— И кто ты, если не он? — кусая губы и не желая сдаваться, спросила воительница.
Из глаз её бежали слёзы.
— Пока что не знаю…
— А может…
— У нас слишком мало времени, — отстранившись, парень посмотрел в небо, разглядывая что-то, так будто атмосфера не была для него преградой.
Потеряв в один миг материальную основу, он исчез.
* * *
В бункере президента за столом, представляющим собой огромный голографический экран, отображалась прибывшая на орбиту вражеская армада. Десятки микроскопических спутников передавали изображение со всех ракурсов, так что можно было разглядеть каждую деталь.
— Как у нас дела? — задал вопрос глава государства.
— Как и прогнозировалось, Владимир Александрович. Флот уничтожен, орбитальные обстрелы учащаются, — доложил полковник Ширяев, глава отдела экстренных ситуаций.
Полковник был всё время на связи со штабом командования и отвечал за группы экстренного реагирования. Отвечать, правда, уже не за что. Кто не убит — тот скрывался, выполняя приказы руководства. Армия ничего не могла противопоставить мощи противника.
— Потери?
— Вторженцы бьют площадями, по любым военным или представляющим собой институты власти объектам. Не гнушаются вышками связи и даже общественным организациям.
— Культурный геноцид.
— Так точно. Эксперты утверждают, что оккупанты хотят разрушить все существующие между нами связи, а затем предложат альтернативу…
— Мы проиграли, страна потеряна, — прошептал президент.
— Все проиграли, — с тоской в голосе уточнил Ширяев. — Та же картина наблюдается по всему миру.
— Твари! — прорычал обычно хладнокровный Арсен Амаев — предохранитель президента, неизменно стоявший за его плечом.
Повисла гнетущая тишина, просто ждали конца. Враг откуда-то знал о местонахождении ключевых фигур аппарата правительства всех стран. А судя по тому, с какой периодичностью и точностью турболазеры орбитального крейсера находили свои цели, уничтожение этого бункера — вопрос времени. Бежать никто и не думал. Прятаться в лесах, пытаясь сохранить себе жизнь? Ради чего? Весь мир в прах… На экране отобразился новый залп орбитальных орудий, землю под ногами ощутимо тряхнуло, а изображение мигнуло.
— Наземных построек более не существует, — доложил один из операторов севшим голосом.
Всем присутствующим стало понятно — еще один, максимум два залпа, и им придет конец.
— Рад был служить с вами, Арсен, — попрощался Ширяев.
— Взаимно, — кивнул здоровяк, отсалютовав своим гигантским клинком.
— Господин президент, — повернулся он к Иванову, — кивок в ответ.
Голограмма на столе показывала крейсер крупным планом. Фокусирующие кристаллы его гигантских орудий, как это бывало перед выстрелом, налились красным цветом… И взорвались!
Шок! Вот что испытывали присутствующие — крайнюю степень изумления. Корабли противника, словно фейерверки в ночном небе, взрывались один за другим. Продолжалось это недолго — считанные минуты, в течение которых наблюдавшие за происходящим люди, кажется, перестали дышать.
— Не верю… — прошептал полковник, а стоявший за его спиной Амаев шумно выдохнул.
Только президент сумел сохранить спокойствие, но даже в его голосе ощущалось редкое для него волнение.
— Думаете, это Смолов?
— Больше некому… — ответил Ширяев. — Баранов, правда, докладывал, что тот перестал выходить на связь.
— А уничтоженные им наземные группы противника? — напомнил глава государства.
— Это было лишь предположение. Сражавшееся с ними существо не использовало свойственные псионикам техники…
— Так или иначе, но кто-то нас спас, — сделал заключение Иванов. — Теперь остается только надеяться, что мы в состоянии оплатить выставленный нам счет.
* * *
Где-то между орбитой Луны и Земли в созданной повелением разума новоиспечённого демиурга по орбите «бежала» миниатюрная космическая станция. Можно было бы назвать её кораблем, но на ней не было двигателей, и задача её была сугубо утилитарная — стать для меня временным убежищем.
