— Если выйдешь ты из моего живота и перестанешь меня на части рвать, получишь свадебный подарок для красавицы Катрины! Иди к берегу моря, увидишь там трех девушек на песочке — у них и спроси, где шкатулка зарыта.
Услышав эти слова, выбрался кузнец Илмаринен из живота Унтамойнена через выклеванную птицей дыру, шагнул через порог и пошел к берегу моря. Увидал он там трех прежних девушек и сказал им:
— Девушки милые, отдайте мне свадебный подарок красавицы Катрины, старый Унтамойнен пообещал мне его!
— Возьми — тут она, шкатулка, зарыта, — ответили ему девушки и показали, где ларчик спрятан.
Достал Илмаринен шкатулку из песка, отнес ее королю и сказал:
— Вот свадебный подарок для красавицы Катрины, тот самый, за которым ты посылал?
Доволен остался кузнецом король, обрадовался он заветному ларчику и отдал Илмаринену дочь свою, красавицу Катрину, белую девушку пригожую, в жены, да благословил их в путь-дорогу.
Сел Илмаринен с молодой женой в расписные санки, и помчал их жеребец отменный, конь-красавец трехлетний по морю открытому — не замочится у жеребца копыто, не остается на воде и следа от саней, только гужи железные позвякивают, медная сбруя позванивает, оловянная супонь гудит да вожжи стальные свистят. Ехали они, ехали и застала их ночь на море. Спел Илмаринен заклинание, и сразу появился посреди моря остров, и заночевал на нем кузнец с женой. Прошла ночь, настало утро, очнулся от сна Илмаринен и не нашел жены под боком. Встал он и пошел по берегу, всех нырков вокруг острова пересчитывая. Один нырок лишний оказался. Приметил его Илмаринен, спел свое заклинание и сказал:
— Не прячься, Катрина, вижу я тебя?
И тут же обернулся нырок снова женщиной. Отправились они дальше по открытому морю, сколько проехали — неведомо, но снова застала их ночь.
Спел кузнец заклинание, поднялся над волнами остров, и остановились они с женой на нем отдыхать. Прошла ночь, наступило утро, проснулся кузнец — нет жены рядом! Вскочил Илмаринен и все деревья на острове пересчитал — одно лишнее оказалось. Спел он дереву заклятье и сказал:
— Не прячься, Катрина, вижу я тебя! — и в тот же миг стало дерево опять женщиной.
Снова садится кузнец с женой в расписные санки, жеребца трехлетнего погоняет. Мчатся сани по открытому морю и следа на воде не оставляют. Весь день ехали, наступил вечер, и снова Илмаринен стал заклинания напевать. Поднялся из пучины морской остров, и заночевал на нем кузнец с красавицей-женой. Пролетела ночь, осветилось зарей утреннее небо, открыл глаза Илмаринен и глянул вокруг себя — нету жены, опять пропала. Рассердился кузнец, поднялся с постели и зашагал по берегу вокруг острова. Пересчитал все камни у воды, один камень лишним оказался.
— Не прячься, Катрина, вижу я тебя! — сказал Илмаринен и заклятие произнес. В тот же миг обернулся камень женщиной.
Говорит ей кузнец гневно:
— Ради тебя, красавица Катрина, много я дел совершил, много тягот изведал, а ты все меня обманываешь. За это будешь ты веки вечные на море жить!
Сказал так Илмаринен, спел заклинание крепкое, и жену свою, красавицу Катрину, превратил в чайку и велел ей всю жизнь против ветра летать.
Но тоскливо стало кузнецу без жены жить, решил он себе из меди женщину выковать. Первое заклятие произнес — человеком стала медная кукла, спел второе заклинание — жизнь в сердце женщины вдохнул. Ложится он спать с самодельной женой. Одну руку ей на грудь положил, другую себе на грудь. Просыпается утром и пробует обе руки: та, что на своей груди лежала — теплая, а та, что на жениной — холодная. И сказал тогда кузнец Илмаринен, вековечный кователь, такие слова:
— Да не будет никто сам себе женщину делать, пусть всяк возьмет себе готовую!
