Annotation
Симулятор князя?
Антон попал в Древнюю Русь.
Ресурсы, технологии, оборона – всё по хардкору!
И он намерен выиграть.
Но откуда у него Система...
Русь. Строительство империи 7
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Эпилог
Русь. Строительство империи 7
Глава 1
Почти осязаемая тишина повисла над долиной. Нервное фырканье коней да далекий треск костра в нашем лагере нарушали ее. Лев Скилица закончил свою речь, ожидая ответа. На лице византийца играла едва заметная улыбка игрока, уверенного, что загнал противника в угол. Рядом с ним ерзал в седле Ярополк, сын Святослава, предатель. В его взгляде читались и страх, и надежда, и застарелая обида на меня. Щенок, возомнивший себя князем. Позади них застыли их воины — византийцы в блестящих шлемах и хазары с угрюмыми лицами. Мои же люди — Илья, Ратибор, Борислав, гридни — стояли скалой, их руки не отрывались от рукоятей мечей. Они ждали моего слова.
Ну, грек, ну ты выдал. Предложение, от которого нельзя отказаться? Мысли метались в голове. Разделить мою землю? Отдать Тмутаракань? Признать этого сопляка Ярополка, который Киев сдал? Да вы там в своем Царьграде совсем берега потеряли? Думаешь, напугал своими дромонами и легионами? Может, кого другого и напугал бы, но не меня. Я видел твою хваленую силу в деле. Видел, как твои «атанатои» дохнут. Видел, как ты сам улепетывал.
Я медленно выдохнул, стараясь унять злость. Спокойствие. Сейчас нужно только спокойствие. Я чуть подался вперед, выпрямляя спину в седле. Мой голос должен прозвучать так, чтобы его услышали все — и мои, и враги.
— Слышал я твое слово, посол ромейского царя, — начал я. — И слова эти показались мне странными.
Я сделал паузу, обводя взглядом Скилицу, потом задержался на Ярополке, который от моего взгляда поежился.
— Ты говоришь о милости твоего императора? О благоразумии? — Я усмехнулся, и усмешка эта прозвучала недобро. — Какое же благоразумие ты видишь в том, чтобы отдать свою землю чужакам? Какая милость в том, чтобы предать союзников и склонить голову перед теми, кто пришел с мечом? Нет, посол. Это не милость и не благоразумие. Это трусость и предательство.
Я перевел взгляд обратно на Скилицу. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнуло что-то похожее на удивление. Не ожидал такого ответа?
— Ты предлагаешь мне признать… законным наследником… вот этого? — Я махнул рукой в сторону Ярополка, не удостоив его прямого взгляда. — Щенка, который продал свой город, Киев-матерь городов русских, за твои лживые обещания и ромейские побрякушки? Который впустил врага в дом отчий и смотрел, как режут его людей? Таких на Руси сажают на кол, посол, а не на княжеский стол! Его род велик, спору нет, но он сам опозорил имя отца своего, Святослава Храброго!
Ярополк дернулся, лицо его исказилось от злобы, он что-то забормотал, но Скилица предостерегающе поднял руку, останавливая его.
— А твое предложение, Скилица, — продолжил я, снова обращаясь к византийцу, — о разделе земли русской, о сдаче Тмутаракани… это бред труса, боящегося честного боя. Ты стоишь, окруженный хазарами, под прикрытием своего флота, и предлагаешь мне сдаться? После того, как мы разбили твоих людей под Новгородом? После того, как мы спалили логово древлянское? — Последние слова я произнес тише, но с нажимом, и увидел, как дрогнули лица в свите посла.
— Запомни, посол, и передай своему императору, — мой голос снова набрал силу. — Русь едина! От Ладоги до Черного моря, от Карпат до Волги — это наша земля! И мы никому ее не отдадим и делить ни с кем не позволим! Мы народ вольный и кланяемся только своим богам и своему закону! А предателям, кто бы они ни были, какой бы знатный род за ними ни стоял, — у нас один приговор! Смерть!
