И когда спустилась ночь, девушка вдруг подошла к нему в облике мужественного человека с круглой бородой, и ее стан был перехвачен поясом, и в одной руке у нее был лук и стрела, а в другой - обнаженный меч. "Ты ли сын аль-Хасыба, правителя Египта?" - спросила она. И Ибрахим ответил: "Это я". И она воскликнула: "Какой же ты негодяй, что пришел портить царских дочерей! Иди поговори с султаном!"
"И я упал, покрытый беспамятством, - говорил Ибрахим, - а матросы те умерли в своей коже от страха. И когда девушка увидела, что меня постигло, она сняла с себя эту бороду, бросила меч и развязала пояс, и я увидел, что это госпожа Джамила, и сказал ей: "Клянусь Аллахом, ты разрубила мне сердце!" И затем я сказал матросам: "Ускорьте ход корабля!" И они распустили паруса и ускорили ход, и прошло лишь немного дней, и мы достигли Багдада. И вдруг я увидел, что у берега стоит корабль. И когда матросы, которые были там, увидели нас, они закричали матросам, бывшим с нами: "О такой-то и такой-то, поздравляем вас с благополучием!" И они направили свой корабль к нашему кораблю, и мы посмотрели и вдруг видим в нем Абу-ль-Касим ас-Сандалани! И, увидев нас, он воскликнул: "Это то, чего я хотел. Идите под охраной Аллаха, а я хочу отправиться по одному делу". А перед ним стояла свечка, и он сказал мни: "Хвала Аллаху за благополучие! Исполнил ли ты свое дело?" И я ответил "Да". И ас-Сандалани приблизил к нам свечку, и когда Джамила увидела его, ее состояние изменилось, и цвет ее лица пожелтел, а ас-Сандалани, увидев ее, воскликнул: "Идите в безопасности, хранимые Аллахом, а я пойду в Басру по делу сутана. Но подарок следует тому, кто пришел".
И он велел принести коробку с халвой и бросил ее на корабль (а в халве был бандж), и Ибрахим сказал: "О прохлада моего глаза, поешь этого!" И Джамила заплакала и спросила: "О Ибрахим, знаешь ли, кто это?" - "Да, это такой-то", - сказал я. И Джамила молвила: "Это сын моего дяди, и он раньше сватал меня у моего отца, но я не согласилась на него, и он отправляется в Басру и, может быть, осведомит моего отца о нас". - "О госпожа, - ответил я, - он не достигнет Басры, пока мы не достигнем Мосула. И мы не знали, что скрыто для нас в неведомом". И я съел немного халвы, и не успела она опуститься мне во внутренности, как я ударился головой об землю. А когда наступило время рассвета, я чихнул, и бандж выпал у меня из ноздрей, и я открыл глаза и увидел, что я голый и брошен в пустынном месте. И я стал бить себя по лицу и сказал в душе: "Поистине, это хитрость, которую сделал со мной ас-Сандалани" И я не знал, куда пойду, и на мне были одни подштанники. И я встал, и прошел немного, и вдруг вижу, подходит вали и с ним несколько человек с мечами и дубинками. И я испугался и, увидев разрушенную баню, спрятался в ней, и я наткнулся на что-то ногой и положил на это руку, и она выпачкалась в крови. И я вытер руку о подштанники, не зная, что это такое, а затем протянул руку второй раз, и она попала на убитого, и его голова оказалась у меня в руке. И я бросил ее и воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!" А затем я вошел в одну из комнаток бани, и вдруг вали остановился у дверей бани и сказал: "Войдите в то место И затем я вскрикнул единым криком и упал без памяти, и сердце палача смягчилось ко мне, и он сказал: "Клянусь Аллахом, это не лицо того, кто убил!" - "Отрубите ему голову", - сказал вали. И меня посадили на ковер крови и завязали мне глаза повязкой, и палач взял меня, и спросил у вали разрешения, и хотел отрубить мне голову. И я закричал: "Увы мне на чужбине!" И вдруг приблизились всадники, и кто-то сказал: "Оставьте его! Убери руку, о палач!" И была этому удивительная причина и диковинное дело. А именно, аль-Хасыб, правитель Египта, послал своего придворного к халифу Харуну ар-Рашиду с подарками и редкостями и послал с ним письмо, в котором говорил: "Мой сын вот уже год, как исчез, и я слышал, что он в Багдаде, и хотел бы милости от преемника Аллаха, чтобы он расследовал, что с ним, и постарался бы его разыскать и отослал бы его ко мне с этим придворным".
И когда халиф прочитал письмо, он приказал валя узнать истину об этом деле, и вали с халифом не переставали расспрашивать об Ибрахиме, пока им не сказали, что он в Басре. И когда халифу рассказали об этом, он написал письмо и отдал его египетскому придворному и велел ему отправиться в Басру, взяв с собой отряд из приближенных везиря, и от усердия в поисках сына своего господина придворный выехал тотчас же и нашел юношу на коврике крови, у вали.
И когда вали увидел придворного и узнал его, он сошел для него с коня, и придворный спросил: "Что это за юноша и каково его дело?" И вали рассказал ему, что случилось, и придворный сказал (а он не знал, что это сын султана): "Лицо этого юноши - лицо того, кто не убивает". И он велел развязать его узы, и вали развязал его, и тогда придворный сказал: "Приведи его ко мне!" И вали подвел Ибрахима к придворному, а красота Ибрахима пропала из-за тех ужасов, которые он перенес.
"Расскажи мне о твоем деле, о юноша, и о том, что у тебя произошло с этой убитой", - сказал придворный. И когда Ибрахим посмотрел на этого придворного, он узнал его и воскликнул: "Горе тебе! Или ты меня не узнаешь? Разве я не Ибрахим, сын твоего господина? Может быть, ты пришел, разыскивая меня?"
И придворный внимательно посмотрел на Ибрахима и узнал его, как нельзя лучше, и, узнав юношу, он припал к его ногам, и когда вали увидел, что произошло с придворным, у него пожелтел цвет лица. "Горе тебе, о жестокосердый, - сказал придворный, - неужели ты хотел убить сына моего господина аль-Хасыба, правителя Египта?" И вали поцеловал подол придворного и сказал: "О владыка, откуда мне было знать? Мы увидели его в таком виде и увидели рядом с ним убитую девушку". - "Горе тебе, ты не годишься для того, чтобы быть вали, - сказал придворный. - Этому мальчику пятнадцать лет жизни, и он не убил даже воробья, так как же он убьет человека? Но дал ли ты ему срок и спрашивал ли ты его об его обстоятельствах?"
