Леонид. Время исканий (СИ) - Коллингвуд Виктор

— Не сомневайтесь, Леонид Ильич, — мягко отозвался он. — Подберём подходящих! Вопрос в другом: отдел должен быть управляемым. Хозяин ждёт от него конкретного, осязаемого результата, а не идеологических дискуссий. А Коминтерн, — в его голосе, доселе мягком, вдруг появились холодные, стальные нотки, — как вы, должно быть, знаете, настоящее змеиное гнездо, кишащее троцкистами и прочими уклонистами. Без жесткого контроля со стороны проверенных товарищей все начинание пойдет прахом!

Ну конечно, конечно. «Кругом враги и предатели» — классический чекистский аргумент.

— Управляемость будет обеспечена, — прозвучал мой ответ. — Но для этого потребуется создание живого, работающего механизма, способного действовать самостоятельно, а не в качестве придатка одной лишь конторы. Чтобы добиться результата, понадобятся разные кадры: и ваши специалисты по агентурной работе, и военные инженеры из Разведупра, и проверенные партийцы из самого Коминтерна. Только так мы сможем и информацию добывать, и правильно ее оценивать.

В трубке повисла плотная, звенящая тишина. Возникло почти физическое ощущение, что мой собеседник на другом конце провода, вперив тяжелый взгляд в аппарат, оценивает мой ответ.

— Хорошо, — наконец произнес он все тем же вкрадчивым голосом. — Ваше предложение разумно. Начнём с наших сотрудников: вы подготовьте структуру, а мы предложим кандидатуры. Я лично незамедлительно согласую вам списки. А насчёт военных — посмотрим.

Зажав трубку ладонью, я тихонько перевел дух. Уже хорошо. Это была тактическая ничья: Ягода согласился на смешанный состав, но оставил за собой право утверждать его ключевую часть.

— Главное, Леонид Ильич, чтобы вы помнили, — его голос снова стал почти отечески-добрым, — что Хозяин доверил нам общее, и очень важное дело!

В трубке раздались гудки, и я медленно опустил ее на рычаг. Рассвет уже заливал небо над Кремлем холодным светом. Усталости не ощущалось, ее полностью вытеснило звенящее напряжение от только что состоявшегося поединка.

Прошла пара часов, прежде чем удалось в полной мере осмыслить ночной разговор. Завуалированная угроза Ягоды, облеченная в форму любезного содействия, нисколько меня не обманула. Добрый и щедрый госбезопасник — это нонсенс: любой сотрудник, присланный с Лубянки, будет в первую очередь солдатом своего ведомства, а уже потом — моим подчиненным, и каждый документ, каждая шифровка из-за рубежа станет известна Ягоде раньше, чем ляжет на мой стол. Создаваемый спецотдел рисковал превратиться в умело замаскированный филиал ОГПУ, а моя роль в нем сводилась к функции ширмы для чужой игры.

В тишине кабинета на Старой площади, под мерный гул просыпающегося за окном города, в голове лихорадочно перебирались варианты. Необходимо было создать противовес, разбавить монолит чекистских кадров людьми из другой, конкурирующей структуры, чтобы посеять внутри отдела здоровую долю взаимного недоверия и замкнуть информационные потоки исключительно на себя.

Первым на ум приходил, конечно, сам Коминтерн, но эта мысль была отброшена почти сразу. Его аппарат был полон идейных, готовых на самопожертвование фанатиков, однако в тонкой работе научно-технической разведки они были бы лишь обузой. Их пламенная вера в мировую революцию становилась плохим подспорьем там, где требовались холодный анализ и глубокие инженерные знания.

Оставался единственный реальный противовес — это ГРУ. Четвертое управление Штаба РККА, военная разведка. Там ценили профессиональную компетенцию, возможно, даже выше идеологической безупречности. Прагматизм ведомства Берзина, нацеленного на конкретный, осязаемый результат, выгодно отличал его от ОГПУ, погрязшего в политических интригах и борьбе с внутренними врагами. Но прямой путь к Яну Карловичу Берзину был заказан. Обращение партийного функционера к главе военной разведки выглядело бы вызывающе, а осведомители Ягоды немедленно донесли бы о такой встрече, истолковав ее однозначно — как попытку создать личную агентурную сеть в обход всесильной Лубянки.

