"Святые" 90-е Пионер. Том III (СИ) - Ветров Клим

Если я всё правильно просчитал, это должны быть те самые уроды что напали на ОВД. Вояк сейчас здесь не много, а склады полнехоньки, вот они и решили сыграть по-крупному. Всё просчитали, пользуются моментом, бьют по слабому месту.

Выбравшись из чащи на почти открытое пространство, все инстинктивно пригнулись. Команда не нужна была — опыт, пусть и разный, сработал. Миха и братья Сосновские сразу заняли удачные позиции, а вот Виталик, Яша-Боян и Ларин, затупили, сгрудились.

— Рассредоточиться! Не кучковаться! Ищите укрытие! — прошипел я, стараясь не поднимать голос выше грохота боя, но вкладывая в слова всю возможную резкость.

Прижавшись к холодной, влажной земле, ощутил запах прелой травы и глины. Карагачи, еще безлистные, давали лишь призрачное укрытие. Достал бинокль, руки всё ещё слегка дрожали от холода и напряжения. Протер линзы рукавом. Поле зрения охватывало тыльную сторону части. Высокий бетонный забор, поверху — спирали «колючки» Бруно, блестевшие на слабом солнце. Ворота где-то далеко справа, здесь же — мертвая зона. Пусто. Только ветер шевелит сухую траву да куски мусора у подножия забора.

— Пошли! — махнул рукой. Поднялись и, пригнувшись, ринулись к бетонной преграде. Всего несколько десятков метров, но адреналин гнал кровь так, что в висках стучало. Добежав первым, прислонился спиной к холодному, шершавому бетону, пытаясь отдышаться. Воздух обжигал легкие, сердце бешено колотилось, угрожая разорвать грудную клетку. Пот заливал глаза, щипал, приходилось протирать лицо грязным рукавом. Ощущение такое, будто марафонскую дистанцию пробежал.

Прижался к забору, и осторожно выглянул. Движение было медленным, плавным. Глаз у самого края бетона. Сектор обзора узкий. Три фигуры. Стоят небрежно, но настороженно. Двое чуть поодаль, спиной к забору, третий у ворот. Первое что бросилось в глаза, белые повязки. Яркие, ослепительно белые полосы ткани, туго обмотанные вокруг левого рукава. У всех троих. В голове сразу зазвенел тревожный колокольчик, — обычные «разбойники», пусть даже и настолько наглые, такое не практикуют. Да и вообще, в этом времени не распространена такая привычка. Здесь и сейчас — это мне кажется, или… Вывод один, и он не утешительный — нападающие, как минимум часть, такие же переселенцы из будущего.

— Винтовку дай. — голос прозвучал хрипло, но твердо, даже резковато. — Миха, его лицо было багровым от бега, а глаза широко раскрыты от напряжения, кивнул. Сбросив с плеча карабин — «СКС» с приличной оптикой, передал его мне. Холодный металл оружия был обжигающе-приятен в потных ладонях.

Метров сто семьдесят — двести. Для калаша — на пределе точности, особенно с неудобного угла. Для карабина с оптикой — как в тире. Прицелился, прильнул щекой к прикладу. Мир сузился до перекрестия прицела. Шум боя отступил, остался лишь стук собственного сердца в ушах. Дыхание замедлил, почти остановил. Первая цель — тот что чуть ближе. Дождался когда загрохочет посильнее, и плавно потянул за спуск. Тело привычно амортизировало легкий толчок в плечо. В прицеле фигура дернулась и осела, как подкошенная. На результат смотреть не стал, сразу перевёлся на второго, который только начал поворачиваться, услышав падение товарища или почуяв неладное. Еще один плавный выдох, плавное движение пальца. Третий, стоявший у ворот, вскинулся, но было поздно. Пуля нашла его раньше.

— Чисто. — констатировал я сухо, снимая палец со спуска и отрываясь от прицела. — По команде за мной. Зря не палите, и только по тем кто с повязками… — добавил, передавая карабин обратно Михе. Глаза встретились с Виталиком. Тот был бледен, но кивнул.

— У них тут что, зарница? — нервно хихикнул он. Его смешок звучал неестественно высоко, выдавая запредельное напряжение. Глаза бегали.

— Ага. Грамоту хотят, пионерскую. — злобно усмехнулся Миха.

