Леонид. Время исканий (СИ) - Коллингвуд Виктор

Мы вышил за дверь и не торопясь отправились в сторону кремлевской столовой. Микоян, закурив заграничные сигареты «Честерфилд», склонил голову, давая понять, что готов слушать.

— Анастас Иванович, я, собственно, вот по какому поводу вас решил обеспокоить. Недавно принято решение создать при Коминтерне специальный отдел для сбора научно-технической информации за границей. Формально Генрих Григорьевич оказывает содействие, но… но там нужнылюди с другой школой: военные, инженеры, радисты, химики. Те, кто способен разговаривать на одном языке с иностранными учеными и военными специалистами. У Ягоды с таким людом, прямо скажем, не густо. А вот у военных — есть. Только прямой выход на Разведупр не по моей линии, да и лишние вопросы никому не нужны…

Слова повисли в воздухе. Микоян не дрогнул, лишь пальцы начали барабанить по сукну пиджака.

— Я подумал, что вы могли бы подсказать верный путь. Ведь с Яном Карловичем Берзиным вы знакомы не понаслышке. В Китае, кажется, работали бок о бок?

В глазах собеседника мелькнула живая искра, тонкая усмешка тронула губы: оценил, что осведомлён.

— Было дело, — ответил он с теплотой. — Я туда самолёты и моторы отправлял, он — людей. Работали рука об руку. Человек надёжный, только осторожный до крайности. И, пока нет прямой воли сверху, с места не сдвинется.

— Потому и пришёл, — заметил я, чуть подавшись вперёд. — Нужен неформальный, но крепкий канал.

Микоян помедлил, взгляд ушёл куда-то сквозь меня.

— Учтите, Леонид Ильич, у Ягоды нюх, как у ищейки. Попробуете напрямую — учует. И тогда проблем будет больше, чем пользы.

Он выдержал паузу и добавил уже с оттенком участия:

— Делать нужно иначе. Прямой запрос от вас только навредит. А если Коминтерн для своих нужд направит заявку в Наркомат обороны — скажем, о командировании за границу группы специалистов по радиотехнике и связи — то я могу оформить их через торгпредства. Для прикрытия. На бумаге выйдет обычная межведомственная процедура. Берзин получит формальное основание, а Ягода не усмотрит в этом вашего личного интереса.

Я задумался. Предложенная Микояном схема ложилась идеально: она не только решала задачу, но и делала Микояна полноправным участником комбинации.

— Мыслите вы, Анастас Иванович, как настоящий купец: и товар пройдёт, и пошлина будет уплачена, но ровно в нужной мере.

Он тихо рассмеялся, но глаза оставались холодными и прицельными.

— В нашем деле главное, Леонид Ильич, чтобы баланс сошёлся. И чтобы все, кто в деле, остались довольны!

Микоян сдержал слово. Через день в моем кабинете раздался звонок, и незнакомый голос сообщил адрес в районе Арбата и время. Никаких имен, никаких уточнений.

Встреча была назначена не в монументальном здании Наркомата обороны и уж тем более не в штаб-квартире Разведупра, а в обычном доходном доме, ничем не отличавшемся от сотен других. Адъютант в безупречно сидящем штатском костюме, с лицом, начисто лишенным эмоций, провел меня по гулким лестничным пролетам в небольшую комнату на последнем этаже. Обстановка была спартанской: простой канцелярский стол, пара жестких стульев да большая карта мира на стене, истыканная разноцветными флажками.

За столом сидел Ян Карлович Берзин. Сухощавый, подтянутый, с неподвижным, словно высеченным из камня лицом старого латышского стрелка. Он поднялся мне навстречу, протянул руку; его рукопожатие было коротким, крепким и сухим. Внимательные, выцветшие глаза смотрели не мигая, оценивающе, без тени подобострастия или враждебности. Это был взгляд профессионала, изучающего человека как инструмент для дальнейшей работы.

— Присаживайтесь, товарищ Брежнев, — его голос был таким же сухим и лишенным интонаций, как и его внешность.

Я начал с официальной версии, тщательно отработанной с Микояном, излагая ее как техническую задачу, а не политическую просьбу. Рассказал о создании Спецотдела при Коминтерне, о его целях в области научно-технической разведки, о содействии со стороны «соседей».