Требовался посредник, безупречный, могущественный и, что самое главное, чем-то мне обязанный. Перебирая в уме фигуры из Политбюро, сознание наткнулось на одну. Микоян. Хитроумный Анастас Иванович, с его недавней отеческой просьбой присмотреть за младшим братом — начинающим авиаконструктором. В этой системе координат такая просьба была векселем, который можно и нужно предъявить к оплате.

Мысли заработали с удвоенной скоростью, выстраивая логическую цепь. Пути Микояна с Берзиным не могли не пересечься самым тесным образом там, где большая политика граничила с тайными операциями: Китай. Анастас Микоян по линии Наркомвнешторга курировал тайные поставки оружия гоминьдановскому правительству Китая, в то время как главным военным советником там, фактически создававшим с нуля агентурную сеть, был Ян Берзин. В общем, один гнал туда самолеты и станки под видом торговых сделок, а другой принимал их и превращал в военную мощь, обучай китайских господ и товарищей обращаться с современнейшим оружием. Они не могли не работать рука об руку, решая общую, чрезвычайно деликатную задачу. Такое партнерство, замешанное на общем деле, да еще и вдали от Москвы, порождало связи куда более крепкие, чем любые формальные постановления…

Мгновенно в голове сложился план действий: уговорить Микояна попросить Берзинапосодействовать в подборе для работы за границей узких специалистов — радистов, шифровальщиков, инженеров — которых у ОГПУ по определению быть не могло. Это понятное, способное выдержать любую проверку решение. То, что надо!

Рука сама потянулась к тяжелому эбонитовому рычагу «вертушки». Тяжелый диск с сухим треском провернулся несколько раз, отмеряя номер приемной наркома снабжения.

— Приемная товарища Микояна, — ответил четкий, безликий голос секретаря.

— Заведующий сектором ЦК Брежнев. Анастас Иванович у себя?

— Да, Леонид Ильич, у себя в кабинете. Вас соединить?

— Нет, не обязательно, — было сказано ровным, спокойным тоном. — Передайте, пожалуйста, что мне необходимо срочно встретиться с ним по одному важному вопросу.

В трубке повисло молчание, наполненное не тишиной, а напряженным ожиданием. Было слышно, как на том конце провода секретарь прикрыл микрофон ладонью. Микоян, с его лисьим чутьем, должен был понять сигнал: раз я не хочу говорить даже по «вертушке», значит, дело особой деликатности.

— Леонид Ильич? — снова раздался голос секретаря. — Анастас Иванович будет ждать вас в обеденный перерыв.

Отлично! Похоже этот хитрый как лис армянин правильно уловил мое желание, назначив встречу не в час дня, не в «тринадцать ноль-ноль», а именно — «в обед». Это означало одно: разговор состоится не в кабинете, который, (как, впрочем, и мой), наверняка имел «уши». В обед мы можем встретиться «на ногах», во время короткой прогулки по территории Кремля, скажем, по пути в столовую ЦК, где в людском потоке можно было затеряться и сказать несколько ключевых фраз, не опасаясь чужих ушей. Отлично. Оставалось дождаться полудня и правильно разыграть свои карты.

Кабинет наркома встретил прохладной тишиной и запахом хорошего табака. На массивном столе царил образцовый порядок, на полированных ручках кресла блестели отблески настольной лампы. Микоян поднялся навстречу, китель сидел безукоризненно, улыбка казалась приветливой, но глаза оставались цепкими, внимательными. Человек торговли редко забывает о цене любой сделки.

— Рад видеть, Леонид Ильич, — произнёс он после обмена формальностями. — Артём заходил на днях. Горит весь, говорит, вы такие горизонты ему показали, что теперь ночами не спит, всё чертит чего-то. Спасибо за заботу о парне!

Ход был тонкий: напомнил о своей просьбе и о моём негласном обязательстве. Пришёл черёд отвечать.

— Талантам сейчас дорога особенно нужна, Анастас Иванович. Впрочем, и разговор у меня сегодня сродни этому — касается дела тонкого и важного. Но я отнимаю ваше обеденное время… Может, пойдем в столовую, а по дороге и поговорим?