Инженер Петра Великого 5 (СИ) - Гросов Виктор

Я победил не как воин, а как инженер, который правильно рассчитал задачу.

На мгновение, растянувшееся в вечность, бой замер. Лязг стали, хриплые крики, глухие удары — все утонуло в оглушительной тишине, нарушаемой лишь свистом ветра. Шведы и русские застыли, глядя на палубу с немым неверием. Шведский бог войны, непобедимый монарх, лежал на грязных, окровавленных досках. Несокрушимая сила шведских гвардейцев поиссякла; они были чуть ли не растерянными мальчишками, уставившимися на своего павшего отца. Их боевой порядок, на мгновение утратил мощь.

Тяжело поднявшись на ноги, я почувствовал, как пульсирует боль в вывихнутом запястье. Адреналин отступал, оставляя ледяное спокойствие и кристальную ясность мысли. Вот она, та самая точка бифуркации из книг по теории хаоса. Крошечное воздействие, приводящее к лавинообразным последствиям. Система замерла в неустойчивом равновесии. И ее нужно было толкнуть в нужную сторону.

Раньше меня среагировал де ла Серда. Без криков и эйфории. Его холодный голос, прозрезал тишину.

— Дави их! К борту! Короля взять живым!

Эта команда вернула моим преображенцам второе дыхание. Усталость испарилась, сменившись хищным, победным азартом. Они больше не оборонялись — они атаковали. Еще бы — на их глазах «Северного льва» «уронили». Короткая, слаженная шеренга, действуя как единый механизм, двинулась вперед. Винтовки, бесполезные для стрельбы, превратились в короткие, тяжелые копья и дубины.

Шведы дрогнули. Часть инстинктивно бросилась к своему королю, пытаясь создать вокруг него живой щит. Другие, потеряв командиров и цель, попятились к борту, к спасительному фрегату. Их строй был сломлен. Битва превратилась в зачистку. Мои бойцы, работая в парах, проламывали их оборону: один отвлекал, второй наносил удар (спасибо Орлову, который смог воплотить в жизнь мои скудные познания тактики малых групп).

Десяток самых верных гвардейцев Карла окружили своего монарха, отчаянно отбиваясь. Сам король уже приходил в себя. Он сел, тряся головой, его глаза мутно сфокусировались. Увидев происходящее, он попытался подняться, нащупывая шпагу.

— Не дать! — крикнул я, и мы с де ла Сердой и еще тремя преображенцами ринулись на этот последний очаг сопротивления.

Схватка была короткой и жестокой. Мы проломили их строй массой. Де ла Серда точным уколом убрал одного. Я, подобрав с палубы тяжелый тесак, оглушил другого. Шатаясь, Карл встал на ноги, его рука уже сжимала эфес, но было поздно. Двое моих парней навалились на него с двух сторон, выкручивая руки. Он рычал. Его бросили на колени, вырвали шпагу. Я подошел и, не говоря ни слова, стянул с его пояса перевязь, грубо связав ему руки за спиной. Король-воин, гроза Европы, был пленен.

Оставшиеся в живых шведы, видя это, бросились в смертельный рывок к королю. На верхней палубе капитан Глебов организовал десяток стрелков, который дали залп. Шведы окончательно сломались. А Глебов ритмично отдавал приказы, безжалостно выкашивая врагов. Противники бросали оружие, прыгали за борт в ледяную воду, пытаясь доплыть до своего фрегата, который начал медленно тонуть (все же смогли попасть в начале боя), бросая своего короля на произвол судьбы.

Бой закончился. На палубе, среди тел, стояли мои измотанные, торжествующие солдаты. Они смотрели то на меня, то на пленного короля с благоговением. Мы сделали невозможное.

В наступившей тишине раздался крик дозорного:

— Паруса! На востоке! Наши! Русские идут!

Радостный, звериный рев вырвался из глоток моих бойцов. Я поднялся на ноги. Спасение! Мы выстояли! На горизонте, четко вырисовываясь на фоне серого неба, шла целая эскадра. Десятки вымпелов. Флот Апраксина. Сейчас они ударят шведам в тыл. Мои люди кричали «Ура!», обнимались, плакали от облегчения.

К моему удивлению корабли не спешили вступать в бой. Они шли ровным, безупречным строем. Слишком ровным. Вместо атаки они начали выстраиваться в линию, перекрывая выход из шхер. Радостные крики на моей палубе стали стихать, сменяясь недоумением.

