Сети Госпожи ужаса (СИ) - Чайка Дмитрий

Одиссей уже давно ушел, а я смотрел, как подходит один корабль за другим, выгружая гомонящие толпы крепких горластых парней. Мы устраиваемся здесь капитально. Целая сотня с железными топорами пошла рубить лес. Лагерь, расположенный на остром мысе, будет отсечен частоколом по всем правилам, иначе первая же серьезная вылазка лишит нас кораблей. Ветераны, пришедшие сюда из-под Трои, не дадут соврать.

— Чего тебе? — спросил я Рапану, который мялся неподалеку, не решаясь прервать мои размышления.

— Мне как поступить прикажете, господин? — спросил купец, караван которого прошел сюда под нашей защитой.

— Идешь отсюда в Пер-Рамзес, — сказал ему я. — Продаешь товар, а потом все зерно и золото везешь прямо сюда. Тут ведь на три дня пути ни зернышка не найти. Один рейс ты делаешь смело. Второй уже надо будет смотреть. В конце лета первые отряды «живущих на кораблях» должны пойти отсюда в сторону Дельты. Тебе нужно попасть к визирю, чати. Делай что хочешь, но добейся встречи с ним.

— Сиятельный Та — родственник самого царя, — поежился Рапану. — Тяжело будет, господин, но я попробую. Тесть мастера Анхера пока что благоволит мне. Я и в этот раз повезу ему подарки от дочери…

— Добавь от себя, — сказал я подумав. — Подари ему серебряный кубок. У этих чудаков серебро немногим дешевле золота. Он в обморок от счастья упадет.

— Хорошо, господин, — ответил Рапану. — Как думаете, сколько времени продлится осада? Город крепкий. Если зерна накопили и чернь выгнали, тут можно и пару лет просидеть.

— Осада? — фыркнул я. — Кто тебе сказал про осаду? Задержись на пару дней, Рапану. Тебе будет что рассказать сиятельному Та…

— А ведь по восточному берегу можно даже зимой в Египет ходить, — мечтательно протянул Рапану, вытянув губы еще сильнее, чем обычно. — От самого Угарита до Пер-Рамсеса и Таниса! Только вы сделайте милость, господин, города северного Ханаана смирите. Уж больно разбойный народ на тамошнем берегу окопался. Одна Уллаза(1) чего стоит.

— Смирим, — рассеянно обдумывал я новые перспективы. — Непременно смирим. Если даже зимой плавать можно будет… На кой-мне разбойники прямо у порога? Это ведь теперь мой дом, Рапану. И твой тоже. Главное, при штурме не перестараться…

Тимофей стоял на стене Энгоми и презрительно сплевывал вниз. Даже та прорва кораблей, что нагнали сюда непонятные люди, живущие в одинаковых шатрах, не внушала ему страха. Энгоми просто так не взять. Зерна здесь много, а горожан мало совсем. Дядька Гелон почти всех прогнал, когда чужие паруса на горизонте увидел. Только самых нужных оставил: писцов, мастеров с медных рудников и купцов богатых. Ворота, помня печальный опыт покойного царя, завалили изнутри так, что и за неделю не пройти. В общем, отобьются, не впервой! Сюда уже не раз банды бродячих басилеев заглядывали, щелкая жадной пастью, да все уходили, вытирая кровавые сопли с битой морды. Цари Китиона и Пафоса тоже цепко держат свои владения, и безземельным бедолагам становилось все тяжелее. Сюда плыла самая отпетая шваль, голодные отбросы со всех концов Великого моря, и места на Кипре становилось все меньше и меньше. И кого тут только нет! И шарданы в рогатых шлемах, и бородатые сикулы в своих ожерельях, и ликийцы в цветных головных повязках, и пеласги с пучками перьев на головах. Все это воинство окопалось на несчастном острове, земли на котором давно уже не хватало. Многие пришли целыми родами, с женами и малыми детьми. А глядя на некоторые посудины, Тимофей лишь уважительно цокал языком. И как на такой дряни можно было море пересечь! Да у его матери корыто и то лучше было.

Тем не менее сила на острове скопилась огромная, тысячи мужей с хорошим оружием. Вон, у шарданов добрые шлемы имеются и длинные мечи, а у пеласгов кирасы и бронзовые тиары. А уж копий и луков — несметное количество. И управляться с ними эти мужи умеют. Многие пришли сюда потому, что воды севера стали опасны. Еще никто, кто пошел туда, не вернулся и не подал о себе вестей. Говорят, странные корабли с двумя мачтами и двумя рядами весел топят всех подряд, кто смеет заходить в пролив между Китирой и Критом. Торговцы рассказывают, что теперь те воды принадлежат самому сыну Поседао, а он не терпит незваных гостей.

