А несколько раз ворот там не было вовсе – просто сплошная решетка. Один раз, когда удалось добраться до этой решетки незамеченной, Холли пошла вдоль нее, надеясь все-таки найти выход. И обошла весь парк кругом, вернувшись к тому же самому месту. В ограде того парка не было прохода. Вообще. Бессмыслица. Хотя, кажется, и глупо ждать от кошмаров хоть какой-то логики. Но та ограда без выхода так напугала ее, что теперь Холли вздрагивала каждый раз, наяву проходя мимо парка по дороге в музыкальную школу. Раньше она сокращала дорогу через него, теперь не решалась даже подойти близко. И да, в том сне Зверь все-таки догнал ее там же, возле решетки, где должны были быть ворота. «Это сон, сон! Проснись! Давай же!» – мысленно кричала себе Холли, когда Зверь прыгнул на нее, но все никак не могла проснуться. Она заорала от ужаса и зажмурилась – и только тогда сумела вырваться из этого ужасного сна.
Еще одно место, где Зверь часто охотился за ней, – школа. Холли на цыпочках бежала по знакомым коридорам, дергая двери запертых классов – конечно же, ни одна дверь не была открыта. Чаще всего Зверь настигал ее еще в этих коридорах, но несколько раз ей удавалось добраться до лестницы и добежать до выхода. Но входная дверь тоже оказывалась заперта. А пару раз ее вовсе не было. Точно так же, как ворот парка. Просто сплошная стена – там, где должна быть дверь. А однажды дверь поддалась под ее рукой и была очень тяжелая, Холли еле сдвинула створку. Нужно было спешить, потому что шаги Зверя уже раздавались на лестнице, и Холли отчаянно налегала на проклятую дверь – и та, наконец, распахнулась. Спасена! – хотела воскликнуть Холли и выскочить наружу – но вместо прохода за дверью оказалась заложенная кирпичом стенка. Из этого сна Холли тоже вырвалась с трудом, в самый последний момент, когда Зверь бросился на нее.
Она просыпалась в слезах, дрожа от страха, в насквозь мокрой от пота пижаме. Потом она стала бояться, что однажды все-таки не успеет проснуться и какой-нибудь Зверь все же догонит ее. Наверное, было глупо бояться того, что может случиться во сне. Но ведь Холли боялась их и наяву. С каждым днем ей было все сложнее выйти из дома, хотя на своих обычных маршрутах, – дом – школа – музыкалка, – Холли никогда до этого не встречала Зверей. Из-за кошмаров она стала бояться спать, и через некоторое время накопившийся недосып вымотал ее так, что она начала путать сон и реальность. К тому же невозможность сверить ту реальность, которая была открыта для нее благодаря Истинному зрению, с реальностью, видимой остальным, делала эту путаницу еще хуже.
Ситуация усугублялась с каждым днем. Холли теперь с ужасом открывала двери – любые двери, даже с виду безобидные стеклянные у магазинов, за которыми уж точно не могло быть никаких кирпичных стен. Что уж говорить о сплошных дверях – в подъезд, квартиру, школу, класс, даже школьный туалет. Приходилось дожидаться кого-нибудь другого, кто бы открыл дверь перед Холли – тогда, увидев, что за дверью нет ничего страшного, она решалась войти следом. Случалось, ей приходилось ждать по полчаса, пока кто-нибудь войдет или выйдет из подъезда. Хуже всего было с квартирой – когда никого не было дома.
Вдобавок Холли перестала различать призраков и живых людей и, бывало, заговаривала с первыми, пугая вторых. Спасало только то, что местных призраков она знала наперечет, а в незнакомые места сейчас старалась не ходить. Наверное, нужно было рассказать все бабушке, но Холли сперва не захотела ее волновать, понадеявшись, что все как-нибудь пройдет, а потом почему-то решила, что это еще один урок, с которым ей нужно справиться самой. К тому же она не представляла, как рассказать по телефону обо всем – когда она сама толком не понимала, что происходит. И как бабушка сможет помочь ей на расстоянии?
Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы Берта Аскольдовна, каким-то образом почуяв неладное, вдруг не приехала сама.
– Так и знала, – сказала она прямо на пороге, – что дело неладно.
Мягко, но крепко она взяла растерянную Холли за плечи – та как раз пыталась понять, сон это или на самом деле, – и развернула к свету.
– А куда смотрят твои родители? – строго спросила Берта Аскольдовна, внимательно вглядываясь в лицо внучки и хмурясь.
– Папа на гастролях, а мама…
Бабушка Берта махнула рукой:
– Понятно, не объясняй. Это был риторический вопрос. Что ты сегодня ела?
– Я? Как-то в последнее время нет аппетита, и…
– Пойдем.
Берта Аскольдовна обняла ее за плечи и повела на кухню, даже не сняв сапог. Холли посмотрела на грязные следы, остающиеся на паркете, и вяло подумала: «Мама меня убьет». А потом сразу же: «Ничего она не сделает, ведь бабушка приехала».
– Бабушка, – всхлипнула Холли, – ты правда приехала?
– Правда, Цветочек, – подтвердила бабушка. Остановилась, крепко прижала к себе, погладила по спине. Шепнула дрогнувшим голосом: – Что же ты мне ничего не сказала, малышка?
– Я как-то… – смутилась Холли, только теперь сообразив, что было действительно глупо ничего не говорить.
– Неважно, – бабушка махнула рукой. Усадила Холли на стул, зазвенела посудой. Зашумел чайник, по кухне поплыл завораживающий запах травяного чая. Заварку, видимо, бабушка привезла с собой.
– Сперва пей, потом ешь, после поговорим, – сказала она, водружая перед внучкой огромную чашку и тарелку с куском творожного пирога. Холли послушно сделала несколько глотков – и вдруг почувствовала, что действительно хочет есть – впервые за несколько последних дней. Пирог оказался чудесным – сладким, нежным, с поджаристой тонкой корочкой. Наевшись, Холли зевнула. Ее клонило в сон. И странно – мысль об этом не пугала. Наверное, потому что бабушка здесь – а значит, что может случиться плохого?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
