Фальшивка - Василькова Ева

– Давай уже, говори, – ворчу я себе под нос.

Подруга не отвечает, только смотрит наверх и крутит в воздухе бутербродом, как будто это помогает ей подобрать правильные слова.

– Думаю, тебе здесь будет проще, – выдаёт она.

– Чего? – удивляюсь я. Такого ответа я не ожидал. – Что ты имеешь в виду?

– Ну… Твой отец, – она опять замолкает. – Не знаю, как сказать, чтобы тебя не обидеть.

– Говори как есть.

– Ты его боишься. И если ты останешься в его доме, то в итоге будешь делать то, что он скажет. Так и раньше было, но я не помню, чтобы вы хоть раз так сильно ругались, так что… И ты знаешь, на что он способен.

– Лёх, я больше не маленький. И я сомневаюсь, что он сделал бы это снова.

До первого класса отец ни разу не поднимал на меня руку. Не знаю, почему это стало происходить именно тогда. Может, потому что ему казалось, что я недостаточно серьёзно отношусь к школе, а может, дело было в том, что отец в то время открыл свою первую клинику и каждый день был напряжён до предела. Но повод для первого раза он выбрал совершенно дурацкий – второе место в конкурсе гербариев.

А в последний раз это случилось через полгода, когда я чуть не оглох на одно ухо от его удара, и он решил, что такие методы воспитания приносят вреда больше, чем пользы, и с тех пор меня не трогал. Я редко вспоминал об этом, а вот Лёха его за это так и не простила.

Отцу и без физических наказаний всегда удавалось донести до меня, что есть только два варианта: ты либо лучший, либо никто.

– Ты же не хочешь оставаться с ними, да? – спрашивает подруга.

Я киваю в подтверждение.

– Ну тогда надо думать про работу и жильё, так?

Я снова киваю.

– Это и здесь есть. Какой смысл ехать обратно?

Когда Лёха говорит это вслух, я убеждаюсь, что, возможно, я не сошёл с ума, и это действительно начинает походить на какой-то план.

Мы заканчиваем завтрак и выходим на улицу. Точнее, Лёха выходит через дверь, как нормальный человек, а я опять вылезаю через окно, иначе как объяснить, что я вошёл без записи на вахте. До нужного нам магазина идти далеко, около часа, но мы всё равно решаем пройтись, чтобы спокойно поговорить по дороге.

– Есть ещё кое-что, – начинаю я, – вчера я выложил фотки из универа, и теперь наши одноклассники думают, что я буду учиться вместе с тобой.

– Вот чёрт, – застывает Лёха.

– Ага. А ещё я подтвердил, что это правда.

Она открывает рот, но я её прерываю:

– Молчи, ладно? Просто ничего не говори.

– И что мне теперь делать? Поддерживать это враньё? – спрашивает подруга.

– Как будто ты часто общаешься с кем-то из них.

– А если спросят?

– Ну прикрой меня. Неужели я должен объяснять тебе такие вещи?

– Ладно, – наконец говорит Лёха. – Мне до них вообще никакого дела нет, я сделаю так, как ты хочешь.

– Спасибо, – ворчу я себе под нос.

Потом мы обсуждаем, что мне делать дальше, и бардак в голове постепенно раскладывается по полочкам, хоть и становится понятно, что у меня куча проблем, которые надо как-то решать.

Первое – это, конечно, деньги. Кое-какая наличка у меня есть, но надолго этого не хватит, а значит, тратить её по пустякам категорически нельзя. Из ценных вещей, которые можно было бы продать, у меня с собой только телефон. Он, конечно, дорогой, но сильно попользованный. Много за него не выручишь, а ещё и взамен придётся что-то купить, так что толку никакого.

Ещё есть вариант с кредиткой, но его я пока рассматривать не хочу. Не знаю, дадут ли мне её вообще, а если дадут, то не закопаю ли я этим себя ещё больше. Наверное, чего-то подобного от меня и ожидает отец.

Очевидно, мне надо срочно искать работу и лучше начать прямо сегодня по возвращении в общагу.

Второе – это дом. У меня есть несколько дней до приезда Лёхиной соседки, а вот где я буду жить дальше – большой вопрос.

Остальные проблемы на этом фоне выглядят не такими серьёзными, но и с ними тоже придётся что-то делать. Например, то, что я не взял с собой практически никаких вещей, когда улетал из Архангельска.