— Да вот же те самые корабли! — удивился Тимофей, глядя, как в порт зашла бирема, на которой споро убирали мачты. — Неужто царь Эней к нам нагрянул? Плохо дело! Надо дядьке сказать.

Он нахмурился, а презрительное отношение к пришельцам сменилось глухой тоской. На затылке парня дыбом встали волосы — верный знак опасности. Хоть и не стар еще Тимофей, но жизнь уже прожил изрядную и привык верить себе. Сколько раз чутье отводило его от смерти. Сколько он боев прошел, уже и сам не помнит.

Тимофей повел взглядом по сторонам и загрустил. Энгоми сильно запал ему в душу. Не чета захолустным Афинам, где вокруг убогого жилья басилея на Акрополе пасутся облезлые козы. Мощеные камнем улицы, ровные, словно стрела, храм и царский дворец, окруженный домами знати и богатых купцов, — все это осталось нетронутым. Дядька Гелон жечь город запретил(2), даже прирезал пару дураков, которые по пьяному делу порывались факелы в дома бросать. Тимофей тогда дядьке изо всех сил помогал. Это они с ним, две закованные в бронзу башни, с боем вытеснили из города всех приблудных босяков, дуреющих от запаха вина, крови и женских криков.

— Эх! — Тимофей мрачнел с каждой минутой. — Думал, вот оно счастье-то! Ан нет!

Снова судьба погонит его искать своей земли. После того как Тимофей понял, с кем придется драться, веры в то, что они отсидятся, у него и на ноготь не осталось. Слишком много царь Эней уже сотворил на своем коротком веку. Сюда несколько ахейских кораблей из-под Трои пришло, мужи многое рассказали…

Приятная прохлада отделанного цветным камнем мегарона заставила его на минуту остановиться, чтобы привыкнуть к полутьме. Осада все же. Дядька велел экономить масло. А вот и он, никак не наиграется еще.

Гелон, сидевший на троне покойного царя, в царской тиаре, расшитой золотыми нитями, камнями и жемчугом, преспокойно потягивал вино и щурился довольный. Видать, только что из гарема вышел, который тоже унаследовал от предшественника. Красивых баб он себе оставил, а почти всех старух продал без разбору за горсть зерна. От них все равно толку никакого. Одну царицу оставил, не придумав еще, как с ней поступить.

— Чего хмурый такой? — спросил дядька. — Ну, осада. В первый раз, что ли?

— Царь Эней по наши души пришел, — ответил Тимофей.

— Эней какой-то, подумаешь! — с деланым безразличием повел плечами Гелон. — Отсидимся. Я к остальным царям гонцов послал, его дальше не пустят. Эней твой скоро песок жрать будет. Еды во всей округе нет. Она здесь вся собрана.

— У меня, дядька, предчувствие скверное, — неохотно выдавил из себя Тимофей. — А ты знаешь, меня оно редко обманывает. Сколько раз уже по-моему выходило.

— Может, и выходило когда-то, — недовольный Гелон скривил в гримасе костистое лицо, изуродованное шрамом. — А теперь вот не выйдет. Мы за этими стенами хоть год сидеть можем. Мы настоящие воины, а не как тот мужеложец, которому я башку снес.

— Может, договоримся… — начал было Тимофей, но наткнулся на свирепый взгляд дядьки. Парень этот взгляд хорошо знал. Он означал, что пора захлопнуть пасть, иначе будет только хуже. Тимофей плюнул прямо на пол, выложенный тесаными плитами, и пошел к себе. Его покои неподалеку. Он же родственник самого царя, знатный человек!

— Эй! Стой! Племянник, вернись! — крикнул ему в спину Гелон, и в голосе его послышался неприкрытый страх.

Откуда взялся страх? Да все очень просто. Истошные вопли донеслись с улицы. Прошедшие огонь и воду воины не могут кричать так, словно они маленькие дети, увидевшие голодного льва. Значит, случилось что-то такое, что напугало их до икоты. Крики были наполнены ужасом, а за стеной началась паника, которая передалась и сюда, проняв до печенок даже повидавшего все на свете Гелона.