Спел кузнец заклинание, и стала чайка морская снова женщиной, пригожей девушкой, красавицей Катриной, какою и была от рождения. Усадил ее Илмаринен в расписные санки и повез домой на трехлетнем жеребце, коне-красавце отменном, а матушка их с ласкою встретила.
ЛИППО И ТАПИО
В стародавние времена отправился лихой охотник Липпо с двумя товарищами в зимний лес оленя добывать. Целый день шли они лесом, уже и ночь настала, и пришлось им от темноты и холода укрыться в лесной избушке. Переночевали охотники в избушке, и когда снова настало утро, отправились дальше. А Липпо, перед тем как на лыжи стать, постучал ими друг об дружку и сказал:
— Пусть будет сегодня на одну лыжу добыча, на вторую — другая, а на палки — третья.
Едва отошли они от избушки, как увидели следы трех оленей. Пошли охотники по этим следам, видят — двое рогами сцепились, бьются, а третий в сторонке стоит. Говорит Липпо товарищам:
— Вы этих двух изловите, а я за третьим пойду.
И отправился. Гнал оленя до вечера и, хотя лыжник он был отменный, все никак не мог настигнуть. Привели его следы к дому в лесу. Олень через изгородь во двор перемахнул, Липпо — за ним. Во дворе встречает его хозяин, старый дед — и борода, и волосы все в еловом лишае.
— Ого! — говорит дед. — Что это за собачий сын моего жеребца в пот вогнал?
Подошел Липпо к старику, поздоровался и сказал:
— Это я его гнал, да так и не настиг, в твоем дворе зверь укрылся!
Дед, (а это был сам Тапио [6]) ответил:
— Ну раз ты до позднего вечера моего жеребца гонял, заходи в дом, ночуй.
Вошел Липпо в дом Тапио и видит: тут олени и лоси, здесь медведи и волки, там рыси и лисы, и каких только зверей лесных в доме нет! Тапио накормил гостя ужином и честь по чести спать уложил.
Стал утром Липпо домой собираться, да не нашел своих лыж. Спрашивает он у Тапио, где лыжи, а хозяин ему отвечает:
— Есть у меня единственная дочь, не хочешь ли остаться у нас зятем?
Говорит Липпо:
— Я бы остался, да больно беден жених.
— Ну это не беда, — говорит Тапио, — бедность не помеха, у нас ты все, что надо получишь.
Женил он охотника на своей дочери, и остался Липпо, лихой охотник, зятем. у хозяина леса. Три года прожил Липпо в доме у Тапио, и родила ему жена сына. Просится Липпо домой съездить. Отвечает ему Тапио:
— Если сделаешь лыжи мне по нраву, отпущу.
Отправился Липпо в лес и стал лыжи делать. Села над ним синичка на ветку и поет:
Пи-пи-пи — поет синичка,
Воробей — чирик-чирик.
В желобе сучок приделай,
Выгни кончик на подножку!
Липпо бросил в синицу палочкой и сказал:
— Чего рассвистелась, негодная?!
Сделал он лыжи на совесть, украсил, как умел, и отнес Тапио. Тот посмотрел лыжи, попробовал и сказал:
— Не годятся мне такие лыжи.
Липпо на другой день снова в лес отправился лыжи делать. Опять на ветке синичка сидит, песенку свою насвистывает:
Пи-пи-пи — поет синичка,
Воробей — чирик-чирик.
В желобе сучок приделай,
Выгни кончик на подножку!
— Опять ты мне под руку чирикаешь! — сказал сердито Липпо и запустил в птичку щепкой. Не догадался он сделать, как синица велела, а сделал лыжи по-своему и отнес их Тапио.
— Не по мне эти лыжи, — снова говорит хозяин леса.
На третий день опять Липпо в лес идет. Увидел он синицу и прислушался к ее песенке:
Пи-пи-пи — поет синичка,
Воробей — чирик-чирик.
В желобе сучок приделай,
Выгни кончик на подножку!