– Ты забываешь кое о чём важном, – серьёзно говорит Лёха, когда мы добираемся до магазина. – Мы остаёмся вместе.

Мои губы растягиваются в улыбке.

– Да, – говорю я. Смотрю на подругу, на своего самого близкого человека, которой доверяю больше всех на свете, которая поддержит меня, что бы ни случилось, и повторяю: – Да.

Глава 12

В магазине мы отвлекаемся от моих дел и возвращаемся к Лёхиному списку. Накупив несколько пакетов всяких полезных вещей, возвращаемся домой. Ещё вчера мы бы поехали назад на такси, но сейчас, не сговариваясь, идём к метро.

Подруга не озвучивает это вслух, но понимает, что, возможно, ей придётся мне помогать, а значит, она тоже должна экономить. От этого меня одновременно накрывает чувство вины и благодарности.

В коридоре общежития почти напротив нашей двери стоят две девушки и, совершенно не стесняясь, разглядывают нас.

– Ого, я бы такого тоже к себе на ночь позвала, – говорит одна из них вполголоса.

Значит, меня вчера видели не только ребята из соседнего здания. А эти ещё и думают, что могут обсуждать всё прямо при нас. Я ставлю пакеты на пол, подхожу вплотную к той девушке, что оценила меня, упираюсь рукой в стену рядом с её головой и говорю:

– У меня сейчас все ночи уже заняты, но могу записать тебя в лист ожидания.

Улыбаюсь и раскладываю её завитые локоны по плечам. Она так и застывает с открытым ртом.

– А тебе не стыдно так себя вести при своей девушке? – возмущается её подружка.

– Это моя сестра, – отвечаю я, кивая назад.

Девушка с локонами приходит в себя и, нахмурившись, смотрит мне за плечо.

– Правда? – спрашивает она с подозрением.

– Нет, – смеюсь я.

– Кирилл, шевели булками, – рявкает Лёха сзади.

– Прошу прощения, – улыбаюсь я.

Поднимаю пакеты и скрываюсь в комнате вслед за подругой.

– Есть какой-то способ тебя заткнуть? – злится она.

– А я-то что?

– Конечно, ничего. Не тебе же в этой общаге жить, – бубнит Лёха, доставая покупки.

– Ну скажи им, что бросила меня или ещё что-нибудь, если тебе так важно их мнение, – отмахиваюсь я, вынимая кастрюлю из коробки.

Наконец-то поедим что-то кроме бутербродов.

– Да плевать мне на их мнение. Меня достало, что ты вечно мной прикрываешься.

– Как будто ты никогда так не делала.

– Когда, например? – она останавливается, упирает руки в боки и ждёт ответ.

У меня сразу вылетают из головы все случаи, когда мы изображали пару по её инициативе.

– А помнишь, как в восьмом классе на дне рождения Кораблёва ты уселась ко мне на колени?

– А помнишь, зачем я это сделала? – передразнивает подруга.

Я вспоминаю, как всё было на самом деле, и сразу понимаю, что пример неудачный.

Я сижу на диване, никого не трогаю. Вдруг рядом, слишком близко ко мне, оказывается незнакомая девушка.

– Привет, – с энтузиазмом начинает она, – ты чего тут один скучаешь?

– Здесь моя подруга сидит, – говорю я, вжимаясь в подлокотник.

– Но пока её нет, так что ничего страшного, – отвечает девушка, даже не собираясь отодвигаться.

Не успеваю ничего ответить, только с облегчением выдыхаю, потому что в комнату возвращается Лёха. Она сразу всё понимает, закатывает глаза и направляется прямо к нам. Без лишних слов забирается ко мне на колени, в процессе пиная незнакомку по ноге. Я сразу вцепляюсь в подругу как в спасательный круг.

– Ой, я тебя не задела? – она невинно хлопает глазками.

– Кажется, я заняла твоё место? – цедит сквозь зубы девушка и потирает ушибленную ногу.

– Да ничего, сиди. Мне тут очень удобно.

Лёха закидывает руку мне на плечи, а я утыкаюсь в неё, чтобы не рассмеяться.

– Да уж, спасибо за тот раз, кстати, – говорю я. – Но ты тоже так делала. Пользуешься тем, что я не могу с ходу ничего вспомнить.