— Что они делают? — пробормотал один из матросов. — Зачем они так встали?

Я схватил подзорную трубу. Хитрый маневр? Заходят с фланга? Но чем дольше я смотрел, тем холоднее становилось внутри. На юте флагмана Апраксина, рядом с адмиралом, стояла знакомая, грузная фигура. Меншиков. Его лицо было деловым и непроницаемым, как у купца, заключающего выгодную сделку.

Я опустил трубу.

Мои люди в оцепенении смотрели то на Карла, то на приближающийся русский флот, их лица медленно вытягивались от ужасающего, немыслимого осознания. А я смотрел на своих бойцов, у меня в голове вынырнула отвратительная догадка. Я только что привел всех в ловушку, из которой нет выхода.

От автора: если вам нравится эта история, то ставьте ❤️. Это увеличивает шансы на вероятность появления 6 тома цикла.

Глава 7

Все чувства разом отступили, вытесненные единственной мыслью — мы в ловушке.

Радостные крики на палубе сменились сначала недоуменным ропотом, а теперь и звенящей тишиной. Мои преображенцы сбились в плотные группы, инстинктивно ища защиты друг у друга. Их взгляды метались от меня к русской эскадре, в этих взглядах плескалось то же, что творилось у меня в душе: оглушающее, тошнотворное непонимание. Это ни в какие ворота не лезло. Этого просто не могло быть.

Флот Апраксина не шел на помощь. С отточенной, убийственной точностью он выстраивался в безупречную линию блокады, перекрывая нам единственный путь к спасению, к Кронштадту. Ни единого лишнего движения, ни одного сбившегося с курса вымпела. На флагмане, рядом с адмиралом, стоял Меншиков. Даже отсюда, с расстояния в полверсты, виднелась его грузная, уверенная фигура. Его физиономия была непроницаемой, как у игрока, который выложил на стол свой главный козырь и теперь ждет, когда противник осознает свое поражение.

Вопросы скользили одна на другую, я не мог понять что происходит. Впервые в этом времени у меня не было четкого ответа что делать — ни малейшего представления. Чья это игра? Меншикова? Этот интриган и казнокрад давно точил на меня зуб, видя во мне опасного конкурента, оттесняющего его от царской кормушки. Но ведь мы с ним договорились, я смог же умаслить его внутреннюю жабу.

Запереть меня здесь, позволить шведам добить, а потом списать все на мою авантюру и безрассудство — вполне в его духе. А потом явиться к Государю с печальным лицом и доложить, что неуемный барон-выскочка погубил себя и своих людей. Не слишком ли тут много свидетелей для такого вранья? С другой стороны, а решился бы он на такое без санкции сверху? Один, на свой страх и риск? Сомнительно. Слишком велик был риск самому лишиться головы, если бы я каким-то чудом выкрутился.

Значит, сам Государь. Кровь застыла в жилах, мозг отказывался принимать эту чудовищную мысль. Царь, давший мне невиданные полномочия сам загнал меня в этот капкан? Испугался? Решил, что я набрал слишком много силы, обзавелся собственной армией, личной спецслужбой, верными до гроба людьми? Испугался, что барон Смирнов, созданный его же волей, стал слишком независимым и слишком опасным? Типа вчера я строил для него флот, а завтра построю эшафот? Патриотизм в нем всегда боролся с паранойей, неужели на этот раз вторая победила? Картина Репина «Приплыли».

— Ваше благородие… что происходит? — Голос капитана Глебова дрогнул. Он стоял рядом, лицо его стало серым. — Это же наши… Почему они?..

Я не ответил, мой взгляд был прикован к коленопреклоненному шведскому королю. Карл XII. Вот он, главный трофей, который должен был вознести меня на вершину славы, а вместо этого стал камнем, тянущим на дно. И этот «камень» вдруг начал снова приходить в себя.

Шведский монарх встряхнул головой, разгоняя дурман. Его мутный поначалу взгляд сфокусировался. Он увидел свой разбитый флот, свой тонущий флагман, а потом — русскую эскадру, блокирующую пролив. И он, гений тактики, полководец от Бога, в одно мгновение оценил всю диспозицию, разглядев не спасение врага, а его внутренний раздрай, замешательство.