Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим

— Говорите прямо.

— Мистер Харрисон хочет вернуть контроль над брокерской фирмой. Утверждает, что имеет на это право согласно первоначальному договору.

Удар в спину от человека, которого я считал окончательно сломленным. Харрисон, видимо, решил, что настал момент вернуть себе то, что некогда принадлежало ему по праву.

— А наши брокеры? — спросил О’Мэлли.

— Двое перешли к Харрисону, — ответила секретарша. — Мистер Фергюсон и мистер Коэн. Они ссылаются на нестабильную ситуацию в банке.

— И охрана? — добавил Бейкер.

— Винни Коротышка и его люди исчезли сегодня утром. Не оставили даже записки.

Даже Винни покинул нас. Винни, который еще вчера клялся в верности, испарился при первых признаках настоящих неприятностей. Видимо, связь с банком, находящимся под следствием, стала для него слишком опасной.

Я вернулся к столу и сел в кресло. За окном сгущались вечерние сумерки, а дождь продолжал барабанить по стеклу с монотонной настойчивостью.

— Джентльмены, — сказал я, глядя на своих последних верных соратников, — подведем окончательные итоги. Что у нас осталось?

Бейкер пролистал свои записи:

— Ликвидные средства в банке — четыреста тысяч долларов. Этого хватит на покрытие текущих операций максимум на неделю. Недвижимость банка — здание стоит полтора миллиона, но на него наложен арест. Личные активы… — он посмотрел на меня, — ваш особняк, автомобиль, драгоценности. Все это вместе около миллиона двухсот тысяч.

Миллион шестьсот тысяч долларов против сорока миллионов замороженных. Математически это выглядело как полная катастрофа.

— А персонал? — спросил О’Мэлли.

— Требуют выплаты зарплаты вперед, — ответила мисс Томпсон. — Слухи о банкротстве распространяются очень быстро. Кассиры и клерки боятся остаться без денег.

В этот момент зазвонил телефон. Я поднял трубку, ожидая очередной плохой новости.

— Мистер Стерлинг? — незнакомый голос звучал официально и холодно. — Говорит Джеймс Хэнкок из Continental Trust. Мистер Восворт хотел бы встретиться с вами сегодня вечером. У нас есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Последний акт трагедии приближался. Победители шли забирать трофеи.

Половина двенадцатого ночи. Мой кабинет погружен в полумрак, лишь настольная лампа отбрасывает желтый круг света на стол, заваленный документами о катастрофе. За окнами не прекращается дождь, монотонно барабаня по стеклу, словно отсчитывая последние часы моей финансовой империи.

Стук в дверь прорезал тишину, резкий и властный. Секретарша, которая осталась в банке до позднего вечера, вошла с бледным лицом.

— Мистер Стерлинг, — голос ее дрожал, — к вам пришли. Три человека. Говорят, что это срочное дело.

Я поднял голову от финансовых отчетов, которые изучал последние два часа, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации. Поздние визитеры в такой день не предвещали ничего хорошего.

— Кто именно? — спросил я.

— Мистер Восворт из Continental Trust. С ним еще двое мужчин. Один представился как мистер Форбс, второй как федеральный маршал Джонсон.

Федеральный маршал. Значит, дело принимает официальный оборот. Я встал из-за стола, расправил плечи и поправил галстук. Даже в час поражения нужно сохранять достоинство.

— Проводите их в кабинет, — сказал я. — И пошлите О’Мэлли и Бейкера. Пусть присутствуют при разговоре.

Через несколько минут дверь распахнулась, и в кабинет вошла процессия, напоминающая похоронную делегацию.

Джеральд Восворт в безупречном черном пальто с меховым воротником выглядел как человек, пришедший забрать долги. Генри Форбс держал в руках кожаный портфель, видимо, с документами о капитуляции. Третий мужчина, плотный и суровый, в темном костюме государственного чиновника, стоял у двери с видом человека, готового к принуждению.

— Мистер Стерлинг, — Восворт снял шляпу и положил ее на стол рядом с моими документами. — Полагаю, день выдался непростой.

