Крым наш! (СИ) - Старый Денис

Вот за такого выскочку и могли принимать меня, пока я не заполучил в своё распоряжение большое поместье, причём во вполне котируемом регионе Российской империи. Учитывая ещё и то, что мною куплен большой участок земли у башкир, что я являюсь единственным наследником пусть и небольшого, но всё же поместья под Калугой… Получается, что я по своему благосостоянию — вполне даже не самый последний человек.

И пусть я покажусь жестким человеком, но ведь… от жены всегда можно избавиться. Тем более от такой свободолюбивой, какой, несомненно, является Юлия. Да стоит только подстроить то, что она якобы мне изменит… Да, некоторым образом это будет осуждаться обществом, которое уже рвётся к свободе и к революции в межполовых отношениях. Но ведь можно по-разному преподать информацию.

А потом… и новый брак. Я же остаюсь достаточно богатым помещиком, при своих чинах и положении. Вот тогда и можно будет уже всерьёз задумываться о том, чтобы породниться с каким-нибудь влиятельным родом.

Такой план, пусть и попахивает не лучшими ароматами, но вполне осуществим. К сожалению, мне сложно припомнить какой-нибудь взлёт на вершину политического Олимпа хоть одного великого человека, чтобы не вспомнить на пути этого восхождения подлость и предательство.

Кому-то, чтобы стать великим, надо было убить своего отца, как, например, Александру Македонскому. Кому-то — нарушить законы и пойти войной на собственное государство, например, Юлию Цезарю. Да и нынешняя русская императрица, пусть её и не следует считать великой, но также пришла к власти через обман, подлог и предательство.

Подумав об этом, я вновь подружился со своей совестью, принимая ситуацию как необходимую для своего возвышения. Откажись я прямо сейчас от брака с Юлианой — отправили бы обратно в Уфу, где год или два, а может, и все десять лет, я сидел бы и занимался… Да, уверен, что уже ничем бы и не занимался, потому как пришла бы апатия и чувство безысходности, которые никак не мотивируют к энергичной жизни и службе.

— У меня есть к вам ещё одна просьба, ваша светлость, — когда Бирон уже подводил наш разговор к теме коневодства, стало понятно, что иного случая не будет, и сейчас мне придется выслушать очень много интересного и не очень про коней, я обратился к герцогу.

— Мне кажется, господин Норов, что вы и так получили сполна, даже больше, чем кто-либо мог бы рассчитывать на вашем месте. Не учат ли и православных тоже: Господь наш велит смиряться и умеряться в своих желаниях? — а я применил всё своё терпение, чтобы только не рассмеяться.

Это он-то, Бирон, такой благочестивый христианин? Да ещё и смиренный, и меру знает своим желаниям? Сын конюха, который стал вторым человеком в Российской империи, а по некоторым вопросам — так и вовсе первым. Смирился он, мля, умерился, ити е мать!

Это он в какой-то момент смирился со своей участью и не последовал за императрицей в Москву? Нет, не смирился, а на свой страх и риск, отправился вслед за своей любовницей. А ведь чётко было запрещено Анне Иоанновне иметь рядом с собой ещё и Бирона.

— Поспособствуйте еще, ваша светлость, тому, чтобы я мог писать свои воззвания в «Петербургских ведомостях». А также чтобы не чинили мне препятствий, коли я начну искать возможности для создания первого русского журнала, — вроде бы и просил я, но тон мой был требовательный. — Ни в Академии наук, ни в Берг-коллегии.

— Заводы ставить свои задумали? Или для чего Берг-коллегия? — спросил задумчиво Бирон.

Первую часть моей просьбы он как будто бы даже и не услышал. Наверняка посчитал это столь несущественным, что и не стоит обращать внимания. Как я и говорил, силу слова в этом мире недооценивают. Возможно, ещё потому, что всё ещё сильна Сила Слова Библии и ее интерпретация у священника. Не случилось ещё того перехода, когда светская пресса будет в значительной степени влиять на умы. И я именно этот переход хотел бы ускорить.

— Весьма вероятно, ваша светлость, что я посчитаю возможным поставить один или два завода. Моя деятельность слишком широка, чтобы говорить, что я стану лишь заводчиком, — сказал тогда я, а герцог рассмеялся.

