Драйвер (СИ) - Север Олег

Не забыл Юрий и о словах Вальдемара о его прозвищах. "Вещий" звучало лестно, подчеркивая его прозорливость и умение предвидеть события. "Долгорукий", хоть и реже употреблялось, намекало на его стремление распространить свою власть как можно дальше. Прощаясь с Вальдемаром, Юрий, не удержавшись от озорства, посоветовал конунгу не злоупотреблять одиночными возлияниями и присмотреться к славянским невестам, предостерегая от немецких и португальских. Как отнесся дальний родственник к этим словам, осталось тайной, но его чрезмерно серьезный взгляд породил в голове Юрия забавные мысли.

По черным клобукам Юрий не сомневался в верности принятого решения: княжичу была обещана широкая автономия и самоуправление для переселившихся родов в рамках княжества.

Злотан слушал, склонив голову, но в глубине его глаз мерцала нерешительность, словно отражение колеблющегося пламени. Слова о самоуправлении пленили слух, однако горький опыт прошлых лет выковал в нем броню осторожности. Юрий, заметив тень сомнения, усмехнулся лишь уголками губ. Он понимал: доверие — хрупкая ваза, которую нужно заслужить, особенно когда на кону стоят судьбы целого народа. Поэтому он отринул всякую недосказанность и заговорил прямо, обнажая трудности и вызовы, что поджидали их впереди. Он поведал о врагах, алчущих их свободы, о предателях, готовых посеять раздор в их рядах, о голоде и болезнях, что станут испытанием их стойкости.

Но речь Юрия была не только о мрачных предзнаменованиях. Он рисовал картины возможностей, расцветающих перед ними, если они сплотятся воедино, если станут чтить друг друга и лелеять свою землю. Княжич внимал ему, затаив дыхание, словно боясь спугнуть робкую птицу надежды, что запорхала в его сердце. Слова Юрия, словно факел, разожгли в нем искру веры. Он протянул руку Юрию, словно вручая ему свою судьбу, и произнес: "Я верю тебе. Я готов идти с тобой до конца." Их руки сомкнулись в крепком рукопожатии, скрепляя союз, словно ковка клинка, союз, призванный изменить не только судьбу княжества и его народа, но и саму ткань Истории. Впереди их ждали тернистые тропы и суровые испытания, но они были готовы встретить их вместе, объединенные общей целью и неугасаемой верой в светлое будущее.

Внезапный вихрь мыслей князя развеял гонец, посланный княгинями. Из Византии прибыл долгожданный торговый караван, несущий не только товары, но и весть. Вместе с ним явились послы: надменные генуэзцы, гонец от Романа Волынского и, что особенно удивительно, делегация от еврейской общины Константинополя. Последние вызвали у Юрия крайнее недоумение – что могло понадобиться этим гостям?

Июнь, 1188 года

Феодороребе Цемах-Цедек

В ожидании аудиенции посланник караимов, Цемах-Цедек, решил погрузиться в сердце Феодоро, увидеть город своими глазами, ощутить его пульс, хотя и донесения подчинённых, безусловно, не будут лишними. Феодоро, конечно, не мог тягаться с блистательным Константинополем в великолепии, размахе или мощи. Но в этом юном граде чувствовалась кипучая энергия, неукротимая сила роста, словно он тянулся ввысь, возводя жилые кварталы и неприступные оборонительные сооружения. В воздухе витал пьянящий аромат возможностей и несметных богатств.

Посланник неспешно брел по мощёным улицам, вглядываясь в лица прохожих. Здесь, словно в котле, смешались разные народы: русы, славяне, греки, аланы, готы, половцы – каждый поглощен своими заботами, никто не искал прохлады в тени. Цемах-Цедек отметил про себя: в Феодоро нет места унынию и апатии, здесь жизнь бьет ключом, пульсирует торговля.

