И затем придворный и вали сказали: "Ищите убийцу девушки!" И люди вошли в баню еще раз, и увидели ее убийцу, и, схватив его, привели его к вали.
И вали взял его, и отправился с ним во дворец халифата, и сообщил халифу о том, что случилось, и арРашид приказал убить убийцу девушки, а затем он велел привести Ибн аль-Хасыба. И когда юноша предстал перед ним, ар-Рашид улыбнулся ему в лицо и сказал: "Расскажи мне о твоем деле и о том, что с тобой случилось".
И Ибрахим рассказал ему свою историю, с начала до конца, и она показалась халифу значительной, и он позвал Масрура, меченосца, и сказал: "Ступай сию же минуту, ворвись в дом Абу-ль-Касима ас-Сандалани и приведи его вместе с девушкой".
И Масрур сейчас же отправился и, ворвавшись в дом, увидел, что девушка связана своими волосами и находится в гибельном состоянии. И Масрур развязал ее и привел вместе с ас-Сандалани к халифу, и, увидев девушку, ар-Рашид удивился ее красоте, - а затем он обернулся к ас-Сандалани и сказал: "Возьмите его, отруби ему руки, которыми он бил эту девушку, и распните его и отдайте его деньги и владения Ибрахиму".
И это сделали, и когда это было так, вдруг Абу-льЛейс, правитель Басры, отец госпожи Джамилы, явился, взывая к халифу о помощи против Ибрахима, сына альХасыба, правителя Египта, и жалуясь, что он взял его дочь. И ар-Рашид сказал ему: "Он был причиной ее освобождения от пыток и убиения". И халиф велел привести Ибн аль-Хасыба, и когда тот пришел, сказал Абу-ль-Лейсу: "Разве не согласен ты, чтобы этот юноша, сын султана Египта, был мужем твоей дочери?" - "Внимание и повиновение Аллаху и тебе, о повелитель правоверных!" - сказал Абу-ль-Лейс.
И халиф призвал судью и свидетелей и выдал девушку замуж за Ибрахима ибн аль-Хасыба. Он подарил ему все деньги ас-Сандалани, снарядил и отправил в его страну. И Ибрахим жил с Джамилой в совершеннейшей радости и полнейшем счастье, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний. Да будет же хвала живому, который не умирает!
Рассказ об Абу-ль-Хасане из Харасана
Рассказывают также, о счастливый царь, что аль-Мутадид биллах [662] был возвышен помыслами и благороден душой, и было у него в Багдаде шестьсот везирей, и ничто из дел людских не было от него скрыто. И пошел он однажды с Ибн Хамдуном [663], чтобы посмотреть на подданных и послушать, что есть нового в делах людей, и их стал палить зной и жара. А они дошли до маленького переулка на площади и, войдя в этот переулок, увидели в конце его красивый дом, высоко построенный и возглашавший о своем обладателе языком хвалы. И они присели у ворот отдохнуть, и из дому вышли двое слуг, подобных луне в четырнадцатую ночь, и один из них сказал своему товарищу: "Если бы какой-нибудь гость попросил сегодня разрешения войти! Мой господин не ест иначе, как с гостями, а мы дождались до этого времени и никого не видим". И халиф удивился их словам и сказал: "Вот доказательство щедрости владельца этого дома! Мы непременно войдем в его дом и посмотрим на его благородство, и это будет причиной милости, которая придет к нему от нас". И затем он сказал слуге: "Попроси у своего господина позволения войти нескольким чужеземцам (а халиф в то время, если он хотел посмотреть на подданных, переодевался в одеяние купцов)". И слуга вошел к своему господину и рассказал ему, я хозяин дома обрадовался и вышел к гостям сам, и оказалось, что он прекрасен лицом и красив обликом, и на нем нисабурская рубашка и расшитый золотом плащ, и он пропитан духами, и на руке его - перстень с яхонтами. И, увидев пришедших, он сказал им: "Приют и уют господам, оказывающим нам крайнюю милость своим приходом!"
И, войдя в этот дом, они увидели, что он заставляет забыть близких и родину и подобен кусочку райских садов..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до девятисот шестидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до девятисот шестидесяти, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда халиф и те, кто был с ним, вошли в дом, они увидели, что он заставляет забыть близких и родину и подобен кусочку райских садов, и внутри его был сад со всевозможными деревьями, и он ошеломлял взоры, и все помещения в нем были устланы роскошными коврами. И вошедшие сели, и альМутадид стал рассматривать дом и ковры.
"И я посмотрел на халифа, - говорил Ибн Хамдун, - и увидел, что его лицо переменилось (а я различал на его лице выражение милости или гнева), и, увидев это, я сказал себе: "Посмотри-ка! Что это с ним, что он рассердился". И принесли золотой таз, и мы вымыли руки, и затем принесли шелковую скатерть и столик из бамбука, и когда с блюда подняли крышки, мы увидели кушанья, подобные весенним цветам в самое лучшее время, купами и отдельно. И хозяин дома сказал: "Во имя Аллаха, господа! Клянусь Аллахом, меня измучил голод! Сделайте милость, поешьте этих кушаний, как подобает людям с благородными свойствами".
И хозяин дома стал разнимать кур и класть их перед нами, и он смеялся, произносил стихи, рассказывал и говорил тонкие вещи, подходящие для этого места.
И мы поели и попили, - говорил Ибн Хамдун, - и потом нас перевели в другое помещение, ошеломляющее тех, кто смотрит, в котором веяли прекрасные запахи, и принесли скатерть с только что сорванными плодами и сладостями, внушающими желания, и усилилась наша радость, и прошла наша печаль. Но при всем этом халиф не переставал хмуриться и не улыбался, видя то, что радовало душу, хотя он обычно любил развлекаться и веселиться, прогоняя заботы, и я знал, что он не завистник и не обидчик. И я говорил про себя: "Узнать бы, в чем причина его хмурости и того, что не проходит его недовольство!"
А затем принесли поднос для питья, собирающий вокруг себя влюбленных, и принесли процеженное вино в золотых, хрустальных и серебряных чашах, и хозяин дома ударил бамбуковой палочкой в дверь какой-то комнаты, и вдруг эта дверь отворилась, и из нее вышли три невольницы - высокогрудые девы, с лицами, подобными солнцу в четвертый час дня, и одна из них была лютнистка, другая била в цимбалы, а третья была плясунья. И затем нам принесли сухие и свежие плоды и между нами и тремя невольницами опустили парчовую занавеску с шелковыми кистями, и кольца ее были из золота. Но халиф не обращал на все это внимания, а хозяин дома Не знал, кто находится у него. И халиф спросил хозяина дома: "Благородный ли ты?" И тот отвечал: "Нет, господин мой, я человек из детей купцов и зовусь среди людей Абу-ль-Хасаном ибн Ахмедом хорасанцем". - "Знаешь ли ты меня, о человек?" - спросил халиф. И Абу-ль-Хасан ответил: "Клянусь Аллахом, о господин мой, не было у меня знакомства ни с одним из ваших благородных достоинств". И Ибн Хамдун сказал ему: "О человек, это повелитель правоверных аль-Мутадад биллах, внук аль-Мутаваккиля-ала-Ллаха" [664].
