– Нет, – перебил ее Савелий. – Прости, нет настроения.
И на яхте он будет ходить только с Ярой.
– Да, понимаю, – кивнула она. – Это ты прости. Я все еще сама не своя после вчерашнего, а уж тебе каково такое пережить, не представляю.
Они медленно шли по улице и свернули в первый попавшийся переулок. Там Ася запросто уселась на ступеньку каменного крыльца, не обращая внимания на прохожих. Савелий вздохнул и сел рядом. У них так не принято, но дом нежилой, а крыльцо не парадное, поэтому их не прогонят.
– Ладно, говори, что хотел, – разрешила она.
А настроение у нее тревожное. Это из‑за встречи или папенька успел сообщить, что сынок взбрыкнул? Последнее маловероятно. Савелий не сомневался, что отец предпримет еще несколько попыток его вразумить.
– Поблагодарить хотел, – сказал Савелий. – Если бы ты не приехала в Москву, если бы тебе не пришло в голову за мной следить…
– Мишка – трепло, – без злости фыркнула Ася. – Уши ему оборву. Так ты от меня сбежал, да? Поэтому машину бросили?
– Ага, – не стал отпираться Савелий. – Спасибо, ты спасла нам жизнь.
– Ничего, вот женишься на мне, и будем квиты, – рассмеялась Ася.
Смех ее звучал невесело.
– Вчера я сказал отцу, что свадьбы не будет.
Горькое разочарование? Ася успела в него влюбиться? Савелий расстроился. Обижать эту девушку ему не хотелось. Все же Ася… забавная. Хоть порой и раздражает до жути.
– И что? – спросила она. – Что он тебе сказал?
– Из дома выгнал, – хмыкнул Савелий. – И из рода. Кажется.
Она взглянула на него удивленно.
– Ты так его любишь?
– Кого⁈ – вытаращился на нее Савелий.
– Ну… – Она отвела взгляд. – Ты не волнуйся, я никому не скажу. – Она перешла на шепот. – Ярика…
– Ты ох… – Савелий вскочил, поперхнувшись на слове, что не произносят в присутствии барышни. – С ума сошла⁈
– Я, конечно, не эмпат. – Ася зябко повела плечами. – Но в языке жестов разбираюсь неплохо. У вас это… взаимное. Но ты прав, не будем об этом. Просто… Ладно, я поняла. Молчу.
Савелий чуть не взвыл от досады. И ведь не скажешь Асе, что Яра – девушка! Нельзя! И вообще… впору ее еще и за наблюдательность благодарить. Язык жестов! Так и в академии такие же внимательные найдутся. Им с Ярой надо это учесть.
– Ты не так все поняла, – сказал Савелий. – Но сейчас я не могу тебе все объяснить. А ты, правда, пилот разума?
Смена темы разговора – то, что им нужно.
– Ой, нет, что ты, – отмахнулась она. – У меня слабый дар. Да, я училась, летала, но только с ведущим, под присмотром. Интересно было, каково это. А ты зря испортил отношения с родными, Сава. После вчерашнего мой отец категорически против нашего брака.
– Почему? – спросил он.
– До него дошло… – Ася поправила волосы. – … что рядом с тобой я буду в постоянной опасности. Он же надеялся, что ты унаследуешь дела отца, встанешь во главе рода. Так вот вчера один дядечка рассказал маме о твоих перспективах. А она с папой поделилась.
– О каких еще перспективах?
Савелий чувствовал себя весьма глупо. Финт «Ленечки» Разумовского откровения Аси не переплюнули, но все же…
– В карьере эспера, – сказала Ася. – Ой, ладно, скажи честно, чем ты собираешься заняться после окончания академии? Ты же мне уже говорил. Ну?
– Служить Российской империи, – буркнул Савелий.
– Вот. Короче, расслабься. Свадьбы не будет.
Ася встала, отряхнула брюки.
– Не провожай, – улыбнулась она.
Совершенно опустошенный, Савелий смотрел вслед Асе, пока она не скрылась за поворотом.
Глава 40
Матвей тоже мог бы сбежать из госпиталя, да не хотелось возвращаться к деду. Тот лишь спросил: «Догадался, значит?» и добавил: «Потом поговорим». А Матвей к такой беседе готов не был.
Яра не настаивала на вине деда, но Матвей понимал, что это в знак благодарности за то, что Шереметев заботился о нем, как о родном внуке. Дед виновен, потому что промолчал, потому что выгораживал сына. Мало того, он владел львиной долей того, что когда‑то принадлежало боярину Морозову. А Матвей уже выбрал сестру. Разговор с дедом предстоял нелегкий.
