Директор (СИ) - Семин Никита

Настроение у него было отличное, да и за последние дни мы с ним сработались. Хороший мужик. Без закидонов, разговаривает нормально, дело свое знает, высокомерия тоже не заметил. А раз уж он так зашел, то скорее всего какие-то хорошие новости у него появились.

— Салют, здоровым! — с улыбкой поприветствовал я его.

— Не скис еще здесь?

— Есть вариант покинуть столь гостеприимное место? — тут же навострил я уши.

— Пока рано об этом говорить, но могу тебя обрадовать — «заказчика» мы установили.

— Кто? — выдохнул я жадно.

— Англичане, — уже не столь радостно сказал он.

Меня он не сильно удивил. От этой страны чего-то подобного я всегда ждал. Не верь англосаксам — так говорил мой дед в прошлой жизни, приводя множество примеров, когда те несмотря на «дружбу» вонзали нож в спину. А вот Грищука похоже они неприятно удивили. Что и понятно. У нас только недавно вроде вновь возобновили дипломатические отношения, и мы и они на словах хотим достигнуть «взаимопонимания», а по факту… По факту они как обычно делают лишь то, что им выгодно. И новое оружие или развитие нашей экономики идет в сильный разрез с планами Лондона.

— Как это установили? Информация точная? — все же решил я узнать подробности.

— Их агент, который вербовал твою заместительницу, имеет контакт с послом Великобритании. Установить это удалось благодаря американской технике для подслушивания. Твоя идея, — хмыкнул на этом месте Павел Петрович. — Напрямую то они никогда не говорили. Во всяком случае у нас не удалось установить этот контакт. Использовали мальчишку — чистильщика обуви, причем втемную. Тот и не знал, что передает шифр, рассказывая «дяде» о жизни его «племянника».

— А этого мальчишку не удивило, что дядя с племянником не могут сами встретиться и поговорить? — удивился я.

— Поначалу удивляло, но ему скормили байку, что один не любит сильного дядиного контроля, но понимает, что тот переживает. А второй вроде как на словах рад, что хоть так узнает о жизни племянника. Ну и мальчишка был уверен, что они все равно видятся, просто не часто.

Ладно, это все детали, мне не особо интересные. Главное — стало известно, кто хотел нас устранить. Теперь надо им устроить «ответку». Я уже хотел обсудить это, но Грищук сказал, что сбор данных по материальным средствам армии почти завершен. И теперь «наверху» хотят узнать, что делать институту дальше.

— Так во главе теперь Анна стоит, — заметил я насмешливо. — Что у нее не спросят?

— Спросят, — кивнул мужчина, — обязательно спросят. А потом сверят ее слова с тем, что ты предложишь. Или ты отказываешься?

— Нет, — вздохнул я. — Но работать «из тени» не очень удобно.

— Не переживай. Уже ходят слухи, что тебе нашли новый фронт работ, — усмехнулся Грищук. — Однако пока что стоит завершить дело с этим анализом. Так что ты там придумал?

Что за «новый фронт работ» он так и не сознался, что заставило меня недовольно бурчать. Но раз уж хотят мне сделать сюрприз, то тут я ничего пока сделать не могу. Поэтому переключился на текущую задачу.

— Итак, у нас по нашей доктрине идут контрнаступательные действия после агрессии врага. Так как первый удар — самый сильный и как правило неожиданный, у наших войск должно быть достаточно времени на мобилизацию. Хотя бы чтобы «со спущенными штанами» нас не застали. Для этого предлагаю соорудить основную линию укреплений вдали от основной границы — километров за двадцать хотя бы, а лучше больше. Чтобы артиллерия врага не смогла раздолбать наши части в их же казармах. А непосредственно на границе все заминировать в ста метрах от официальной линии и оставить наблюдателей. Они же должны оперативно сообщить в пограничные части об атаке противника, когда тот перейдет границу. Тут узким местом является авиация врага — скорость у самолетов довольно высокая и преодолеть двадцать и даже больше километров для нее — дело пары минут. Для этого необходимо насытить пространство между оборонительными рубежами и границей средствами противовоздушной обороны. Желательно — замаскированными постами, разнесенными между собой, чтобы нельзя их было накрыть одной или даже группой бомб.

