Я — Товарищ Сталин 8
Глава 1
Утренний свет проникал через высокие окна кремлёвского кабинета, отражаясь на полированном деревянном столе, за которым сидел Сергей. Его пальцы, обычно спокойные, сегодня слегка постукивали по подлокотнику кресла, выдавая внутреннее напряжение. Тишина в комнате, нарушаемая лишь редким скрипом половиц под ногами адъютанта за дверью, казалась почти осязаемой. На столе лежали свежие донесения, карты и несколько папок, которые он ещё не успел открыть. Сергей откинулся на спинку кресла, его взгляд скользнул по карте, где Маньчжурия всё ещё была обведена красным карандашом. Смерть генерала Ито, о которой ему доложил Павел Судоплатов, продолжала будоражить его мысли. Это был не просто удар по японцам — это был знак, что в мире появилась новая сила, действующая скрытно, точно и безжалостно. Эта неизвестность не давала ему покоя.
Дверь кабинета тихо отворилась, и в комнату вошли трое: Павел Судоплатов, начальник иностранного отдела ОГПУ, Борис Шапошников, нарком обороны, и Вячеслав Молотов, нарком иностранных дел. Их лица были серьёзны, но в каждом чувствовалась своя манера: Судоплатов — сдержанный и собранный, Шапошников — усталый, но внимательный, Молотов — с привычной маской дипломатической невозмутимости. Сергей кивнул, указывая на стулья вокруг стола.
— Садитесь, товарищи, — сказал он. — У нас много дел. Начнём с главного.
Мужчины сели, каждый положил перед собой папку с документами. Сергей обвёл их взглядом, задержавшись на Судоплатове. Тот, как всегда, выглядел так, будто знал больше, чем говорил, но сегодня его глаза выдавали лёгкую озабоченность. Шапошников, напротив, казался погружённым в свои мысли, словно уже прокручивал в голове все возможные сценарии. Молотов, как обычно, держался чуть отстранённо, но его пальцы, теребящие уголок папки, выдавали, что и он не так спокоен, как хотел казаться.
— Товарищ Шапошников, — начал Сергей, — что у нас с Китаем? После смерти Ито японцы отложили наступление. Это даёт нам время, но насколько оно ценно? Какова ситуация у китайцев? Готовы ли они к войне с японцами?
Шапошников кашлянул, поправил очки и открыл свою папку.
— Ситуация в Китае, товарищ Сталин, сложная. Чан Кайши пытается консолидировать власть, но единства нет. Гоминьдан раздирают внутренние конфликты, а коммунисты Мао Цзэдуна действуют отдельно, в основном в сельских районах. У Чан Кайши есть армия, но она плохо организована. Офицеры часто коррумпированы, солдаты плохо обучены, а вооружение устаревшее. Японцы, несмотря на потерю Ито, всё ещё обладают подавляющим преимуществом в технике, авиации и дисциплине. Если они возобновят наступление, китайцы не смогут долго держаться. Их единственный шанс — затяжная партизанская война, но и тут у них нет единой стратегии.
Сергей нахмурился, его пальцы замерли на столе. Он знал, что Китай — ключевой театр действий. Если японцы захватят его, они получат ресурсы, территорию и плацдарм для дальнейшей экспансии, возможно, даже в сторону Советского Союза. Но разобщённость китайцев делала их уязвимыми, и это было проблемой.
— А что с нашими поставками? — спросил он. — Мы отправляли им оружие, советников. Это хоть как-то помогает?
Шапошников кивнул, но его тон оставался сдержанным.
— Поставки идут, товарищ Сталин. Винтовки, пулемёты, самолёты. Наши советники работают с частями Гоминьдана, но их эффективность ограничена. Китайцы не всегда следуют нашим рекомендациям. Кроме того, часть оружия оседает у местных командиров, которые больше заботятся о своих интересах, чем о войне с японцами. Мы можем увеличить поставки, но без политического единства в Китае это будет как лить воду в решето.
Сергей задумался. Он знал, что Чан Кайши — сложный союзник, человек, который балансирует между национализмом и прагматизмом. Коммунисты Мао, с другой стороны, были более идейными, но их силы пока были слишком слабы. Сергей понимал, что Советский Союз не может напрямую вмешиваться — это спровоцирует японцев и, возможно, западные державы. Но оставить Китай на произвол судьбы тоже было нельзя.
