Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг)) (СИ) - Тарханов Влад

Во дворец я примчался вовремя — до прибытия официальной делегации Ганновера еще оставалось немного времени. Как раз переодеться и привести себя в порядок.

Вскоре перед дворцом остановился роскошный кортеж из полутора десятков богато украшенных карет. Король Жора (он же Гога, он же Гоша, он же Гера, он же Юрий) пятый этого имени (ох, извините, занесло, по-простому Георг V) приходился двоюродным братом королевы Виктории. Его отец разорвал личную унию с Британской короной и увел Ганновер с свободное плаванье. Кто знает, не было ли это серьезной ошибкой, ибо слишком зубастый хищник поглядывал на богатства этого небольшого, но стратегически важного королевства. Для Пруссии заполучить порты Ганновера было бы стратегическим успехом. Но кто сказал, что для нас это не имеет никакого значения? Для новообразованной империи выход к морю — это как глоток свежего воздуха, который может оживить всю ее экономику.

Что сказать про Георга? Красив. Точнее, по-мужски красив, высок, статен и слеп… Умён? Наверное… При этом старается придерживаться независимых ни от кого взглядов, иногда даже в ущерб истине. Активно развивает промышленность. В постоянных терках с ландтагом, который считает деньги и не желает удовлетворять королевские хотелки. При этом, напоминаю, король строит заводы, а не дворцы! Странные люди… В ландтаге довольно сильная пропрусская партия, впрочем, несколько их лидеров отправились в тюрьму, а самые ушлые умотались в дорогой их сердцу Берлин. Но назвать политическую ситуацию в королевстве спокойной и устойчивой довольно-таки сложно. А вот и Мария Ганноверская. Девчушка! Одним словом — девчушка!

(Мария Ганноверская — младшая дочка Георга V )

Худенькая, миниатюрненькая, этакий живчик на колесиках — постоянно куда-то оглядывается, все ей интересно, смешно морщит носик, когда старается разглядеть что-то ей интересное. Всего двенадцать лет. А потому весьма непосредственная и непоседливая особа. Слава богу, мне с ней не надо постоянно общаться — Мария тут проездом, она с сестрой едет в Париж, а потом, после столицы Франции их ждут родственники в Лондоне. Кстати, король Жорик кроме титула Ганноверского еще сохранил свои британские титулы — числится герцогом Камберлендским и Тевиотдейлским, а также графом Армаг в Ирландии. С Его Величеством я не беседовал, только был ему представлен, эта участь вести переговоры досталась папахену, а чего, напялил на себя императорскую корону — изволь отрабатывать. А мне досталось общение с наследным принцем Ганновера — Эрнстом Августом. Мы с ним почти что ровесники (я старше принца на целый месяц) и мне этот молодой человек сразу же понравился. Настоящий гусар! Первое, что он у меня спросил, так это где в Мюнхене располагается самый лучший бордель!

Шоб я такова не знал! Звиняйте!!!

В общем, мы зависли сначала в одном ресторанчике (чисто пропустить по аперетивчику), потом поехали не в такое пафосное место, но у дядюшки Курта отменно готовят, особенно свиную рульку! Там хорошо так подкрепились –ибо нам пока во время серьезных переговоров отсвечивать нечего, а вот налаживать связи между домами… это не менее важно! Ну а потом в бордель! У фрау Марты действительно служили девицы самого высокого пошиба, а еще их регулярно осматривал доктор, потому тут было чуть менее опасно, нежели в заведениях попроще. Я ведь говорил, что в ЭТОМ времени венерические заболевания не лечатся. Нет, пробуют с ними справиться препаратами ртути, так они сами человека с успехом в гроб загоняют. Избави меня. Боже и от этих болячек, и от всяких чепучинных[2] докторов!