На самом деле, всё то, что я сейчас сказал, могло звучать как некоторое бахвальство, хвастовство. Однако за моими словами стояло некоторое понимание, что и как делать. Но я всё ещё молодой человек, на вид девятнадцати-двадцати лет, пусть при этом и весьма высок и статен, а после многочисленных тренировок уже приобретший заслуживающие уважения мышцы, причём, рабочие. А всё-таки многим кажусь мало что не мальчишкою.

— Хорошо. Я дам вам разрешительную грамоту. Но вы должны понимать, что за тем, какие слова печатаются в «Петербургских ведомостях», следит ещё и Андрей Иванович Ушаков. Через вас с ним ссориться я не хочу! — сказал Бирон.

Я мысленно вздохнул… Ведь Андрей Иванович, по сути, считает меня своим человеком, так что на такую мелочь, как использование информационного ресурса в виде первой русской газеты, он согласится.

Ведь я не намерен писать какую-то крамолу, уж тем более против Её Величества или существующих порядков в Российской империи. Я, наоборот, собираюсь взывать к патриотическим чувствам подданных Её Величества. Взывать к ним, играть на них, направлять в нужную для меня сторону. Нужную для России сторону! Может быть, не совсем откровенно, но понемногу формируя необходимые нарративы.

Например, русское общество должно понять, что Российская империя вступает в череду конфликтов с Османской империей. Нужно набраться терпения, сил на долгое противостояние. Но турок необходимо сломить. И это будет возможно не только благодаря тому, что армия как-то преобразится и будет одерживать победы. Важнее, порой, бывает то, как внутри общества относятся к той или иной войне.

Если военный конфликт принимает общество, если общество готово терпеть некоторые неудобства или даже серьёзные потери, то рано или поздно это государство непременно победит.

Российская империя на данный момент ещё несёт импульс от того самого толчка — или, может быть, пинка, — который дал ей Пётр Великий. И с этим мотивирующим ударом сапога первого русского императора Россия в XVIII веке в иной реальности одерживала великие победы.

Почему бы этим победам не начаться раньше? Ведь все составляющие есть. Армия по новому, европейскому образцу в наличие. Уже и преемственность в армейской среде наметилась. Промышленность… Тут есть, конечно проблемные точно, но все равно, она куда как лучше, чем еще пятьдесят лет назад. Ну и воля, решительность — это так же на месте.

— А нынче я должен у вас уточнить несколько вопросов по тому методу, что вы предложили для разведения лошадей, — переключился на свою излюбленную тему Бирон.

А потом мне пришлось ещё около часа выслушивать, какие же породы намерен выводить на своих конных заводах Эрнст Иоганн Бирон. Складывалось ощущение, что серьёзный разговор, который предшествовал этому чуть ли не гамлетовскому монологу про лошадей от герцога, был лишь вступлением к любимой теме. Я был вынужден и многозначительно кивать, соглашаясь с герцогом, и даже кое-что уточнить по искусственному осеменению.

А удачно я продал эту технологию! Так бы со всеми моими идеями получалось! Вышло и России помочь, так как, по словам Бирона, уже через три года он начнёт поставлять втрое больше добрых коней для формирования кирасирских полков. При этом и я сам заработал.

Тысяча рублей — вообще-то очень немалые деньги! Теперь в моём распоряжении есть некоторые средства, которые даже и излишне держать в кармане. Деньги должны работать!

— Ну вот! Наконец-то привели невесту! А то я уже устал развлекать жениха! — весело произнёс Бирон, когда в комнату, где я сидел с вымученной и всё тускнеющей с истечением времени улыбкой, вошла Юлиана Менгден.

Раньше я её не воспринимал как женщину, с которой мне предстоит хоть какое-то общение. Сейчас же я ещё раз присмотрелся к этой особе, и со вниманием.

Ведь нам с нею семью строить. Конечно же, я не хотел, чтобы мой брак был лишь фиктивным. Нужно попробовать пожить, может быть, и сладится. Тыловое обеспечение в лице супруги — это важная часть жизни любого успешного мужчины.