Грищук слушал меня с интересом, хотя по его взгляду я видел, что он не особо понимает, зачем так заморачиваться. Пришлось объяснять «на пальцах».

— Если основные наши силы будут непосредственно на границе, даже те же пограничники — то их уничтожат мгновенно.

— С чего ты это взял? — хмыкнул Павел Петрович.

— А вы представьте ситуацию: враг накапливает силы у нашей границы. Мы понимаем, что он нанесет удар, но не знаем, когда. Бить заранее, пока он накапливается, нам запрещено — это противоречит нашей доктрине. В итоге удар, несмотря на то, что будет готовиться чуть ли не в открытую, произойдет внезапно. А люди быть в постоянной боевой готовности длительное время не могут. Это психология. Расслабятся — точно вам говорю. И как итог — большую часть наших боеготовых частей противник уничтожит, пока те в казармах будут. А пока наши резервы подтянутся — враг уже далеко забраться сможет. И попробуй его выбей! С неподготовленных позиций-то.

Павел лишь головой покачал недоверчиво.

— Недооцениваешь ты наших бойцов, — все же не выдержал он. — Знаешь, как белых били? Только пух летел!

— Не знаю, сам не участвовал. Зато отлично понимаю, что первый удар бывает самым важным. И если его не сдержать, потом очень сложно бой в свою сторону переломить. Можно, конечно, но какой ценой? Уж точно не «малой кровью на чужой территории», как говорится в нашей доктрине.

Говорил я уверенно, и было от чего. Ведь у меня в памяти был опыт Великой отечественной, когда все именно так и произошло. И повторения тех событий в новой реальности я категорически не желал.

— Однако чтобы полностью подтвердить или опровергнуть мои выкладки, мне необходим доступ к доктринам и тактикам ведения боя наших потенциальных противников, — добавил я. — Что у них стоит во главе угла их военной машины. Как взаимодействуют их рода войск. Как строится оборонительная система. И против нас и промеж собой. Я обо всем этом делал запрос, он готов?

Павел отрицательно покачал головой.

— Вот когда будет готов, тогда и смогу двигаться дальше, — подвел я черту под нашим разговором.

Через три дня Сергей Палыч зашел в мою палату с победоносным видом, чем сильно меня заинтриговал.

— Ну что, тезка, — улыбаясь, начал он, — мне дали добро списаться с Колмогоровым!

— То есть… — пришло ко мне осознание его заявления.

— Да! — торжественно подтвердил мужчина. — Наши убеждения сработали. Нам дали добро на разработку своего вычислителя!

Я мог лишь улыбаться. Не знаю, сколько времени у нас уйдет на создание пускай пока лишь аналогового, компьютера, но что я понял — без математика в этом деле не обойтись. А Андрея Николаевича я знал еще с университета. Он как раз и преподавал нам этот важнейший предмет и ум у него был живой, в постоянном поиске. Уж кто и сможет принять мои идеи о двоичном коде и как он работает, так это он. А конструктором машины вызвался выступить сам Сергей Палыч. Уж его агитировать за создание вычислительного аппарата для расчета полета ракет не нужно было. Он как никто иной понимает, насколько это важно.

— Теперь главное, чтобы он не отказался, — выдохнул я. — Но если все получится…

У меня аж дух захватило от открывающихся перспектив. В это время аналоговые вычислители были, но в основном заграницей и то, очень уж они отличались от тех компьютеров, к которым я привык в будущем. Точнее — вообще были абсолютно другими устройствами. Мало того, что их настраивать каждый раз нужно было для вычисления конкретной задачи, так и никакого запоминающего устройства в них не было. Да и вычислительная скорость… она вызывала лишь тяжелый вздох сожаления.

— И у меня для тебя еще один подарок, — сказал Королев и показал из-за спины руку с зажатыми в ладони двумя журналами. — Вот, достали свежую иностранную научную литературу по их техническим новинкам. Ты как, тезка, в английском понимаешь?