Когда мы заявились во дворец, выяснилось, что с Марией попрощаться я все-таки успеваю. Обменялись дежурными фразами. Утром следующего дня я уже встречался с Маркусом Йодлем. И наша встреча состоялась в пивной у Фрица Мейснера. Для моей, отяжелевшей от вчерашнего головы, пара глотков пива послужили катализатором спокойствия и сразу же справились с головной болью, которая меня все утро не отпускала. Самое главное, у старины Фрица к пиву такие кровяные колбаски! Это нечто! Нет, что вы, я перепробовал разные виды кровяной колбасы. И наша, которая с гречневой крупой, это самое вкусное, но… То, что получалось у господина Мейснера — это что-то совершенно фантастическое, не похожее ни на что и ни у кого такого объедения я больше не встречал! Оказалось, что у Йодля не столько проблемы, сколько стоит вопрос о расширении производства, но он не знает, как это сделать, чтобы не останавливать уже налаженное. А чего тут думать? Я прикинул остатки личных средств и понял, что еще один завод потяну. Два — уже нет! Эх… как надо чуток золота поднять! Но откудова? А винтовки нам нужны! Очень нужны! И я предложил Йодлю поговорить с представителями Сименсов, очень хочется, чтобы второй завод использовал для станков силу электрического тока. Тесла еще свой генератор не придумал? Так почему бы мне не опередить гениального инженера. Ничего, он еще чего полезного придумает. А мне нужен переменный электрический ток здесь и сейчас! Так что пусть переговорит с этими толковыми парнями и организует нам деловую встречу.

Когда вышел из пивной, хотел только подозвать извозчика, как ко мне подошел неприметный такой господин, одетый в пальто, погода еще далеко не летняя.

— Ваше Высочество! Прошу меня простить, но я ищу вас по всему городу. Господин посланник фон Бисмарк находится в Мюнхене проездом в Берлин. И он просит вас о личной встрече в неформальной обстановке. Если Ваше Высочество не возражает.

— Моё Высочество не возражает. Куда ехать? И когда?

— Сейчас. Карета ждет вас, Ваше высочество.

— Едем, едем, не будем терять времени.

Интересно, что хочет от меня этот еще не старый пройдоха?

[1] Всего на шесть лет

[2] Старинное русское название венерологов.

Глава сорок пятая

Дружба дружбой, а шанежки врозь

Глава сорок пятая

Дружба дружбой, а шанежки врозь

Западно-Германская империя. Мюнхен. Изарфорштадт. Район железнодорожного вокзала.

2 апреля 1862 года

Даже не сомневался, что меня повезут не в какое-то захолустье, дабы зарыть мертвую тушку в каком-то лесу. Отнюдь. Время еще не пришло для разборок такого типа. Сейчас не девяностые двадцатого века, а вполне себе шестидесятые девятнадцатого. Разница в менталитете людей — поразительная! Почему я так легко согласился ехать куда-то с незнакомым человеком? Так это… не совсем незнакомым. Я видел его рядом с Бисмарком во время торжественного провозглашения создания нашей империи. Конечно, все могло быть. Но меня очень умело сопровождали люди Марко. Весьма кстати, из гарибальдийцев (большей частью итальянцев) он набрал небольшую группу амигос, чья основная задача была охранять мою бренную тушку. И делают они это достаточно незаметно. Ехать нам не так уж и далеко, а вот они тут незаметно одну пролетку сменили другой. Передали меня второй группе сопровождения. Численность каждой два человека и вооружены они до зубов. Транспорт — наемный, чтобы постоянный не примелькался. В общем, пока что охрана моего бренного тела на довольно высоком (по местным меркам) уровне.

Вскоре мы очутились около Центрального вокзала (железнодорожного, если что — станция омнибусов неподалеку, но вокзал тут пока что один). Тут, на Привокзальной площади (я, честно говоря, забыл ее местное название, хотя мне кто-то про это и говорил) достаточно много кафе и небольших ресторанчиков, рассчитанных на проезжих, которых надо накормить, а иногда и обогреть. Напоить — это туда же. И да, насколько я помнил, в моем времени это место было оккупировано всякими разными турками и в городе считалось вполне себе таким турецким районом, в котором обычному немцу находиться было стремно, я бы даже сказал, опасно. Не любили их приезжие, которые чувствовали себя тут хозяевами. Но пока что вместо шавермы тут можно насладиться белыми баварскими колбасками и светлым (баварским же) пивом, съесть аппетитную рульку, попробовать супчик из дичи, а про гарнир из тушеной капусты я даже говорить не буду — он тут почти в каждом заведении имеется. Правда, Отто выбрал для встречи чуть ли не единственное тут кафе Парижского типа с выставными на улицу столиками. И расположился для беседы он не в тесном помещении кафе, а именно на уличном столике, подчеркивая этим, что не опасается подслушивания и ни о чем плохом со мной говорить не намерен.