– С ней Катя, – напомнил Сава. – И Яра не сдастся, пока не отыщет твою сестру. Это, по‑твоему, хорошая новость?
– Между прочим, драку не я затеял, – вспылил Матвей.
– И не я, – отрезал Сава. – Я никого не трогал.
– И ничего не говорил?
– Ну… – Сава вроде как задумался. – Я испугался, ведь девчонок увезли. Разозлился. Но не бежать же за машиной! Поэтому что‑то орал… вслед. А, вот. «Чтоб вы сдохли, свиньи!»
– Трындец, – вздохнул Матвей. – Вот поэтому на тебя и набросились. Страшнее, чем свинья, для мусульманина ругательства нет.
– Так. – Сава завозился, усаживаясь поудобнее. – Значит, похищение девчонок и наше… кхм… пленение, не связаны?
– Связаны, – возразил Матвей. – Но не причинно‑следственной связью.
– Ладно, ты меня понял.
– Сава, а твои способности…
– Нет.
– Нет – это…
– Нет – это нет, Матвей. Разная природа. Чтобы блокировать эспера, надо самому быть эспером.
– Тогда что мы тут делаем⁈
– А ты куда‑то спешишь? Химера найдет нас в любом месте. Если Яра до сих пор ее не послала, значит, время не пришло. Убраться отсюда и обнаружить себя? Нет, я предпочитаю ждать здесь.
– Логично, – согласился Матвей, подумав. – Давай хотя бы от веревок избавимся.
– Чудная мысль. Хочешь их перегрызть?
– Почему бы и нет…
Беспокойство за Яру и Катю не позволит уснуть. Злость придаст сил. А ночи в августе уже длинные. К утру и веревку перегрызть можно. Если постараться.
Глава 47
Катя сильно испугалась, но вела себя спокойно и сдержанно. Она поджала губы и с ненавистью и толикой презрения смотрела на похитителей. Рядом с Катей я всегда забывала, что она – боярышня одного из семи великих родов. А вот сейчас вспомнила, потому что от нее повеяло силой. Той самой, кровной. И на запястье вспыхнул и рассыпался холодными синими искрами знак рода: сердце, пронзенное стрелой.
Я тоже сидела тихо. Устраивать истерику нет никакого смысла. Я упустила момент, когда можно было поднять шум. Все произошло быстро. Мы с Катей даже дойти до туалетной комнаты не успели. Двое мужчин без лишних слов схватили нас и через служебный вход вытащили из кафе. Я могла вырваться, хотя бы попытаться, но выпасть из образа наивной девушки, перепуганной применением грубой силы, боялась сильнее, чем быть похищенной не тем, кем надо. Маленькая заложница оставалась в приоритете, а для нас с Катей крайний случай еще не наступил.
Да, нас украли. Нагло, по‑разбойничьи, нарушая все мыслимые законы. Но не бьют, не лапают, не оскорбляют. Молча везут куда‑то. Разумнее выяснить, зачем нас похитили. Но не спрашивать, нет. Говорить надо с главным, а это так… «шестерки». Я слушала их эмоции. Водитель лихо выкручивал руль, периодически выезжая на встречку, и наслаждался виражами. Тот, кто сидел рядом с ним, испытывал удовлетворение от хорошо проделанной работы. Наши с Катей соседи роняли слюни, пожирая взглядами наши коленки, но ничего лишнего себе не позволяли. Значит, знали, что нас трогать нельзя. Мы предназначались для кого‑то другого.
Немного странно было думать о себе, как о товаре. И случись такое «по‑настоящему», еще неизвестно, как бы я себя чувствовала. Но я, и даже Катя, в лучшем положении, чем Люба. Я со всем разберусь. Я уверена в Саве и Матвее, и в Карамельке. Если будет нужно, я нарушу правила и уведу Катю Исподом. Ничего страшного с нами не случится.
Незаметно я нащупала Катину руку, слегка сжала пальцы, подбадривая подругу. «Прости, Катюш, – мысленно произнесла я. – Это моя глупая ошибка. Но я ее исправлю».
Катя немного расслабилась, ощутив мою поддержку. А машина, попетляв по улицам, нырнула за железные ворота и остановилась во дворе, напоминающим склеп. Высокий металлический забор упирался в крышу. Под ногами – плитка, но не тротуарная, а кафельная, вычищенная до блеска, и не единой травинки вокруг.