— Однако для полноценной работы, — говорил я, — нам требуются специалисты особого профиля, которых нет ни в аппарате Коминтерна, ни на Лубянке. Нужны инженеры с глубоким знанием немецкой и американской промышленности. Нужны радисты, способные работать со сложной трофейной аппаратурой. Нужны химики, которые могут на лету оценить новый технологический процесс.

Берзин слушал, не перебивая, его пальцы были неподвижно сцеплены на столешнице. Когда я закончил, он задал несколько коротких, точных вопросов, похожих на удары скальпеля.

— Приоритетные страны?

— На первом этапе — Германия. Затем — Англия, Франция и США.

— Профиль специалистов?

— Радиоэлектроника, авиационное моторостроение, химия взрывчатых веществ.

— Каналы связи?

— Будут создаваться автономные. Нужны ваши шифровальщики для обучения персонала.

Я отвечал так же четко и по-деловому, понимая, что прохожу проверку на профессиональную пригодность. Берзин сейчас явно оценивал, понимаю ли я, во что ввязываюсь. Наконец, почувствовав, что лед недоверия тронулся, я решил, что пора сделать главный ход и, чуть подавшись вперед и глядя ему прямо в глаза, произнес:

— Ян Карлович, есть и еще один аспект. Отдел должен работать как единый механизм. А для этого в нем не должно быть лишних деталей, вращающихся в другую сторону. Мне нужны люди, которые будут подчиняться только руководителю отдела и интересам дела. А не передавать каждый мой шаг и каждую полученную информацию на Лубянку. Надеюсь, вы меня понимаете.

Эта фраза, произнесенная ровным, почти бесстрастным тоном, повисла в стерильном воздухе кабинета. Берзин никак не прокомментировал прямой выпад в адрес «соседей». Его лицо осталось непроницаемым, но в уголках его тонких губ появилась едва заметная, холодная усмешка. Он все понял.

— «Соседи» работают в Германии… скверно, — наконец, глухо произнес он, вставая и подходя к карте. — Шумно, грубо. Теряют людей. Там нужны другие методы, особенно сейчас.

Он вернулся к столу.

— Люди будут, — коротко сказал он. — Я подберу вам несколько толковых специалистов из нашего резерва. С языками, с опытом работы за рубежом. Надежные товарищи. Они будут выполнять ваши задачи. И докладывать о результатах только вам.

Берзин сделал короткую паузу, и его выцветшие глаза впились в мои.

— И обо всем необычном, что происходит внутри отдела, они тоже будут докладывать вам, товарищ Брежнев. И только вам.

Смысл последней фразы был абсолютно ясен. Он давал мне не просто специалистов. Он давал мне внутреннюю контрразведку, которая будет присматривать за людьми Ягоды.

— Именно это мне и нужно, Ян Карлович. Благодарю.

Мы снова обменялись коротким, крепким рукопожатием. Но на этот раз оно было иным. Это был безмолвный договор, скрепляющий союз в невидимой войне против всесильного хозяина Лубянки.

Прошло несколько недель, наполненных тихой, невидимой постороннему глазу лихорадочной деятельностью. Небольшой, ничем не примечательный особняк в одном из тихих переулков Арбата, ранее числившийся за одной из секций Коминтерна, преобразился в штаб-квартиру нового Спецотдела. Внутри, за плотно зашторенными окнами, уже кипела работа. Стук пишущих машинок, шелест бумаг, тихие разговоры на смеси русского, немецкого и английского, сухое потрескивание морзянки из радиорубки в подвале — все это сливалось в единый гул запущенного в ход сложного механизма.

Прогулка по коридорам позволяла наблюдать, как притираются друг к другу разнородные его детали. В аналитическом отделе над стопками свежих немецких технических журналов склонились инженеры в штатском, присланные Берзиным, и их сосредоточенные лица выдавали людей, привыкших работать с фактами, а не с лозунгами. Рядом, в отделе кадров, несколько корректных, но замкнутых молодых людей с цепким, оценивающим взглядом — люди Ягоды — составляли подробные досье на потенциальных кандидатов для вербовки. Задуманный «баланс сил», похоже, сработал: отдел представлял из себя тот самый «террариум единомышленников», где представители конкурирующих ведомств уравновешивали и одновременно присматривали друг за другом. Вся информация стекалась ко мне, единственному обладателю полной картины.