Пряный запах специй из лавок переплетался с дурманящим ароматом свежеиспечённого хлеба, а звон молотов кузнецов вторил крикам уличных торговцев. Посланник остановился у лавки, где блистали шелка и драгоценные камни. Роскошные ткани, ослепительное мерцание самоцветов – все кричало о богатствах, сокрытых в Феодоро. Взгляд его задержался на вывеске торгового представительства «Княжеская мебельная мануфактура», и он невольно вздохнул. Мебель княжества ценилась в Византии и Европе на вес золота, и повторить её искусность пока не удавалось, несмотря на все старания ремесленников. А княгиня Ирина, известная своей непреклонностью и острым умом, уже успела зарекомендовать себя как серьезный и жесткий переговорщик. Среди его народа даже ходили слухи, что именно она, а не князь Юрий, правит княжеством, а князь выполняет лишь представительские функции, подобно супругу при царствующей особе.

Внимание Цемах-Цедека привлекла группа строителей, возводивших новую крепостную стену. Мощные каменные блоки, укладываемые один на другой, свидетельствовали о серьезных намерениях. Феодоро явно готовился к грядущим испытаниям, укрепляя свою обороноспособность. Это говорило о том, что князь Юрий полон решимости отстаивать свою независимость. Караим усмехнулся про себя. Он видел сильные и слабые стороны Феодоро. Главное – верно оценить обстановку и предложить князю то, что ему необходимо. А нуждался он, прежде всего, в союзнике, в надежном партнере, который поможет ему укрепить свое положение в Крыму. И караимы вполне могли им стать.

***

Равин, чье имя в общине произносили с трепетом и уважением, а за ее пределами – с опаской и ненавистью, медленно поднялся из-за стола. Тяжелый взгляд черных глаз обвел присутствующих. В комнате повисла зловещая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

"Мы недооценили этого князя," - наконец произнес он, и голос его, обычно мягкий и мелодичный, звучал сейчас как скрежет железа о камень. "Он оказался не просто амбициозным правителем, стремящимся к укреплению своей власти, но и хитрым стратегом, воздвигшим вокруг своего княжества непреодолимые преграды."

Равин подошел к окну и устремил взгляд в темную ночь. "Нам придется изменить тактику. Прямое давление и подкуп здесь не сработают. Необходимо действовать тоньше, исподволь, используя слабости этой системы, если они есть."

Он повернулся к своим помощникам. "Найдите тех, кто недоволен князем, кто имеет зуб на его дядюшку-фискала, кто страдает от новых законов. Используйте их недовольство в наших целях. Мы должны создать в этом княжестве внутренний конфликт, посеять семена раздора, чтобы ослабить его изнутри."

"И помните," - добавил он, понизив голос до шепота, - "ничто не вечно под луной. Даже самые неприступные крепости рано или поздно падут под натиском времени или предательства."

Лица помощников остались непроницаемыми, но в глазах мелькнуло понимание. Они знали, что равин никогда не бросает слов на ветер. Каждое его указание – это тщательно выверенный шаг в сложной игре, где ставка – будущее их общины.

"Не забывайте о его семье," - продолжил равин, словно читая их мысли. "Любовь и привязанность – ахиллесова пята любого правителя. Узнайте все об его близких, об их слабостях и страхах. Но действуйте осторожно, не оставляйте следов. Мы не должны допустить, чтобы нас связали с какими-либо актами насилия или предательства."

Равин окинул взглядом своих помощников. "Действуйте. Время не ждет. Судьба нашей общины в ваших руках." Помощники склонили головы в знак согласия и бесшумно покинули комнату, растворяясь в ночной тьме. Равин остался один, погруженный в раздумья. Он знал, что предстоящая борьба будет долгой и трудной, но отступать было нельзя. Слишком многое стояло на кону.

Июнь, 1188 года

Антиохия

Император Мануил

Восстановив антиохийское владычество, Византия вдохнула новую жизнь в город, развернув масштабное строительство. По велению Андроника преобразился кафедральный собор Св. Петра (церковь Кассиана) и патриархия, словно заново рождаясь в камне. Вознеслись к небесам новые храмы: базилика Св. Георгия, церковь Св. Луки, церковь Св. Иоанна Златоуста. А на вершине Сильпия, почти в пятьсот метров, под неусыпным взором Мануила, византийские зодчие принялись за перестройку цитадели Антиохии, вкладывая в нее не только мастерство, но и душу.