Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
– Мы клянёмся вашей галереей…
– Зимним летом и осенней весной…
– Тампино сделает всё…
– А вы? Почему вы молчите?
– Заговорил не я! – насупился Тирей. – Сказал Галеран, чего я ему никогда не прощу.
– Но он угадал? – осведомилась Роэна тоном взрослой дамы.
– Да. Если бы… – Давенат едва выдохнул слова. Это была вырвавшаяся просьба о судьбе.
– Придите завтра к нам, ладно? – Элли протянула Давенату руку, тот неловко принял её. – Якорная улица, дом девять. Не раньше одиннадцати. Прощайте! – Элли вырвала руку и повернулась к Галерану. – Какой вы чудесный человек! Вы сказали просто, так просто…
– Элли! – воззвала Урания со стоном.
И, предшествуемые ею, девочки покинули ресторан.
Как заворожённый, смотрел Тирей им вслед.
…Сверкнули пуговицы кучера, раскрылись яркие зонтики, нарядный экипаж помчался.
С его движением распахнулся город По?кет – сказочный город с гаванью, в которую только что вошла белая шхуна под алым парусом, с бородатыми матросами в беретах с помпонами, с нарядными женщинами и весело лепящимися друг к другу вверх и вниз по склону домами.
На фоне плывущего мимо экипажа города возникли титры:
…А над цокотом копыт, над шорохом колёс экипажа, над плеском волны, набегающей на берег, возникла песня:
Это было в стране,
Что зовётся Нигде,
Это было тогда,
Что зовут Никогда,
Алый парус, кренясь
К тёмно-синей воде,
Нас в два счёта доставит туда.
Там бежит по волнам
В босоножках мечта,
Там соседствуют рядом
Кремень и хрусталь,
Если по сердцу сказка
И совесть чиста —
Ты к стране этой тоже пристань!
Ни Гарун эль Рашид,
Ни Ходжа Насреддин,
А лишь тот, кто судьбой,
Как ветрами, дублён,
Побывал в той стране
Под названием Грин
Со своим неразменным рублём.
Кто нацеливал руль
И себя, и компа?с,
В Зурбаган или в Лисс,
Или в По?кет спешил —
Тот, конечно же, рубль
Неразменный припас:
Нет там касс для размена души!..
* * *
…Старинные напольные часы в гостиной Футроза начали бить. Кинокамера соскользнула с часов на ковёр, затканный золотистыми кошками. Потом на чёрные, с зачищенными ваксой заплатами башмаки и брюки с аккуратно срезанной бахромой. И – к одиннадцатому удару часов – переместилась вверх, на напряжённое лицо Давената, непривычно расположившегося в большом кресле.
Видимо, кинокамера следовала за взглядом Футроза, который расположился напротив Давената, оседлав стул.
– Девочки мне всё рассказали, – сказал Футроз, – и я, пожалуй, готов устроить вашу судьбу. Кто был ваш отец?
– Адвокат, сэр. Он исчез без вести одиннадцать лет назад. Мне было всего лишь два года, мне мать рассказывала… Он вышел вечером, сказал, что к одному клиенту, получить долг. Больше его никто не видел…
…В гостиную вошло существо о двух головах; Роэна обнимала сестру сзади, уткнувшись подбородком в волосы Элли. Приблизившись к Давенату, девушки стали пятиться и, задумчиво кивая ему, начали говорить заунывными голосами:
– Мы вас приглашаем…
– Сегодня вечером…
– Посетить наш дом…
– Будет весело…
– Будет страшно весело…
– Вот уж повеселимся!..
– Просто жуть!..
Так, кивая, они вышли. Дверь прикрылась. За ней раздалась возня и откровенный взрыв хохота.
Проводив дочерей укоризненным взглядом, Футроз обернулся к Тирею.
Тот сидел, счастливо улыбаясь. Улыбнулся и Футроз.
– Ну?.. Вы только начали говорить.
– Когда я стал взрослым (незаметно для Давената Футроз усмехнулся), многое приходило мне на ум. Однажды я чистил башмаки, кто-то прошёл за окном, и я вспомнил отца. Мне представился ночной дождь, ветер, а отец, будто бы размышляя, как достать денег, задумался и очутился в гавани – далеко, около нефтяных цистерн. Он стоял, смотрел на огни, на воду, и вдруг все огни погасли. Почему погасли? Непонятно… Стало тихо. Дунет ветер, плеснёт вода… И он услышал, знаете, стук барабана… Солдаты вышли из переулка и прошли мимо него: «Раз-два… раз-два…» А впереди шёл барабанщик с тёмным лицом. Барабан гремел в ночной тьме, и нигде не было огней. Все спали или притаились… Конечно, дико! Я знаю! Но барабан бил. Вдруг мой отец очнулся. Он пошёл прочь и видит – это не та улица. Идёт дальше – это не тот город, а какой-то другой. Он испугался, а потом заболел и умер. В больнице, должно быть… Но он жив. Я иногда чувствую это. Большей частью я знаю, что он умер…
– Вы фантазёр, – заметил Футроз, задумчиво рассматривая Давената. – Одиннадцать лет – большой срок. Оставим это пока. Кто такой Галеран?
– Видите ли, это человек очень хороший. Наверное, он знал моего отца. Или мать. Он часто заговаривает на улице со мной, иногда даёт читать книги. Вообще, он мне нравится.
– Да, это вполне объясняет Галерана, – улыбнулся Футроз. – Я ещё утром послал ему записку о вас. Повидайтесь с ним в кафе… Как это?..
– В «Отвращении»?
– Вот-вот! Ваш хозяин, видно, забавный человек.
– Он очень хороший!
– У вас все очень хорошие? – Футроз встал, давая понять, что визит окончен.
Давенат поспешно последовал его примеру.
– А вечером приходите. Непременно! Девочки не шутили, только созорничали, как всегда.
– Но… – покраснев, Давенат посмотрел на носки своих латаных башмаков, нелепых на роскошном полу.
Футроз потрепал Тирея по плечу:
– Ну, ну, всё будет в порядке. Повидайтесь с Галераном. Я постараюсь как-нибудь начать вашу судьбу. Остальное будет зависеть только от вас.
– Да, да. Я понимаю!.. Большое спасибо!
И Давенат выскочил из гостиной.
* * *
…Давенат стремительно шёл по улице. Город спал. Небо было ослепительно синим.
Навстречу ему шли только красивые женщины. Видимо, в своих самых лучших платьях.
Мужчины – все исключительно в белых костюмах – улыбались ему.
Дома сверкали белизной и не отбрасывали никакой тени.
Красавица-девушка, торговавшая фруктами, бросила ему тяжёлый и жаркий, как солнце, апельсин.
Давенат поймал его на лету.
Вокруг не было слышно человеческой речи: улица не разговаривала, она пела бессловесным хором женских и мужских голосов.
Чья-то рука легла на плечо Давенату.
Давенат обернулся.
Перед ним стоял улыбающийся Галеран.
– Тебе что, дали такого пинка у Футроза, что ты не можешь никак остановиться? Я еле тебя догнал.
Давенат наконец перевёл дух.
– Что вы! Напротив!.. Мне кажется, что Футроз очень, очень хороший человек!
…Улица приняла свой весёлый, но нормальный вид: дома резко обрели тень.
Послышался людской говор. Мужчины уже не все были в белых костюмах. Не только красавицы шли теперь навстречу, и далеко не все теперь были в своих лучших платьях. Давенат разжал руку. Апельсин был апельсином, но не таким громадным и солнечным, как тогда, когда летел к нему из рук красавицы-продавщицы. И тележка её уже проехала.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