– Может, отложишь? – спросил Матвей у Яры. – Ужин? Выйду отсюда, составлю тебе компанию.
– Нет. – Она ожидаемо отказалась. – Мне надо узнать, остался ли кто в живых из свидетелей. И почему ниточки ведут к Разумовскому.
– Он же попросил остановиться, – напомнил Матвей.
– А я только узнаю, ничего предпринимать не буду, – пообещала Яра. – Да и навряд ли Петр Андреевич что‑то полезное скажет. Но, может, посоветует что?
– Может, и посоветует. Яра, а что он тебе сказал? Что‑то… неприятное?
– Петр Андреевич? – удивилась она.
– Нет, князь Разумовский. Это секрет?
– А‑а… Нет, он не брал с меня слово хранить молчание. Подтвердил, что он внебрачный сын императора. Об этом вы и сами догадались.
– И все?
Будь Яра чужой, Матвей промолчал бы, не допытывался. Но ведь сестра. А он – старший. Он за нее в ответе.
– Сказал, что не важно, верю я ему или нет, он все равно поможет. Но если доверюсь, то будет проще.
– Ты ему веришь?
– А ты? – спросила Яра.
– Я не эспер, я не чувствую, как вы.
– Способности бесполезны, если нам внушили определенные эмоции. Но он утверждает, что внушения не было. Что ты об этом думаешь?
Яра смотрела не на Матвея, а в окно. И катала по столу красное румяное яблоко.
– Если честно, то ничего, – признался Матвей. – Как‑то все это неожиданно. И ошеломляюще.
Она медленно кивнула.
– Вот и я пока не знаю, верить ему или нет. Но какой смысл во вранье? Заставить нас замолчать можно иначе.
– Быстро и эффективно, – согласился Матвей.
– Сава из дома ушел. Он тебе не сказал, верно?
– Что? – растерялся Матвей.
– Из‑за меня, – добавила Яра. – Отказался жениться на Асе, отец его выгнал.
– Так… не в первый раз, – неуверенно произнес Матвей. – Они вспыльчивые, оба.
– Может, выгнал и не в первый, а вот Сава всерьез решил уйти из рода. Матвей, поговори с ним? Потом, как‑нибудь? Это… неправильно.
– Почему ты не рада? – спросил Матвей, помолчав. – Он выбрал тебя. Ты его не любишь?
– Я за него боюсь. Это я – уникальная личность. – Яра усмехнулась. – При любом раскладе меня пальцем не тронут. Ценный ресурс. А с Савой считаться не будут, хоть он и эспер. Без рода он беззащитен.
– Это его выбор, – напомнил Матвей. – Уверен, он все прекрасно понимает.
– Мне страшно, – повторила Яра. – Пока я недостаточно сильна, чтобы защитить тех, кто мне дорог.
Матвей вновь хотел возразить, но не успел. В палату заглянула медсестра и сообщила, что к нему посетитель.
– Кто? – недовольно поинтересовался Матвей.
– Говорит, она ваша мать.
– Скажите ей, что я не…
– Да прекратите, в конце концов! – воскликнули за дверью. – Как вы смеете не пускать меня к сыну!
Оттолкнув медсестру, в палату ворвалась Варвара Ильинична. Матвей поморщился. Яра с любопытством на нее уставилась.
– Сынок! Как ты⁈
– Мне позвать охрану? – осведомилась медсестра.
– Не надо, все в порядке, – ответил ей Матвей. – Варвара Ильинична, заканчивайте представление.
– Но я переживала, правда, – возразила она. – Как только узнала, сразу же… А это что за юноша?
Матвею очень хотелось сказать, что этот «юноша» – его сестра Яромила Морозова. Но нельзя, увы.
– Матвей, я пойду?
Яра могла остаться. А если попросить, то выпроводила бы мать, Матвей в этом не сомневался. Но нет, это не ее проблема. Ей своих хватает.
– Заглядывай завтра, если будет желание, – ответил он.
Яра справится, она сильная. И дед ее не обидит. А Матвею нужно поставить точку в отношениях с матерью.
– Какой ты грубый, – посетовала Варвара Ильинична, едва Яра покинула палату.
– В том, что ты не занималась моим воспитанием, можешь винить только себя, – парировал Матвей. – Зачем пришла?