Выйдя первым из-за угла, я ощутил давно забытый азарт. Сердце колотилось не от страха, а от яростной охотничьей лихорадки. Адреналин пьянил, заостряя зрение и слух до предела. Каждый нерв был натянут как струна, каждый мускул готов к прыжку. Азарт охотника идущего за добычей. Да, именно так. Мы были тенью, вышедшей из-за спины хищников, терзающих попавших в ловушку. Чувство власти, контроля над ситуацией, пусть и призрачное, гнало вперед.

Добравшись до ворот, неожиданно столкнулся с высоким типом с белой повязкой на руке. Он стоял спиной, прислонившись к бетонному столбу, высматривая что-то перед собой. Его бледное, небритое лицо под капюшоном было расслаблено — он чувствовал себя в тылу, в безопасности. Повернувшись на шорох, он увидел меня, его глаза округлились от чистейшего, животного ужаса. Рот открылся, чтобы крикнуть. Выстрелил не задумываясь. Резкий, сухой хлопок моего АКСУ отозвался эхом. Пуля ударила его в грудь, швырнув назад. Присев на корточки, я рывком сорвал автомат с тела убитого. Металл был теплым. Бросил назад Михе, уловив краем глаза, как тот ловко подхватил летящий ствол. На его обычно хмуром лице промелькнуло почти детское удовольствие от новой, блестящей «игрушки». Быстро перекинул свой карабин за спину и вскинул трофейный Калаш, привычно щелкнув предохранителем. Готов.

А я продвинулся вперед, с ходу оценивая ситуацию.

Трехэтажное, крепкое здание из красного кирпича. Окна первого этажа зарешечены, из щелей и пробитых стекол верхних этажей торчали стволы, отвечавшие редкими выстрелами на огонь нападающих. Те же явно вели себя скорее как осаждающие, чем как штурмующие. Прятались за техникой, бетонными плитами, зданием столовой, штабелями ящиков, время от времени выпуская короткие, сковывающие очереди по окнам штаба, не давая защитникам поднять головы. Основной шум и стрельба доносились с флангов и, особенно, со стороны складов — там явно шла «работа».

Семь человек, все как на ладони. Именно столько я насчитал у здания штаба, не считая убитого у ворот. Они были рассредоточены, но не слишком осторожны, уверенные в своём тыловом прикрытии, которое мы только что ликвидировали. Идеальная мишень для внезапного удара.

Дав отмашку своим, прицелился в дальнего, рослого мужика с пулеметом. Он пристроился за грузовиком рядом с бетонными блоками, время от времени выпуская короткие, прицельные очереди по верхним окнам штаба. Его РПК-74 был главной угрозой для защитников. Перекрестие прицела АКСУ легло на его спину. Выждал несколько секунд чтобы парни распределили цели, и нажал на спуск.

Не знаю, почуял он, или я как-то себя выдал, но за миг до выстрела, он резко рванулся вбок, в узкую щель между кузовом грузовика и бетонным блоком, как раз в тот момент, когда моя пуля, шипя, врезалась в металл там, где только что была его спина. Проклятье!

Парни тоже открыли огонь, грохот выстрелов слился в оглушительную какофонию. Вижу, как один из нападающих у входа в подвал дёрнулся и рухнул. Еще один, метнувшийся к укрытию, споткнулся и замер. Но на этом всё. Всё мимо. Пули рыхлили землю, и обдирали краску с техники. Один из «белоповязочных» даже успел развернуться и дать короткую очередь в нашу сторону. Пули с визгом ударили в массивную стойку забора над головами, осыпая кирпичной крошкой.

Как бы там ни было, своим появлением мы спутали противнику все карты. Паника, замешательство — видно невооруженным глазом. «Белоповязочные» у здания метались, ища укрытие уже от новой угрозы с тыла. Огонь по штабу на мгновение ослаб. Ещё бы вояки додумались что мы помогать пришли, а то пальнут не разобравшись, обидно будет. — мелькнула тревожная мысль.

Но тут случилось то, чего я никак не предвидел. Вместо ожидаемого отступления или попытки отбиться силами этой семерки, точнее уже пятерки, из-за здания столовой, из разбитых окон соседних построек, из-под стоящей рядами техники — буквально отовсюду — начали появляться фигуры. Десять… пятнадцать… двадцать! Все с теми же зловещими белыми повязками. Они не бежали в панике, а перегруппировывались, занимая позиции, откуда могли простреливать и штаб, и нас. Их огонь, сначала беспорядочный, быстро становился организованным и смертоносным.