Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ) - Тарасов Ник

Кузнец кивнул:

— Да, есть заказ, но если вы, Егор Андреевич, не против, я бы все-таки и посмотрел, и поприсутствовал, и помог.

— Не возражаю, — ответил я, мысленно прокручивая последовательность действий.

Я разложил на верстаке принесенные материалы. Ещё раз прокрутив в голове то, что мне нужно сделать, я принялся за работу.

Из медных пластин и таких же пластин цинка я сложил одинаковое количество штук. Помнил, что чем больше их будет, тем выше будет напряжение. Сложил их столбиком: медная пластина, прокладка (её нужно будет потом пропитать электролитом), потом цинковая пластина, потом снова медная, потом снова прокладка, потом снова цинковая и так далее.

В итоге у меня получилось как раз десять таких блоков. Сверху и снизу столба сделал, чтоб были разные металлы — медь и цинк. После этого к верхней и к нижней пластине при помощи проволоки прикрепил медные выводы — тут мне помог кузнец.

— Эти выводы как раз и будут плюс — медь, и минус — цинк, — пояснил я, заметив любопытные взгляды. Но после моего объяснения, понимания стало еще меньше.

По моим прикидкам, собранная батарея должна дать достаточное напряжение. Помню из физики, что это где-то от 0,7 до вольта на такую пару элементов. У меня их десять, то есть, в принципе, десяти вольт должно получиться. Для запуска процесса вполне достаточно.

Тут, пока я все это собрал, прибежал какой-то парень и громко сказал Ивану Дмитриевичу:

— Приехали!

Тот развернувшись на пятках, ушёл, а буквально через несколько минут пришёл с Фомой, который нёс две банки и бутылку. Его появление было как нельзя кстати — для завершения сборки мне как раз требовалось то, что он привез.

— Егор Андреевич, добрый день! — громко поздоровался Фома. — Что случилось?

— Все хорошо, Фома, — ответил я, принимая у него банки и бутылку из рук. — Занимайся пока своими делами, а у меня тут, — кивнул головой, — своё нарисовалось.

Я осторожно поставил принесенное на стол.

— Как добрались-то? — уточнил я.

— Да все хорошо, Егор Андреевич. Вот только в город въехали, а на воротах сказали, чтоб сразу мы к кузне правили. Представляете, даже телегу не досматривали!

Я посмотрел на Ивана Дмитриевича, а тот лишь плечами пожал и слегка улыбнулся. В его улыбке читалась гордость за собственную значимость.

Я же занялся электролитом. Взял старые серебряные монеты — нужно было приготовить некий ляпис, нитрат серебра, AgNO₃. Налил в банку азотной кислоты и перед тем, как опустить туда серебряные монеты, громко объявил, чтобы все были аккуратны, а ещё лучше, чтоб отошли чуть подальше.

— Процесс будет активный, с выделением ядовитого рыжего пара. Не дай Бог, чтобы кто-то его вдохнул. Придётся уже не только с градоначальником заниматься, а ещё и с тем, кто вдохнёт. Он очень ядовит.

Помощники кузнеца отшатнулись, словно от огня. Даже Иван Дмитриевич, сделал осторожный шаг назад. В его глазах читалось любопытство, смешанное с опаской.

— Именно поэтому вы настаивали работать на улице, Егор Андреевич? — спросил Иван Дмитриевич.

— Именно поэтому, — ответил я.

Вокруг нас расстилался просторный двор кузницы. Я выбрал место подальше от построек и дорожек, чтобы ядовитые испарения не причинили никому вреда.

Ещё раз посмотрев, чтобы все отошли, я прикинул — ну, вроде бы всё просто. Я помнил ещё с уроков химии школьной программы: серебро плюс азотная кислота по формуле получается AgNO₃ плюс вода, и выделяется газ NO2, который собственно и был ядовит.

Я бросил серебряную монету в кислоту, и все увидели процесс. Та с пузырьками стала растворяться в кислоте, и, да, действительно, стал выделяться над поверхностью рыжеватый дымок.

— Господи, сохрани и помилуй, — прошептал кто-то из подмастерьев, крестясь.

— Не бойтесь, — успокоил я, не отрывая глаз от реакции. — Всё под контролем. Просто не подходите близко.

