«Егор Андреевич, буду ждать вас завтра в 10 утра. Есть интересный разговор. И. Д.»
Я поблагодарил посыльного и отправил его обратно без ответа. В записке не было вопроса, только информация, поэтому ответ был не нужен.
— От кого это? — поинтересовалась Машенька.
— От Ивана Дмитриевича. Зовёт на встречу завтра утром.
Машенька нахмурилась:
— Опять?
— Не волнуйся, — сказал я, успокаивая её. — Обычная беседа. Я быстро вернусь.
Но я уже понимал, что встреча завтра будет важной. Иван Дмитриевич не стал бы присылать записку просто так. Видимо, он хочет перейти от общих слов к конкретным договорённостям.
Перед сном я долго лежал без сна, глядя в потолок. Рядом тихо посапывала Машка, положив руку на живот. В этот момент я особенно ясно осознавал свою ответственность. Все решения, которые я принимаю, влияют не только на меня, но и на них — мою семью, людей, которые мне доверяют.
С этими мыслями я наконец заснул, твёрдо решив, что завтра предложу Ивану Дмитриевичу свой план сотрудничества. Не просто согласиться на его условия, а выдвинуть встречные предложения. В конце концов, ему нужны мои знания, а мне — его связи и возможности. Это должен быть равноправный обмен.
Глава 5
После завтрака я оставил Машку в комнате, а сам отправился к Ивану Дмитриевичу. По дороге я обдумывал, что скажу ему. Нужно было чётко сформулировать свои условия сотрудничества.
В конторе меня встретил всё тот же дежурный в сером кафтане:
— Егор Андреевич, вас ждут, — сказал он, пропуская меня внутрь.
Поднявшись на второй этаж, я постучал в знакомую дверь.
— Войдите! — раздался голос Ивана Дмитриевича. Он сидел за столом, изучая какие-то бумаги.
— А, Егор Андреевич! — воскликнул он, поднимаясь мне навстречу. — Рад вас видеть. Проходите, садитесь.
Я прошёл к креслу напротив его стола и сел. Иван Дмитриевич налил мне чаю из самовара и сел напротив.
— Итак, — начал он, — я вчера много думал о нашем разговоре. И решил, что нам нужно конкретизировать наши договорённости.
— Я тоже об этом думал, — кивнул я. — И у меня есть предложения.
Иван Дмитриевич удивлённо поднял бровь:
— Вот как? Интересно. Слушаю вас.
Я отпил глоток чая и начал:
— Видите ли, Иван Дмитриевич, я готов сотрудничать с государством. Делиться знаниями, обучать мастеров, помогать внедрять новые технологии. Но мне нужны гарантии и встречная поддержка.
— Какого рода гарантии?
— Во-первых, безопасность моей семьи и моего хозяйства в Уваровке. Во-вторых, свобода действий в рамках закона. В-третьих, доступ к необходимым ресурсам и инструментам.
Иван Дмитриевич внимательно слушал, не перебивая.
— Что касается конкретики, — продолжил я, — мне нужны люди. Рабочие, подмастерья, которые смогут учиться у моих мастеров. Петька, Илья, Семён, Митяй — они владеют ценными навыками, но им нужны помощники и ученики.
— Это можно организовать, — кивнул Иван Дмитриевич. — Мы можем направить к вам несколько способных молодых людей из оружейных мастерских.
— Отлично. Далее, мне нужен доступ к инструментам. Савелий Кузьмич говорит, что для изготовления деталей парового двигателя нужны специальные инструменты, сверла, развёртки. В обычных мастерских таких нет.
Иван Дмитриевич задумчиво постучал пальцами по столу:
— На оружейном заводе такое оборудование есть. Можно организовать вам доступ. Или даже выделить место под вашу мастерскую.
— И последнее, — сказал я. — Мне нужна защита от… скажем так, излишнего внимания со стороны местных властей. Чтобы никто не мешал работать, не требовал лишних отчётов и не пытался вмешиваться в мои дела.
— Это самое простое, — улыбнулся Иван Дмитриевич. — Я выдам вам специальный документ с печатью тайной канцелярии. С ним вас никто не побеспокоит.
