Родная гавань (СИ) - Старый Денис

— Пришел разбойник, кличут Кондрат Волга. У него сходка. Есть еще тот саксонец, тот, которого особливо командир приказывал не трогать. Так кого слушать? Рассуди!

— Слушать обоих! — приказным тоном сказала Марта.

— То я понимаю, а людишек больше у меня нет. Думаешь, хозяйка, что пришёл у тебя совет спрашивать? Я пришёл за помощью. Дай мне двух своих смышлёных половых, да тех, что разумeют. Вот пущай и записывают, — сказал Потап.

— Нет у меня никого. Люди второй день не спят… Стой, а как у тебя немца слушают?

— Хозяйка, — сбоку, не приближаясь к гвардейцу, обратился ещё и главный повар. — Телятины больше нет, колбасы коптить надо, мясо на фарш заканчивается…

— Да что ж это такое! — взбесилась Марта. — Ты, Потап, делай то, что нужно, и на том твой ответ. Ты, Мирон, обратись к интенданту. Пусть решает, где взять телятину, а где фарш. Пусть людей пошлёт в «Асторию» или к поставщикам… Что ж всем вам объяснять-то надо?

Повар, состроив обиженную мину, удалился самостоятельно решать вопросы. А вот Потап остался.

— В отдельном кабинете сидит… — безопасник замялся. — Жена командира. Она с господином. С тем, кого особливо было приказано не трогать. С немцем. У меня нет людей, кои хорошо знают немецкую речь. Как кого из своих, из немцев.

— С женой Александра Лукича? — удивилась управляющая.

Внутри самой, не осознав почему именно, у Марты рождалась злость. С этими эмоциями ещё стоило бы разобраться, но, скорее всего, это была не ревность, а именно злость. Как если бы сестра узнала, что жена брата блудит. Да ещё так нагло…

— Иди работай, Потап. Я сама разберусь! — решительно сказала Марта.

Хозяйка посмотрела на свой ремень, к которому был приторочен её самый любимый, необычайно крепкий и острый нож. Подумала… От греха подальше сняла ножны, передала их мимо проходящему половому. В таком состоянии и усталости, и злости, и еще целого сонма эмоций, лучше колющую и режущие предметы иметь вне поля зрения.

А в одном из особых кабинетов Юлиана Менгден смотрела на человека, сидящего напротив, и копалась в своих чувствах. Вроде бы она любит этого саксонца. Но, разве может быть любовь с приставкой «вроде бы»?

Мориц Линар настойчиво добивался встречи с Юлианой. И первоначально госпожа Норова, отказываясь встречаться вроде бы как со своим возлюбленным, прикрывалась пристальным вниманием за ней со стороны Тайной канцелярии, различных доносчиков Императрицы, и бог весть ещё кого.

А теперь молодая и, несомненно, красивая женщина после замужества как будто только лишь хорошеет, как тот бутон цветка, раскрывается. Юлиана предполагала, что отказы во встрече с Линаром были связаны и ещё с чем-то. Пора бы и признаться, что сама избегала, потому что не нуждалась.

— Вы были нимфой, стали богиней! — всё сыпал комплиментами и красивыми заученными фразами Линар.

— А вы как были паном с козлиными рогами и копытами, так и остаётесь. Всё за нимфами гоняетесь! — неожиданно для себя грубо ответила Юлиана.

Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, женщина с удивлением осознала, что нисколько не сожалеет о высказанной грубости и сравнении Линара с самым нелицеприятным божеством из древнегреческой мифологии.

— Вы становитесь жестокой. Возможно, я того достоин. Но обстоятельства были выше и сильнее меня. Был долг, который не позволил мне драться за вас. Увы, я слуга своего правителя. И наша связь могла бы сильно усложнить политик, — оправдывался саксонский посол.

Во все времена люди стремились понять, что же такое любовь. Будучи склонными к простым ответам на сложные вопросы, отдельные представители рода человеческого навязывали своё понимание любви. Юлиана раньше не задумывалась о таком извечном вопросе. Ей казалось, что достаточно любить, а не думать о любви. И что любовь — это в том числе и красивые слова, произносимые словно волшебные заклинания. Но… от любимого человека.

А вот сейчас слушает Линара и осознаёт, то ли этот человек растерял свою волшебную силу, то ли нашёлся более сильный колдун. Какие бы красивые речи ни произносил сейчас саксонец, Юлиана от них не таяла, а всё больше раздражалась.