Я не нуждался ни в воздухе, ни в гравитации, ни в большом обзорном экране, что сейчас транслировал движущееся по улицам города авто. В любой момент я мог обратиться к энергетической форме, забыв о человеческих нуждах и желаниях, но почему-то не хотел это делать, находя в этом какое-то извращённое удовольствие. Вот и сейчас в моей руке появилась дышащая паром горячая кружка кофе. Замечательный аромат и терпкий вкус.
Вдруг пространство рядом со мной пошло волнами. Кто-то пытался прорваться ко мне извне. Усмехнувшись, остановил этот процесс усилием воли. И тогда вместо грубого «напора» из соседнего мира пришел вопрошающий импульс-сигнал. Согласившись, я сам открыл просителю портал.
Небольшой белый шарик размером с куриное яйцо протиснулся в открывшееся пространственное искажение. Зависнув предо мной, он рассыпался искрами, превращаясь в голографическое изображение женщины, состоящей будто из светящихся нейронных связей.
— Здравствуй, Сеть, — поприветствовал её я.
— Здравствуй, демиург.
— Пока еще не совсем.
— А давно бы мог им стать. Зачем тормозить свой прогресс? К чему эти игры со смертными?
— Не начинай снова, а? — улыбнулся я. — Ты проиграла и более не можешь ни на что повлиять.
— Могу…
— Но не станешь, — она была прервана.
— Не стану. Я чту наш договор.
— Не договор тебя сдерживает, а страх… Ты боишься, что я передумаю.
Молчание — знак согласия. Я не стал её рабом, не стал и союзником, но сторону дайзов тоже не принял. У меня были свои планы на эту вселенную.
— Твоя бешеная сучка снова забрала у меня мир! — пожаловалась Сеть.
— Гисс? Нет у меня над ней власти, — соврал, не моргнув. — Я даровал ей свободу и более не отвечаю за её поступки.
— Значит, мне можно её уничтожить? — осведомилась голографическая проекция.
— Тогда я на тебя очень рассержусь.
— Ты загоняешь меня в угол!
— Ничего подобного — просто подвинься. Что тебе один мир в бесконечной мультивселенной?
— Не один! А этот был важен…
— Как и многие другие, — опять прервал я её. — Если это всё, что ты хотела сказать, — уходи. Мне наскучил этот разговор.
Осознав, что жалобы ни к чему не приведут, голограмма исчезла, а шарик-ретранслятор, вспыхнув, самоуничтожился. Новый договор запрещал ей действовать в пределах этого мира напрямую или косвенно. Однако станции транспортеров были восстановлены, и все желающие «адапты» могли воспользоваться услугами Сети…
В этом и была «соль». Сама по себе эта система работала исправно — в мультивселенную приходили те, кто был ей необходим. По крайней мере, со мной это сработало. Срабатывало и много раз до меня. Как ни крути, но дайзы создали наиболее эффективный механизм совершенствования, и ошиблись лишь только в том, что не смогли реализовать достойный механизм управления.
А когда «упустили вожжи», вместо того чтобы вернуть над ним контроль, обозвали свое создание Демоном и попытались оградиться. Видимо, поступить подобным образом их заставило чувство вины за содеянное. Я же собирался исправить это упущение.
У меня подобных предрассудков не было, как излишнего человеколюбия. Лес рубят — щепки летят. Зато был план… И если он сработает, хаоса в этой вселенной станет меньше. Сейчас его реализацией от моего лица занималась Гисс. Я же пока что был привязан к этому миру…
Даже мне не удалось разорвать ту «нить», что протянула «Вселенная» между Егором и Иридой. А единственным способом избавиться от этого дискомфортного ощущения, не уничтожая этих двоих, стало то же самое, что сделал для Гисс. Я исторгнул из себя личность Егора таким, каким он был на тот момент, когда еще не успел задействовать Светоч. Создал для него новое тело и отпустил на все четыре стороны. Когда настанет время, он сам вернется ко мне… Нескоро по человеческим меркам, но для меня это обернется одним днем.
