Хрустальная сказка - Рейн Макс

Зажглись фонари, улицы празднично засверкали. В воздухе зазвенели весёлые голоса, над площадью разливался смех, заиграла музыка. Ничто не напоминало о недавней трагедии, только тёмное пятна на брусчатке.

Братья ещё немного побродили по вечернему городу, продолжая свои споры, а затем повернули к дому. Подходя к подъезду, Антуан вдруг замедлил шаг.

– Алекс, смотри, – тихо прошептал он, указывая глазами на большое, ярко освещённое окно дома напротив, возле которого сидела девушка, подперев руками лицо. – Только не останавливайся, она может заметить.

– А что такое? Она что, тебе нравится? – Алекс с интересом разглядывал девушку. Антуан залился краской. – Кто она?

– Не знаю, я её видел только в окне.

– Так в чём дело? Давай знакомиться! – Алекс схватил руку брата и помахал ею незнакомке в окне.

Та приветливо улыбнулась и помахала в ответ. Антуан откровенно растерялся:

– Алекс, она решит, что я идиот.

– Улыбнись ей, – подсказывал Алекс, с трудом сдерживая смех. – По крайней мере, пусть думает, что ты дружелюбный идиот.

Антуан заскочил в подъезд, прыжками поднялся по лестнице и влетел в квартиру.

– Что ты наделал?! накинулся на старшего брата

– Да ты, похоже, снова влюблён, – констатировал Алекс, давая волю смеху. – Когда ты только успеваешь?

– Громко сказано, – возразил Антуан. – Я ведь понятия не имею, кто она и всё такое. Я даже толком её не видел. Может, она толстая или слишком худая…

– Так иди и посмотри. Она вон как тебе обрадовалась, как будто ждала.

– Нет, не могу. Я ещё не уверен.

– Ах, вот оно что! – Алекс прислонился к стене. – Тебе просто нравится фантазировать. Один день представляешь её феей, другой – мягкой толстушкой, а третий – в роли докторши. Отличная тактика! Такая девушка быстро не надоест.

– Але-е-е-кс! – протестующе протянул Антуан, снова покраснев.

– А что? Из всех вечных вещей любовь длится короче всех. Не я сказал – Мольер.

– А ты как думаешь?

– Думаю, что если жизнь не окажется трагически короткой, то для одной любви она слишком длинная.

– А Лола? Вы же уже который год вместе.

– Лола – это другое, – нехотя отозвался Алекс и отвел взгляд.

– Она такая красивая, – восхищённо вздохнул Антуан.

– Очень. – Алекс сухо кивнул, рассеянно постукивая пальцами по столу.

– Но ты её не любишь? – уточнил Антуан, пытаясь понять старшего брата.

– Любовь – это слишком сложно, – признался Алекс, явно желая закрыть тему. – Конечно, жаль немного. Говорят, секс по любви усиливает любовь к сексу.

– Да ну тебя, – разочарованно вздохнул Антуан.

– Дорогой мой брат, любовь – это зависимость. А всякая зависимость от кого-то зависит. Отсутствие любви – свобода. Я слишком сильно дорожу свободой.

– Но тем самым ты обрекаешь себя на одиночество.

– Наверное, так, – задумчиво согласился Алекс. – Иногда вечерком, когда загораются звёзды, так хочется, чтобы кто-то был рядом. Странная конечно ерунда. – Он с трудом сдержал зевок. – Я спать, мне рано вставать завтра.

– Я тебя провожу! – заволновался Антуан.

– Только до двери. И вообще, Анте, обещай, что хорошенько выспишься. Верни, наконец, во сне свои нос и глаза на место, пока я не вышиб их из твоей башки. – Он достал из кармана нарядного оловянного солдатика. – И вот, держи. На удачу.

– Не-е-т… – только и смог выговорить Антуан.

– Можешь отнести его обратно, – с ироничной усмешкой предложил Алекс и вдруг замолчал, прислушиваясь. – А Лексус-то наш классику слушает.

До их слуха доносились негромкие переливы «Осени» Вивальди.

***

Лексус сидел перед ноутбуком, разглядывая на экране настоящее «произведение готического искусства» – бледное лицо девушки в обрамлении растрёпанных, теперь уже чёрных, волос и потёкшей туши. Фрейя смотрела сквозь Лексуса, не произнося ни слова. Он тоже молчал, пытаясь понять, зачем кому-то добровольно превращать себя в восставшего мертвеца. Сегодня она превзошла саму себя: макияж «а-ля вурдалак» расползся вокруг глаз, а новая стрижка превратила её в готическую версию одуванчика.