Он помолчал немного, а потом спросил:
— А что вы готовы предложить взамен?
— Для начала — технологию производства эфира для медицинских операций. Это уже само по себе бесценно. Мы уже говорили об этом. Возможность проводить сложные хирургические вмешательства без боли для пациента! Сколько жизней это спасёт!
Иван Дмитриевич кивнул:
— Согласен, это очень ценно. Что ещё?
— Технологию изготовления прочного стекла, которое не боится ударов и температурных перепадов. Такое стекло можно использовать для ламп в шахтах, для корабельных иллюминаторов, для военных нужд.
— Хорошо. Продолжайте.
— И, наконец, я научу ваших мастеров делать подшипники. Это устройства, которые значительно уменьшают трение в механизмах. С их помощью можно сделать любую машину более эффективной — от мельницы до артиллерийского орудия.
Я сделал паузу, обдумывая, как лучше подать очередную идею:
— Скажите, Иван Дмитриевич, как у вас обстоят дела с учётом граждан? С ведением документации на каждого человека?
Он удивлённо поднял бровь:
— Странный вопрос. А зачем вам это?
— Просто любопытно, как организована такая работа.
Иван Дмитриевич удивленно посмотрел на меня, но тем не менее, ответил:
— Ну что же, расскажу. Ведём мы, конечно, учёт, но дело это сложное и не всегда точное. Вот, например, приходит ко мне человек, представляется Иваном Петровым, говорит, что из Калуги. Как мне проверить, правда ли это? Посылать гонца в Калугу? Это недели две займёт, а человек может за это время исчезнуть.
— А документы? — поинтересовался я.
— Документы… — Иван Дмитриевич махнул рукой. — Их подделать можно. И подделывают сплошь и рядом. Особенно беглые крестьяне — купят поддельную грамоту, и вот уже они вольные люди с новым именем.
— А если человек совершил преступление в одном городе, а скрывается в другом?
— Вот именно! — оживился Иван Дмитриевич. — Словесные приметы передаём — мол, мужчина такого-то роста, волосы такие-то, особые приметы такие. Но ведь людей много, и описания часто совпадают. Да и за годы человек может измениться — бороду отрастить или сбрить, располнеть или похудеть.
Я кивнул, понимая, что почва подготовлена:
— А что, если бы существовал способ точно зафиксировать облик человека? Так, чтобы точно и наверняка.
— Как это? — не понял Иван Дмитриевич.
— Представьте себе устройство, которое может делать изображения людей. Как будто художник нарисовал портрет, только мгновенно и абсолютно точно.
Иван Дмитриевич прищурился:
— Какой-то волшебный художник?
— Не волшебный, а научный, — улыбнулся я. — Это называется фотография. С помощью особых химических веществ и оптических устройств можно получать точные изображения на бумаге.
— Фото… графия? — медленно повторил он. — И как это работает?
Я встал и подошёл к окну:
— Видите солнечный свет? Он обладает особыми свойствами. Если направить его через специальные стёкла на бумагу, пропитанную определёнными химическими составами, то можно получить точное изображение всего, что находится перед этим устройством.
— И человека тоже? — заинтересованно спросил Иван Дмитриевич, поднимаясь с места.
— Человека тоже. Представьте себе: приходит к вам кто-то подозрительный, а вы делаете его… снимок, так это называется. И теперь у вас есть точное изображение этого человека. Хоть через десять лет его можно будет узнать.
Иван Дмитриевич начал ходить по кабинету, и я видел, как в его голове прокручиваются различные возможности:
— А эти… снимки… их можно сделать несколько?
— Можно, — подтвердил я. — И посылать в другие города, и хранить в архивах, и прикреплять к личным делам.
Иван Дмитриевич остановился посреди кабинета, и его взгляд приобрёл крайне задумчивый вид. Видимо, он начал понимать всю перспективу предложения.
— Боже мой… — пробормотал он себе под нос. — Если каждого человека можно будет… сфотографировать… и эти изображения хранить…
— Именно, — кивнул я. — Беглые крестьяне больше не смогут скрываться под чужими именами. Преступники не смогут бесследно исчезать в толпе. Можно будет точно установить личность любого человека.