Монета медленно растворялась, отдавая кислоте своё серебро. Временами я осторожно помешивал раствор, ускоряя процесс.

Тут пришёл очередной парнишка и принёс что-то в шкатулке. Юный гонец, едва ли старше пятнадцати лет, с любопытством смотрел на мои манипуляции, но держался на почтительном расстоянии. Его глаза широко раскрылись при виде рыжего дыма.

— От ювелира, — сказал он, протягивая шкатулку Ивану Дмитриевичу, который принял её и передал мне.

В ней оказалась иголка, которую сделал ювелир. Я осторожно взял её в руки и, да, не зря говорили, что мастера могут и блоху подковать. Работа была действительно ювелирной, это было просто поразительно. Не имея технологий двадцать первого века, так тонко сделать! Я даже на свет посмотрел отверстие — пусть и с трудом, но оно просматривалось, и это было просто невероятно. Оно было гладким даже изнутри.

— Чудеса, — выдохнул я, вертя иголку в руках.

Тонкая металлическая трубочка, едва различимая невооружённым глазом, была словно насмешкой над моими представлениями о технологических возможностях этого времени. В моём мире подобные вещи делали на станках с числовым программным управлением, а здесь — руками мастера.

Я положил её обратно в шкатулку, а сам же стал собирать осадок AgNO₃ путём выпаривания на слабом огне, пока не получил белые кристаллы нитрата серебра.

Тут же сказал, чтоб не вздумали трогать руками эти кристаллики — они ядовиты и оставляют чёрные пятна на коже, как ожоги.

Ну, благо что никто не стал хватать их руками. Подмастерья с уважением и страхом смотрели на образовавшиеся белые кристаллы. Для них это было настоящее волшебство — превращение серебряной монеты в белое кристаллическое вещество.

Я все думал над тем, что электролит должен быть качественным, но понимал, что время поджимает, и так уже несколько часов здесь возимся. Придётся ограничиться минимумом.

Сделал просто: раствор ляписа растворил в воде. Я понимал, что электролиз такого раствора будет идти хотя и не очень эффективно, но тем не менее на катоде будет осаждаться серебро. На аноде должен выделяться кислород — этого должно хватить.

Я взял стеклянную банку и перелил туда получившийся раствор. Жидкость была прозрачной, с едва заметным голубоватым оттенком — характерный признак присутствия ионов серебра. Бережно, стараясь не расплескать ни капли, я установил банку на деревянную подставку, которую один из помощников кузнеца предусмотрительно подложил.

— А теперь самое интересное, — пробормотал я, больше для себя, чем для окружающих.

Я поместил анод — тот самый кусок серебра — и катод, на который закрепил иглу, в раствор так, чтобы они были близко друг от друга, но не прикасались. Расстояние между ними было критически важным: слишком далеко — и процесс будет идти медленно, слишком близко — и возникнет риск короткого замыкания.

— Подай мне те щипцы, — обратился я к одному из помощников, указывая на инструмент, лежащий на верстаке.

Молодой парень с веснушчатым лицом быстро подал мне требуемое. Его руки, слегка дрожали от волнения. Было видно, что происходящее вызывает у него искренний интерес.

Подсоединил куски тонкой меди к аноду, который был соединён с серебром, к медному выводу батареи — это был мой плюс. Иглу же присоединил к катоду, к цинковым выводам батареи — это минус.

Я, как сейчас помню, как учитель химии говорил главное правило: «То, что хотим покрыть, должно быть на минусе». Старик Семён Петрович, с его вечно растрёпанными седыми волосами и запахом табака, был, пожалуй, единственным учителем, уроки которого я вспоминал с теплотой. «Запомните, господа хорошие,» — говорил он, постукивая указкой по столу, — «электрохимия — это не фокусы, а строгая наука. Минус притягивает положительно заряженные ионы металлов. Запомнили? То, что хотим покрыть — всегда на минусе!»

Вокруг стало так тихо, словно весь мир замер в ожидании результата эксперимента. Я оглянулся и увидел, что все присутствующие смотрят на меня с таким напряжением, будто от успеха опыта зависит что-то большее, чем просто покрытие иглы серебром.