— Мистер Восворт, — ответил я, оставаясь стоять за столом. — В самом деле непростой. Прошу садиться, джентльмены.

Восворт занял кресло напротив моего стола, Форбс сел рядом с ним. Федеральный маршал остался стоять у двери, классический прием для создания атмосферы давления.

О’Мэлли и Маккарти вошли в кабинет и встали по бокам от моего стола. Их присутствие придавало мне некоторую уверенность, по крайней мере, я не остался совсем один.

— Полагаю, вы понимаете цель нашего визита, — начал Восворт, доставая из кармана золотые карманные часы и демонстративно проверяя время. — События сегодняшнего дня привели к некоторым неприятным последствиям для всех участников рынка.

— Неприятные последствия — это мягко сказано, — добавил Форбс, открывая портфель. — Merchants Farmers Bank находится на грани банкротства. Все активы заморожены, кредитные линии отозваны, европейские резервы недоступны.

Я молчал, внимательно изучая лица своих визитеров. Восворт выглядел спокойным и уверенным, человек, знающий, что держит все козыри в руках. Форбс проявлял легкое нетерпение, видимо, хотел быстрее закончить неприятную процедуру. Федеральный маршал стоял неподвижно, как статуя.

— Мистер Стерлинг, — Восворт наклонился вперед, — надеюсь, вы понимаете безнадежность ситуации. Continental Trust не питает к вам личной неприязни. Это просто бизнес. Но бизнес, который требует определенных… урегулирований.

— Какие именно урегулирования вы имеете в виду? — спросил я, садясь в кресло и стараясь выглядеть спокойным.

Форбс достал из портфеля толстую папку с документами и положил ее на стол передо мной:

— Официальное уведомление о начале процедуры банкротства. Федеральные власти признают Merchants Farmers Bank неплатежеспособным. Все активы переходят под контроль конкурсного управляющего.

— А кто именно будет конкурсным управляющим? — уточнил О’Мэлли.

— Это будет наш доверенный человек из Continental Trust, — ответил Форбс с едва заметной улыбкой. — Он имеет большой опыт реструктуризации проблемных финансовых институтов.

Ну да, они наверняка приготовили самый худший вариант. Безжалостного аудитора.

— Однако, — продолжил Восворт, — Continental Trust готов предложить альтернативу официальному банкротству. Мирное урегулирование, которое позволит избежать неприятных разбирательств.

— Каковы условия? — спросил я.

Восворт сплел пальцы рук, демонстрируя золотые перстни с фамильными гербами:

— Первое. Продажа Merchants Farmers Bank компании Continental Financial Corporation за символическую сумму в один доллар. Второе. Передача всех активов, включая клиентскую базу, корреспондентские отношения и недвижимость. Третье. Публичное признание финансовых ошибок и извинения перед клиентами банка.

— И четвертое, — добавил Форбс, — вы покидаете банковский бизнес навсегда. Подписываете соглашение о неконкуренции сроком на десять лет.

Условия были унизительными, но, учитывая обстоятельства, могли считаться милосердными. По крайней мере, я оставался на свободе и не попадал в федеральную тюрьму.

— А что с моими сотрудниками? — спросил я, глядя на Маккарти и О’Мэлли.

— Лучшие получат предложения о работе в наших компаниях, — ответил Восворт. — Мистер Бейкер, например, может возглавить департамент корпоративного кредитования в Continental Trust. Мистеры О’Мэлли и Маккарти получат должность в службе безопасности. Остальные пусть ищут новые места самостоятельно.

Федеральный маршал наконец заговорил:

— Мистер Стерлинг, у вас есть двадцать четыре часа на принятие решения. Если вы откажетесь от мирного урегулирования, будет возбуждено уголовное дело по обвинению в мошенничестве, отмывании денег и связях с организованной преступностью. Федеральная прокуратура располагает достаточными доказательствами.

Я посмотрел на часы, уже без четверти двенадцать. Символично, почти полночь моей финансовой карьеры.

— Джентльмены, — сказал я, вставая из кресла, — ваше предложение требует серьезного обдумывания. Думаю, к завтрашнему вечеру я смогу дать окончательный ответ.