Красавчик. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей

В среду под вечер вместе с прадедом явился и Сан Саныч. Александров уселся на диван с бутылкой пива в руке. Он с интересом понаблюдал, за моими первыми потугами в освоении «лечения». Под присмотром прадеда я сегодня вечером вполне осознанно попытался убить бывших владельцев той крови, которая впиталась в прибинтованные к моим рукам носовые платки. Я всё сделал так же, как и Юрий Григорьевич — тогда, при «лечении» Лебедевой. Так же замер с двумя повязками на предплечьях, сжал в руках платок с кровью Вадика Петрова. Рассматривал пламя свечи и ждал, когда волны мурашек помчатся через запястья к моим ладоням.

Вот только мурашки сегодня при попытках «лечения» не появились. Хотя они активно пробегали по моим плечам к голове при работе с внутренним компасом (я сегодня отправил по две порции головной боли каждому из доноров, задействованных в работе над освоением «лечения»). «Чудо» в итоге я сегодня не совершил. Но и не заполучил «кровавого мальчика». Платки вернулись в банки. Я выпил в компании Сан Саныча и прадеда чашку кофе с шоколадными конфетами. Выслушал очередные нотации Юрия Григорьевича на тему того, что с «незнакомым пациентом» я отработал бы спокойнее, без ежесекундного опасения совершить ошибку.

Ответил:

— Я и так спокоен, дед. За это не волнуйся. Москва не сразу строилась. Так же и тут. Прорвёмся, дед, победа будет за нами.

Глава 7

В четверг Сан Саныч пришёл раньше, чем Юрий Григорьевич. Я до его появления уже примерно два часа медитировал в кресле: силился почувствовать энергию окровавленных платков. За это время я вдоволь насмотрелся на пламя свечи и на аквариум, проголодался и едва не уснул. У меня затекла от неподвижности спина. Поэтому я с удовольствием покинул «рабочее место» и рванул Александрову навстречу. Выразил искреннюю радость его визиту. Сварил в медной турке на газовой плите кофе. Уселся за стол напротив Сан Саныча, который всухомятку уплетал бутерброды с колбасой. Придвинул к нему чашку.

— Сан Саныч, у тебя должок передо мной, — заявил я. — Надо бы его вернуть.

Александров приподнял белёсые брови и спросил:

— Что ещё за должок?

Он икнул, сделал осторожный глоток из чашки.

— Сан Саныч, не прикидывайся валенком, — сказал я.

Тоже попробовал кофе и спросил:

— Я машину Хлыстова по твоей просьбе нашёл? Нашел. Ты мне за это подогнал адрес Лебедевой. Было такое? Было.

— Что с того? — спросил Александров.

— Сан Саныч, я тебе девчонку в лесу отыскал? Было такое?

Александров пожал плечами.

— К чему ты клонишь, Красавчик? — сказал он. — Между прочим, за машину ты получил от меня билет в театр. Забыл?

— Не от тебя, а от Хлыстова. Ты, Сан Саныч, к этому билету не примазывайся. Ты мне должен за прогулку по Лидинскому лесу. Я там чуть копыта не откинул, пока выполнял твою просьбу. Так что ты мне за ту прогулку задолжал услугу.

Сан Саныч хмыкнул.

— Зачем ты мне мозг паришь, Красавчик? Какую ещё услугу? Что тебе от меня нужно?

— То же, что и в прошлый раз, — ответил я. — Всего лишь адресок… и номер телефона. Вот этого вот товарища.

Я положил на столешницу перед Александровым билет в Московский театр сатиры. Перевернул его обратной стороной. Пальцем указал на выведенные мною же синими чернилами слова.

— Зверев Иван Леонидович, — прочёл Сан Саныч. — Режиссёр.

Он посмотрел на меня и произнёс:

— Зверев… Погоди. Это тот самый тип, который твою Лебедеву в кино не пускает?

— Он самый, — ответил я. — Тот самый змей. Подколодный.

Сан Саныч ухмыльнулся.

— Что ты надумал, Красавчик? — спросил он. — Морду этому вредному старикану набьёшь? Или вызовешь его на дуэль?

Александров хитро сощурился.

Я покачал головой и ответил:

— Какой толк вас, стариканов, бить? Развалитесь от простого щелчка по носу. Я в комсомольскую организацию на него пожалуюсь. Или анонимку в ЖЭК напишу. Ещё точно не решил. Как раз над этим я и раздумывал перед твоим приходом.