А домов несколько. Один большой, двухэтажный, из кирпича, с террасой и балконом над ней. В зоне видимости – еще три, поменьше, беленые, с низкими окнами. Матвей называл похожие домики саманными. В одном угадывалась летняя кухня.
Из кирпичного дома вышел мужчина и заорал на наших похитителей. Те что‑то закричали в ответ, тыча в нас пальцами. Разговаривали они на чеченском языке, и я не понимала ни слова. Спорщики злились, но не сильно.
– Давай, иди! – Меня толкнули в спину. – Без глупостей!
Я вцепилась в Катю, на всякий случай. Вдруг нас хотят разделить? Но нет, обеих подвели к саманному домику, кликнули Айну и велели идти внутрь.
Кажется, пора кое‑что прояснить.
Я задвинула Катю за спину, обернувшись к мужчинам.
– Кто у вас главный? – спросила я.
Те несколько опешили. Успели расслабиться, потому что мы с Катей не сопротивлялись, и вопроса не ожидали.
– Кто главный? – повторила я резче. – Ведите к нему, я хочу с ним говорить.
Сзади зашипели, дергая меня за платье. Не Катя, а молодая чеченка. Вероятно, та самая Айна.
– Дура, молчи! Иди за мной! – прошептала она.
Мужчины дружно загоготали.
– Смешная, – наконец изрек один из них. – Иди, тебя позовут. Айна…
Он резко добавил что‑то на чеченском. Девушка не ответила, но быстро втолкнула нас в дом.
– Здесь так с мужчинами не разговаривают! – набросилась она на нас.
– А я сюда не сама приехала, – огрызнулась я. – Я подданная Российской империи, а не личная собственность какого‑то зарвавшегося…
Звук пощечины оборвал фразу. Для меня это неожиданностью не стало. Я чувствовала, что Айна злится, и могла остановить занесенную для удара руку. А Катя в ужасе охнула и бросилась к нам.
– Что ты себе позволяешь? – закричала она. – Что тут вообще происходит? Это беспредел! У твоего хозяина будут большие неприятности!
Катю прорвало, и я ее не останавливала. Пользуясь случаем, осматривалась и прислушивалась.
Похоже, мы попали на женскую половину. Или в женский дом? А, может, гарем? Не знаю, как правильно назвать место, где живут женщины. На шум прибежали обитательницы дома, уставились на нас с любопытством.
Айна же неожиданно спокойно выслушала Катю. Ее она по лицу не била.
– У тебя есть выбор, – произнесла Айна, когда Катя выдохлась. – Делаешь, как я скажу, и, если понравишься хозяину, он тебя наградит. Не отпустит, но жизнь твоя будет сладкой. Или сопротивляешься, и тебя приведут к хозяину на цепи, он побьет тебя плетью и продаст рабыней в горный аул. Тебя… – Она ткнула в меня пальцем. – Это тоже касается.
– Нас будут искать, – возразила я.
– Не найдут. Вы поехали в ущелье без проводника и сорвались в пропасть.
– Мы были не одни, – не сдавалась я.
– С мужчинами? Если молодые, отдадут в рабы. Если немощные, убьют.
– Яра… – прошептала Катя одними губами.
Я ощущала ее шок, но в ответ могла лишь кивнуть ободряюще, мол, все будет хорошо. Хотя… Нет, я могла кое‑что еще: успокоить ее ментально. Меня исключат из академии еще до начала занятий? Плевать. Я несу ответственность за подругу.
– Так нас отведут к хозяину? – уточнила я, укутав Катю теплыми эмоциями. – Он должен на нас посмотреть?
– Вай, ты такая глупая, да? – рассердилась Айна. – Я все сказала!
– А как его зовут? – спросила Катя.
– Тебе нельзя произносить его имя, – отрезала Айна.
Я чуть не взвыла с досады. Ладно, как‑нибудь иначе узнаю. Сейчас же жизненно необходимо кое‑что сказать Кате, но так, чтобы наедине. Однако в покое нас не оставят. Другой язык? Они могут знать английский, французский… но точно не латынь!
В гимназии Катя увлеклась изучением латинского языка, и копнула глубже, чем требовала программа. То есть, в основном мы изучали медицинские термины, а Катя пыталась освоить язык на уровне разговорного. Она и нас с Милей втянула в это, уговорив писать друг другу записки на латинском. Я использовала это для тренировки памяти, и сейчас вполне могла сложить пару фраз, наплевав на грамматику.