— Хорошо, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Продолжайте поставки, но сосредоточьтесь на тех силах, которые реально готовы воевать. И держите меня в курсе любых изменений. Если японцы начнут двигаться раньше, чем мы ожидаем, нам нужно быть готовыми.
Шапошников кивнул, делая пометку в своей папке. Сергей повернулся к Молотову.
— Вячеслав Михайлович, что с Испанией? Мы знаем, что там сейчас творится. Каков расклад сил?
Молотов поправил очки.
— В Испании, товарищ Сталин, пока паритет. Республиканцы держат Мадрид и часть восточного побережья, но у них нет единства. Социалисты, коммунисты, анархисты — все тянут в свою сторону. Их вооружённые силы, Интернациональные бригады, показывают себя неплохо, но им не хватает координации. Националисты Франко, напротив, лучше организованы, но и у них нет полного единства. Однако война затягивается, и это играет на руку Франко, потому что у него больше внешней поддержки.
Сергей кивнул, его взгляд стал задумчивым. Испания была для него не просто далёким конфликтом — это был полигон, где проверялись силы, которые могли определить будущее Европы. Немцы и итальянцы использовали Испанию как испытательный стенд для своей техники и тактики, а Советский Союз не мог позволить себе остаться в стороне. Но отсутствие единства у республиканцев беспокоило его. Он знал, что без чёткой стратегии и координации их шансы тают с каждым днём.
— Что говорят наши люди на местах? — спросил он. — Есть ли шанс, что республиканцы смогут консолидироваться?
Молотов покачал головой.
— Наши товарищи в Испании сообщают, что разногласия между фракциями только усиливаются. Коммунисты пытаются взять инициативу, но анархисты и социалисты не хотят подчиняться. Мы можем увеличить помощь — больше танков, самолётов, советников. Но без политического решения это будет лишь временной мерой. Франко получает от немцев и итальянцев больше, чем мы можем поставить. Если ничего не изменится, республиканцы начнут терять позиции через несколько месяцев.
— Хорошо, — сказал Сергей. — Продолжайте работать с республиканцами. Нам нужно, чтобы они продержались как можно дольше. И следите за немцами. Если они усиливают поддержку Франко, я хочу знать об этом немедленно.
Молотов кивнул, делая заметку. Сергей повернулся к Судоплатову, который всё это время молчал, внимательно слушая.
— Павел Анатольевич, — начал Сергей. — Что с Абиссинией? Селассие ещё держится? Или итальянцы уже добивают его?
Судоплатов открыл свою папку, вытащил лист с отчётом и положил его перед Сергеем.
— Товарищ Сталин, ситуация в Абиссинии ухудшается. Хайле Селассие теряет веру в благополучный исход. Его силы добились некоторых успехов — партизанские отряды наносят удары по итальянским гарнизонам, но это не меняет общей картины. Итальянцы готовят крупное наступление. Наши агенты сообщают, что они получили ещё более сотни самолётов из Италии. Аэродромы теперь под усиленной охраной, итальянцы учли прошлые ошибки. Они используют химическое оружие, несмотря на протесты Лиги Наций, и это деморализует абиссинские войска. Селассие готовится покинуть страну и отправиться в Лондон. Он считает, что его присутствие в изгнании может привлечь больше международной поддержки.
Сергей нахмурился, его пальцы сжали подлокотник кресла. Поражение Селассие означало бы победу Муссолини, а это укрепило бы позиции Италии в Африке и дало бы ей больше влияния в Европе. Но что беспокоило Сергея больше всего — это неспособность Лиги Наций остановить агрессию. Это был сигнал, что международные институты слабы, а это, в свою очередь, развязывало руки Германии и Японии.
— А что с местными вождями? — спросил он. — Если Селассие уедет, кто возьмёт власть?
Судоплатов покачал головой.
— Местные вожди уже готовятся делить власть, но они разобщены. У них нет ни ресурсов, ни организации, чтобы противостоять итальянцам. Некоторые готовы сотрудничать с Муссолини, чтобы сохранить свои позиции. Другие хотят продолжать борьбу, но их силы слишком малы. Без Селассие Абиссиния, скорее всего, падёт в течение нескольких месяцев.