Я выдержал паузу. Мои воины за спиной стояли неподвижно, только крепче сжали оружие, выпрямили плечи.
— А что до союзников моих, печенегов, — я обернулся и кивнул в сторону холмов, где раскинулся лагерь Кучюка, откуда доносился неясный гул. — Они здесь по моей воле! Хан Кучюк — мой союзник, и мы пришли сюда вместе, чтобы вышвырнуть вас с нашей земли! Русь не торгует своими друзьями и не бросает тех, кто пришел на помощь! Мы стоим плечом к плечу, и горе тому, кто встанет у нас на пути!
Я снова посмотрел на Скилицу. Его лицо было каменно-спокойным, желваки на его скулах напряглись. Он все понял.
— Так что забирай свое щедрое предложение, посол, — закончил я твердо, — забирай своего «законного наследника» и убирайся. Передай своему императору, что Великий князь Антон мира на таких условиях не примет. Если вы хотите войны — вы ее получите прямо здесь и прямо сейчас, если пожелаете. Мы готовы.
Слова повисли в воздухе. Напряжение достигло предела. Казалось, сейчас кто-то не выдержит, рванет вперед, и ночная долина взорвется лязгом стали и криками умирающих. Но никто не шелохнулся. Мы стояли друг против друга — два войска, два мира, два непримиримых врага, разделенные лишь несколькими десятками шагов и ночной тьмой. Решение было принято. Ответ дан. И назад дороги уже не было.
Мои слова упали в тишину, и какое-то время никто не двигался. Лицо Льва Скилицы, до этого момента напоминавшее холодную маску, дрогнуло. Уголки его губ, прежде изогнутые в насмешливой улыбке, теперь были плотно сжаты. Холодный блеск в глазах сменился плохо скрываемой яростью. Он медленно, почти незаметно, перевел дыхание, словно пытаясь вернуть себе контроль. Рука его, державшая поводья, чуть напряглась, так что побелели костяшки пальцев. Видимо, мои слова задели его за живое, пробили броню византийского дипломата. Он явно не ожидал такого прямого и дерзкого отпора от «северного варвара».
Ага, грек, не нравится? Думал, я хвост подожму и побегу твои условия выполнять? Не на того напал. Я наблюдал за ним, не опуская взгляда. Важно было не дать ему опомниться, не позволить снова нацепить маску превосходства.
Наконец Скилица заговорил. Голос его был тихим, но в нем звенела сталь, проступила неприкрытая угроза. Исчезла всякая мелодичность, остался лишь сухой, злой скрип.
— Ты выбрал свой путь, князь Антон, — проговорил он, почти процедил сквозь зубы. — Путь гордыни и глупости. Ты подписал смертный приговор себе и своим людям. Когда наши легионы и верные хазары сомнут твое войско, когда печенеги предадут тебя ради нашей добычи, когда наш флот сожжет твои утлые лодки, ты вспомнишь этот разговор. Ты пожалеешь о своей дерзости, но будет поздно. Император не прощает оскорблений.
Он говорил, а я смотрел на него и думал: Пугай, пугай. Мы уже пуганые. Видели мы ваши легионы. И печенеги… ну, тут ты, может, и прав, им доверять нельзя до конца. Но сейчас они со мной. А вот ты, дружок, стоишь тут, под моим носом, и угрожаешь. Не слишком ли смело?
Рядом со Скилицей не выдержал Ярополк. Если византиец еще пытался сохранять лицо, то сын Святослава просто взорвался. Его молодое лицо исказилось от ярости и обиды, он рванулся вперед, едва не выехав из строя.
— Ты… ты смерд! Выскочка! — закричал он визгливо, брызжа слюной. — Ты украл мое по праву! Ты поплатишься за все! За Киев! За отца! Я сам сдеру с тебя шкуру! Я…
— Довольно, князь! — резко оборвал его Скилица, бросив на него короткий, злой взгляд. Ярополк осекся, но продолжал испепелять меня взглядом, полным бессильной ненависти. Вот он, «законный наследник». Истеричный мальчишка.