– Потрясная стрижка, – протянул Лексус. – Проспорила?

– И почему все мужчины такие козлы? – В глазах Фрейи сверкнул недобрый огонёк.

– Беее… беее… беее-спонятия, – проблеял он с издёвкой. – Чего надо? Звонила зачем?

Она с отрешенным видом пожала плечами. Лексус заметил следы слёз на её бледных щеках. Фрейя заметила, что он заметил, и отвернулась.

– Не люблю осень, – вдруг сказал он, нарушая повисшую паузу, – а ты?

– Осень – это готично, – неожиданно оживилась она. – Рано темнеет, природа умирает…

– Тогда зима ещё готичнее. Свет погас, всё сдохло.

– Зима совсем не готична, – она посмотрела на него как на человека, неспособного постичь глубину величественной философии.

– Почему? – незатейливо удивился Лексус.

– Холодно, блин! – лаконично пояснила Фрейя.

– Я на прошлой неделе видел двух тёлок в озере! Абсолютно голых!

– Да ну? – она поёжилась. – Наверное, моржи.

– Одна – точно морж, – усмехнулся он. – А вторая ничего такая… А ты сама, чего смурная? С метлы упала?

– Один козлина бросил.

– Что за дела?

– Неделю с людьми не общалась. – Фрейя театрально вздохнула. – Молчала как рыба. Восстанавливала душевный баланс, просветлялась заодно. А этот… – она скривилась, – к другой ушел. Мудила чокнутый.

Лексус потянулся за большим пластмассовым стаканом, на столе, и глотнул кофе.

– А та, другая, тоже такая? – он попытался что-то изобразить руками, понял, что не получается, и пояснил: – Ну, гот.

– Не-а. Обычная, – процедила Фрейя с плохо скрытым презрением.

– Странно, что он от тебя сбежал, – ухмыльнулся Лексус. – Костлявая, лохматая и немая – мечта любого парня.

– А чё, стрёмная стрижка? – она машинально коснулась волос.

– Привыкнуть можно.

– А у тебя есть девчонка?

– Разбежались.

– Почему?

– Она сказала, что у неё иссяк запал, – Лексус закатил глаза, передразнивая манеру своей бывшей.

– Что запало?

– Иссяк.

– А что это такое?

– Без понятия. Послал её искать запал в другом месте.

– Мы похожи с тобой, – вдруг сказала Фрейя, разглядывая Лексуса с неожиданным интересом.

– Чем это? – Лексус ухмыльнулся, не решив, злиться ему или смеяться.

– Ну, блин. Мы одни. Оба лузеры. И жизнь у нас – жопа вообще.

– С чего ты взяла?

– По тебе видно. И по твоей музыке тоже. – Её взгляд скользнул за его плечо. – А это что за шедевр кубизма на стене?

– Где? – не понял Лексус.

– Там. – Она тыкнула указательным пальцем в экран.

Лексус обернулся.

– Сама ты кубизм, – огрызнулся он. – Это мама моя. Я нарисовал.

– А почему она такая… клетчатая? За решёткой, что ли?

– Базар фильтруй, – в его голосе зазвенела сталь. – Я так её вижу.

– Птицей в клетке? Готично…

– Заткнись, кретинка! – Его глаза потемнели от злости. – А то…

– А то – что? – презрительно фыркнула она. – Нарисуешь меня? К твоему воображению с квадратиками ещё бы мозги с шариками…

– Сдохни, ведьма!

– Приветы мамочке, – пропела Фрейя с ядовитой улыбкой и отключилась.

***

Лола стояла в Женевском аэропорту, не отрывая взгляда от автоматических дверей. За окнами моросил дождь, превращая огни города в размытые акварельные пятна. Прохожие невольно заглядывались на стройную девушку в черных леггинсах и белоснежном свитере, подчеркивающем золотистый оттенок ее кожи. Лола же, казалось, не замечала восхищенных взглядов – ее глаза искали в толпе знакомые черты.

Алекс Берг. Человек, перевернувший её жизнь три года назад после вечера выпускников элитной швейцарской школы «Солей». Память услужливо подсунула картинку их первой встречи: роскошный зал, заполненный бывшими однокашниками, звон бокалов, приглушённый свет. В толпе выделялся высокий, атлетично сложенный молодой человек с зачёсанными назад светлыми волосами. Он уверенной походкой приближался к Лоле.