Сан Саныч кивнул.

— Анонимка в ЖЭК, — сказал он, — это сильный ход.

— Ага, — согласился я. — Если вы не отзовётесь, мы напишем в «Спортлото».

— Григориьич знает об этом твоём «Спортлото»? — спросил Александров.

Он постучал пальцем по театральному билету.

Я покачал головой.

— Сан Саныч, ты как маленький, — сказал я. — Юрий Григорьевич уже старый. Ему семьдесят лет стукнуло! Это не шутки. Понимаешь? Я берегу его здоровье, не волную прадедушку лишний раз. Побереги его и ты, Сан Саныч. Пусть это будет нашей с тобой тайной.

Я указал на билет.

Александров покачал головой.

— Чтобы ты знал, Красавчик…

Сан Саныч не договорил. Потому что в прихожей дважды щёлкнул замок. Я услышал кашель своего прадеда. Александров цапнул со стола билет и сунул его в карман. Он посмотрел мне в лицо и погрозил пальцем.

— Позже на эту тему поговорим, Красавчик, — сказал он. — Григорьичу пока ни слова!

В пятницу я Сан Саныча не увидел. В этот день я воспользовался преимуществом безработного: просидел почти всю пятницу в любимом кресле Юрия Григорьевича. Вечером я мял в руках платок уже под присмотром своего прадеда. Снова отправил всем донорам-убийцам по подарку в виде приступов головной боли. Но сегодня им относительно повезло. Потому что не повезло мне: энергию на «лечение» Вадика я из платков так и не извлёк. Хотя посвятил попыткам «лечения» едва ли не весь день. Но именно в этом я нашёл преимущество тренировок «лечения» перед работой с «поиском»: «лечению» я учился самостоятельно, без участия в процессе ассистента-помощника.

Сан Саныч и Варвара Юрьевна явились в квартиру моего прадеда в субботу. Под их присмотром я снова медитировал в кресле, пока на столе плавилась новая свеча из запасов Юрия Григорьевича. При помощи бабушки Вари я вновь отправил «подарки» убийцам: по две «стандартные» порции головной боли. «Жизненная» энергия из платков послушно откликалась на мой зов при работе с внутренним компасом. Но мурашки пока ни разу не пробежали по коже, когда я пытался вылечить Вадима. Зато я снова заполучил аллергическую сыпь и зуд на коже под платками. Словно это кровь доноров-убийц отомстила мне за глумление над её бывшими владельцами.

В воскресенье мы «всей семьёй» (так назвал наш квартет Юрий Григорьевич) отправились в Останкинский парк, носивший сейчас название Парк культуры и отдыха имени Дзержинского. Там Сан Саныч и Варвара Юрьевна бродили по аллеям в компании моего прадеда. Я же сидел на скамье под клёном с бинтовыми повязками под рукавами рубашки, мял в руках платок (пропитанный кровью Вадика Петрова), изображал индийского йога. Ветер поглаживал меня по голове, словно благодарил за старания. Подтрунивали надо мной птицы. Изредка возвращались ко мне и «родственнички». Они приносили мне поощрительные стаканчики с мороженым.

Начавшийся в четверг разговор мы с Сан Санычем продолжили в понедельник тридцать первого августа, в последний день лета тысяча девятьсот семидесятого года. В этот день Александров вновь явился в квартиру моего прадеда раньше, чем вернулся с работы Юрий Григорьевич. Сан Саныч с порога потребовал чашку кофе.

— Рассказывай, Красавчик, — сказал он, как только я поставил на огонь медную турку, — как ты спасёшь карьеру своей ненаглядной Алёнушки. Что ты придумал? Ведь придумал же?

— Придумал, — ответил я.

— Слушаю тебя, Красавчик. Начни с того, как ты явишься к этому режиссеру домой.

— Не вопрос, Сан Саныч.

Я пожал плечами. Вкратце изложил Александрову свою задумку, пока у стенок турки собиралась пенка.

Сан Саныч выслушал меня, переспросил:

— Сериал, говоришь?

Он хмыкнул.

— Не сериал, а многосерийный художественный фильм, — сказал он. — Но я тебя понял, Красавчик.

Сан Саныч замолчал: он понаблюдал за тем, как я разлил по чашкам горячий напиток.