Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Я прищурился.

– Никого.

– Никого? – поднял он брови. – А зачем поставил знак Зорро?

– Заказ подразумевает оплату, – подумав, сказал я. – А я собираю единомышленников. Команду.

– Несостоявшийся курьер и его команда, – задумчиво процедил Сергеев. – А почему нет, в конце концов? У нас увеличенная простата и Альцгеймер на подходе, а у него тестостерон, юношеский приапизм и желание отыметь весь мир. Если сами уже не можем, то почему бы не посмотреть, как это сделает тот, кто может?

– Вы завтра всё забудете по трезвяку? – спросил я.

– Нет, – скривился он и постучал пальцем себе по лбу. – Хотел бы я забыть, хотя бы что‑то. Хотя бы самую малость из того, что когда‑то сюда попало.

Он налил ещё водки и выпил. Вскоре мы обменялись телефонами и разошлись. Я отдал почти всё, что у меня оставалось после дележа изъятого у Плеваки. Вышли на воздух. Я настоял на том, чтобы сесть за руль, поскольку Кукуша был основательно под мухой. Можно было бросить машину здесь и пройти триста‑четыреста метров до дома Кукуши пешком, но он хотел, чтобы тачка ночевала в родном дворе.

– Прикольный он, – сказал дядя Слава на прощание. – Я его вспомнил, кстати, он программу по ящику вёл.

– И не одну, много разных.

– Мальчик жестами показал, что его имя Хуан!

– До завтра, дядя Слава. Матвеич завтра же, да?

– Ага, вроде бы. Позвонит. Чао, племяш. Чёт я убрался с Хуаном твоим…

Я шёл по вечернему городу. Знакомому и незнакомому. За тридцать лет он похорошел, стал чище и добрее. Но бесшабашность и отчаянная удаль того времени исчезли. А может, мы просто постарели…

Я мёрз и ёжился от ветра, но на сердце почему‑то было тепло после этой неожиданной встречи. Неожиданной и удачной. Я ещё не знал как точно, но уже начинал закручивать паутину, которую мы накинем на Никитоса.

У подъезда на скамейке сидела Настя. А ещё бабулька с первого этажа и дядя Лёня Соломка.

– Привет честной компании, – поздоровался я. – Вам не холодно сидеть?

– Так здесь ветра нет, ветра, – объяснил Лёня. – Мы же в закутке здесь. А так‑то тепло, тепло. Сидим вот, с невестой твоей, невестой. Разговоры разговариваем. Давай с нами?

– Не, я чёт замёрз, там ветрина такой. Да уроки ещё делать. Пойдём, невеста, вон нос синий весь. Хоть бы оделась потеплее.

– Так она ж это, – засмеялась соседка, – чтоб на элеганте быть. Раз такое дело.

Настя встала и пошла за мной.

– Тебя где носит всё время? – спросила она. – Никогда дома не бывает. У милфы своей отирался?

– Ага, и ещё в Москву ездил. К маркизе.

– Я б не удивилась, – покачала головой Глотова. – Домой зовёшь?

– Зову. Сейчас мы с тобой терапию устроим. Знаешь кино «Вспомнить всё»?

– Опять старьё какое‑нибудь?

– Свежак, девяностый год, – засмеялся я. – Там Шварц.

Настя тоже засмеялась.

– Откуда такая тяга к прошлому? Тянуться надо к будущему, но и о настоящем не забывать.

Мы зашли домой. Мамы не было.

– Настя, только мне надо просто и по пунктам без боязни разворошить старое и причинить новую травму. Договорились? Что было, что будет, чем сердце успокоится.

– Красивый, а я тебе нравлюсь?

– Не то слово, Насть. А ты с какой целью интересуешься?

– Не пойму я тебя…

– Это тебя не красит, не говори больше никому, – усмехнулся я. – Я ж прямой, как рельс. Чего тут понимать‑то?

Она насупилась.

– Настя, иди на стол собери, а то во мне, кроме груздей солёных, наверное, ничего не было с утра самого. Мне надо одному челу послать кое‑что.

– Значит, хочешь, чтобы я тебе всю правду выложила?

– Конечно. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

– Ну, не знаю…

– Теперь знаешь, я же только что тебе сказал, – улыбнулся я. – Иди, готовь. Я сейчас.