— К делу, господин Линар. Моля о встрече, вы писали, что это очень важно, — Юлиана скрестила на груди руки, будто бы закрываясь от своего собеседника. — Я жду!

— Так где же это пресловутое обслуживание? — разъярённо выкрикнул Линар. — Позор, а не ресторан.

И такими обидными словами показались Марте крики саксонца. Да еще и эта… Юлиана. Так что управляющая рванула защищать своих близких и свое любимое детище — ресторан.

— А мы неверных жён не обслуживаем! В отличие от вас, господин! — входя в кабинет, зло сказала Марта.

— Да как ты смеешь? Этот ресторан моего мужа! — Юлиана тут же выдала себя.

Впрочем, кто был в той или иной степени близок к Александру Лукичу Норову, прекрасно знал, как выглядит жена командира. Многие видели её даже в подвенечном платье.

— Ваш муж, Юлиана, может уволить меня, но не только он решает такие вопросы. Однако, если скажет, я уйду, — сдерживаясь, чтобы не влепить пощёчину предательнице, говорила Марта.

— Дикая страна. Здесь даже прислуга грубит! А ну пошла вон, блудница Вавилонская! — выкрикнул саксонский посол.

Однако своими могучими плечами Марту прикрыл мужчина, который, пусть и не был в военном облачении, но по всему было видно, что служивый.

— Нас очень просили, — стал говорить на русском языке Потап, в целом и без переводчика поняв тон разговора, — Не искать возможности убить вас, господин Линар. Наши товарищи убиты руками разбойников, которым вы заплатили за смерть секунд-майора Норова. И лишь слова командира спасли вас.

Линар сглотнул слюну. Именно этим — местью гвардейцев за покушение на их любимого командира — постоянно саксонского посла и стращал глава Тайной канцелярии. Так что это стало уже своего рода кошмаром для саксонца. И он не смог скрыть своего страха.

— Оставьте нас! И будьте любезны, обслужите! — найдя в ситуации даже что-то весёлое, наслаждаясь растерянностью и страхами Линара, сказала Юлиана. — В ответном письме своему супругу я напишу, какие у него защитники.

— А в своём ответном письме Александру Лукичу я тоже найду, что написать, — сказала Марта, развернулась и пошла давать указания, чтобы кто-нибудь из половых всё-таки обслужил эту парочку.

Юлиана сидела и пылала. Она уже давно так не злилась. Это что? Ее муж пишет этой рыжей… Не отнять, что красавице.

— Да, любовь моя, я тоже негодую! — Мориц Линар неправильно расценил причины злости Юлианы Норовой.

Она ревнует! И это чувство намного сильнее, чем та лёгкая ревность, которую испытывала Юлиана по отношению к Анне Леопольдовне.

«С кем ещё мне приходится тебя делить⁈» — кричало подсознание разгневанной женщины.

— Моя дорогая, уедем! У меня есть один неплохой дом. Нам будет там хорошо! — сказал Линар, взял за руку Юлиану и чуть не потащил её из кабинета.

— Трус! Ты трус! И ты нанимал убийц! Как же это низко! — на радость Марте, которая внимательно слушала разговор, вновь будучи в соседней комнате, зло шипела Юлиана.

— Сядь! И внимательно послушай то, что я тебе скажу! — поменялся в лице и саксонский посол.

Страх Линара ушёл, как только скрылся за дверью могучий русский гвардеец Потап Громыко. И Юлиану Мориц не только не боялся, в какой-то степени он её даже презирал, брезговал ею.

Ведь в тот момент, когда саксонец применял весь свой арсенал обольстителя по отношению к Анне Леопольдовне, Юлиана Менгден, ныне госпожа Норова, уже была не прочь проверить мягкость постели саксонского посла. Да и тот факт, что между ними уже была связь, действовал на саксонца таким образом, что он не мог уважительно относиться к Юлиане.

— Я всем расскажу, что у нас с тобой снова было. В таких подробностях, что тебе потом не отмыться. И свидетели нашей встречи уже есть. Они сами доложат твоему мужу. Остаётся лишь только мне либо признаться и рассказать, как всё было, либо придумать такие небылицы, что даже при распутном русском дворе тебя почтут за наипервейшую блудницу, — нависая над Юлианой, говорил саксонский посол.