафе. Вернее, к стоящему на углу площади старому вагончику, где готовили фирменный шведский фастфуд с сельдью. Оба проголодались и торопились поскорее поесть. До вагончика оставалось всего ничего, когда они заметили толпу возле проезжей части. Через секунду подъехала карета скорой помощи, разрывая сумерки синими вспышками.

– Там что-то случилось, – заволновался Антуан. – Кажется, авария. Подойдём посмотрим?

– И почему чужие неприятности так притягивают массы? – пробурчал Алекс, поглядывая на вагончик кафе. Он уже прикидывал, достанется ли им свободный столик, или придётся ужинать на лавочке.

– О, Господи! – выдохнул Антуан, когда они подошли ближе. – Там девушка, молодая… Она мертва! – Голос его сорвался.

На брусчатке лежало тело с неестественно заломленными конечностями. Вокруг расплывалась тёмная лужа крови. В нескольких метрах поодаль валялся искорёженный велосипед. Алекс поспешно отвернулся, пробубнив:

– Туристка-велосипедистка. Завернула не в том месте, и её снесла встречная машина. Глупая смерть. – И снова глянул на вагончик – группа подростков как раз освобождала столик. – Анте, пошли быстрее, – оживился он. – Там столик освободился. – И потянул брата за рукав, проталкиваясь сквозь толпу.

Антуан механически двинулся следом. Он даже не понял, как оказался за круглым столиком. Перед ним на белой одноразовой тарелке дымилось свежеприготовленное блюдо, источая аппетитный запах жареной сельди и лука.

– Bellissimo! – Алекс с удовольствием разглядывал рыбу. – Только ради этого стоит наведываться в Стокгольм.

С пронзительной сиреной подъехала полицейская машина. Антуан вздрогнул.

– Сейчас начнётся расследование, – равнодушно заметил Алекс, подцепляя вилкой кусок. – Но ей это уже ничем не поможет.

Антуан растерянно смотрел на толпу. Полицейские разогнали зевак, но люди всё прибывали и прибывали.

– Зачем они туда прут? – В его голосе зазвучало отвращение.

Алекс поднял глаза на брата и заметно встревожился: лицо Антуана налилось кровью от нахлынувших эмоций.

– Из любопытства, – спокойно сказал Алекс. – Там лежит труп. Надо рассмотреть его поближе.

– Это отвратительно. И неэтично. – Антуан сдёрнул очки, стёкла которых запотели от горячего пара над тарелкой. – Там смерть, разве можно за ней подглядывать? Вот скажи, Алекс, что это за жизнь такая? Ведь эта девушка ещё утром была жива, и в обед была. Что-то ела, строила планы… И ей бы жить да жить, ан нет… И где она теперь?

– Где-то, наверное, есть, – предположил Алекс, разламывая кусок хлеба. – А вообще жизнь – она такая. Несёшься на велосипеде, да так быстро, что сам не знаешь, на каком повороте судьбы вылетишь из седла…

– Это несправедливо! – в голосе Антуана прозвучало отчаяние.

– Это логично. Она нарушила правила движения, жизнь ей этого не простила.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что мне очень понравилась эта жареная сельдь. Настоящий деликатес.

Только сейчас Антуан заметил, что тарелка брата пуста, и тот уже тянется за банкой пива. Его передёрнуло, к горлу подступила тошнота. «Он всё это время ел. С наслаждением ел, когда там, в двух шагах, смерть вершила свои тёмные дела!»

Антуан выхватил из кармана ингалятор, торопливо сделал вдох. Алекс этого не заметил – он стоял рядом, такой близкий и чужой, со смаком потягивая шипящий, душистый напиток. Антуану вдруг стало тяжело находиться рядом с братом, показавшимся ему в тот момент холодным и бесчувственным. «Зачем только он приехал? А ведь раньше мы были очень близки. Когда он успел измениться? Или это я изменился сам?»

– Ты когда назад в Женеву? – невольно вырвалось у Антуана, и он и тут же рассердился на себя за этот вопрос.

– Завтра утром, – ответил Алекс.

– Как? Уже так скоро? – Антуан надел очки, вглядываясь в лицо брата и пытаясь понять, не шутит ли тот. – Ты так редко приезжаешь, а тут всего один день…

Он искренне расстроился и сам поразился тому, насколько сильно. А ведь всего минуту назад сожалел о приезде брата.

– Может, останешься? – в голосе Антуана прозвучала надежда.

– Не могу, работы много. Надо сесть и писать.

– Над чем сейчас работаешь?

– Много проектов.

– Я слежу за твоим блогом, – признался Антуан. – Ты, конечно, мастер пера. Как ты разнёс директора «Ликнефти», я прям ошалел.

– Это была заказная статья за жирный гонорар, – отхлебнув пива, ответил Алекс. – Им нужен был контрольный выстрел – и я его сделал. Директора после выхода статьи сразу уволили. – Он помолчал, глядя на проплывающие по воде огни. – Я роман хочу написать. – И, увидев удивлённое лицо брата, пояснил: – Нет, ничего серьёзного, так, для себя. Роман-дневник. Хочу посмотреть на свою жизнь со стороны.

– Понятно, – кивнул Антуан.

– Ты так ни к чему и не притронулся, – с укоризной заметил Алекс, глядя на остывшую рыбу на тарелке брата. – Анте, ты не должен быть таким впечатлительным. Это как минимум вредно.

Антуан опустил глаза. В отдалении всё ещё слышались сирены скорой помощи – звук то нарастал, то затихал, дрожа и подпрыгивая на мощёной мостовой, пока не слился с шумом города. Люди постепенно расходились – глазеть было больше не на что.

– И всё-таки это несправедливо, – тихо повторил Антуан, глядя на опустевшую площадь.

– Этого, Анте, не знает никто. Бывают ситуации, в которых единственный выход – смерть. – Он пристально посмотрел на брата, и сердце Антуана бешено заколотилось.