Она фыркнула и пошла на кухню, а я уселся за стол и поменял симку. Одну левую на другую левую. Нашёл номер блогера Вити и написал ему сообщение:

Отправил и пошёл на кухню.

– Настя, ну что тут у тебя? Где еда‑то?

Она не ответила и даже, похоже не услышала. Стояла, уткнувшись в телефон, и не могла оторваться от экрана.

Плим… Пришло сообщение от абьюзера Вити. Ответил моментально. Похоже, наживку заглотил:

«В принципе, интересно. Но нужно смотреть, проверять. Не уверен, что подойдёт под тематику канала. Нужна встреча» .

Ага, встреча. Разбежался, лечу уже.

– Насть… Ты чего зависла?

– Посмотри, – кивнула она, – что в «(Не)быть добру» запостили.

Я подошёл и посмотрел на экран. И сжал зубы. Ах, ты ж Витя‑Витя. Конь ты педальный. На экране двигалась Альфа. И ещё я… Это был тот самый ролик.

– А утром я проснулся знаменитым, да? – отстранённо спросила Настя

Настя сунула мне в руку свой телефон а сама опустилась на табуретку и уселась, уперев взгляд в старенький кафель на стене. А я досмотрел до конца. Ролик был тем же самым, с теми же огрехами монтажа и подстановки лиц.

– Я уже видел, – сказал я.

– Ну и как, понравилось? Теперь полгорода это тоже увидело. Думаю, будет невероятный хайп.

– А разве публиковать такое в средствах массовой информации законно?

– Да какая мне разница⁈ – возмутилась Настя и повернулась ко мне. – Мне все завтра будут говорить, ты видела, ты видела, ты видела? Краснов с Альфой чик‑чирик делал. А я что, буду всем отвечать, мол, как вы посмели это смотреть, ведь канал опубликовал видос, нарушив закон? Так ты себе представляешь?

– А почему, – засмеялся я, – тебе надо что‑то им отвечать?

– Почему? – как старая сердитая бабка покачала она головой. – А потому! Вырастешь, поймёшь! Хотя, судя вот по этой киношке, ты уже и так достаточно вырос.

– Ты же знаешь, что это фальшивка, – пожал я плечами. – Знаешь же?

– А я уже не знаю, что я знаю, – сердито продолжала она.

– Ты чё такая сварливая, Наська? Повезёт муженьку твоему. Будешь по каждому пустяку мозг сверлить?

– Что⁈ – выкатила она глаза. – По пустяку⁈ Ничего себе пустяк! Тебя весь город увидел, а тебе пустяк.

– Ну, смотри сама, – засмеялся я и начал расстёгивать рубашку. – Сравнивай. Посмотри, он же негр. Матёрый, к тому же. И я. Птенчик неопытный.

– А штаны тоже будешь снимать? – прищурилась она. – Давай, сравнивать, так сравнивать. От начала, до самого… конца.

– Так там причиндалов не видно вроде, в киношке‑то.

– Да нет, мелькали в начале.

Я бросил рубашку на свободный табурет и открыл ящик с лекарствами. Мазь я купил, а вот мазать ещё не мазал.

– Давай, полиция нравов, поработай, – протянул я ей гепариновую мазь.

– Это как… – очумело посмотрела она на мою синеву, красиво и плавно переходящую от глубокого фиолетового к синему и голубому, а там уже – в жёлто‑зелёный.

– Как? – усмехнулся я. – Фиолетово, как видишь.

– Это когда…

– Когда ты послушала умного человека и сделала наоборот…

– Это…

– Понимаю, – засмеялся я, потому что мордочка у неё стала как у озадаченной мартышки. – Понимаю, выбрать сложно. Ведь ты только так и поступаешь.

– Это на вечеринке, что ли?.. – прошептала она, пропустив мою колкость мимо ушей.

– Ну уж не на съёмках порно, наверное, как сама‑то думаешь?

– Ну да, на съёмках порно, наверное, другие части синеют.

– Всё‑таки надо тебя высечь, – покачал я головой. – Подарок. Мажь давай. Знаешь анекдот про масло?

– Где ж ты мажешь, ты кусками кладёшь? Древний, как вся моя жизнь.