Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ) - Тарасов Ник

Когда все было готово, я, не сдержавшись, таинственно произнес:

— А теперь будет главное волшебство!

Все аж замерли в предвкушении. Я включил все это в цепь и опустил выводы в раствор. Далее подозвал одного из помощников, и мы надёжно их закрепили.

Буквально сразу же на поверхности иглы стал появляться тёмно-серый налёт.

— Ха, работает! — аж воскликнул я.

Честно говоря, я сам до конца не мог поверить, что у меня получится. Как сейчас помню, что в школе на лабораторной по аналогичной теме, только там мы с медным купоросом проводили электролиз, получил тройбан. А вот теперь, оказывается, пригодились все те знания.

— Вот и осаждается серебро, — сказал я, показывая пальцем, как буквально на глазах темнеет иголка.

Иван Дмитриевич и все остальные неверяще смотрели.

— Это на самом деле серебро? — спросил один из помощников, наклоняясь поближе, чтобы лучше рассмотреть процесс.

— Оно самое, — уверенно сказал я, тут же добавив: — Но оно будет немного рыхлым и непрочным.

Он покачал головой, словно не веря своим глазам:

— Удивительно, Егор Андреевич. Я, признаться, думал, что вы что-то эдакое задумали, но чтобы так… Прямо на глазах металл на металл наносить…

— Наука, Иван Дмитриевич, — ответил я, довольный произведенным впечатлением. — Многие считают её чуть ли не чародейством, а на самом деле всё подчиняется строгим законам. Нужно только их знать и уметь применять.

Время шло, а мы продолжали наблюдать за процессом. Слой серебра на игле становился все толще. Пару раз я проверял контакты — не ослабли ли, не сместились ли в процессе работы. Всё было в порядке.

— А долго ещё? — нетерпеливо спросил самый молодой из помощников Ивана Дмитриевича с живыми, любопытными глазами.

— Терпение, — ответил я. — Хорошее дело быстро не делается. Лучше расскажи, как тебя зовут и давно ли ты у Ивана Дмитриевича работаешь?

Парень смутился от неожиданного внимания:

— Алексеем крещён, а у Ивана Дмитриевича третий год уже. Он меня из сирот взял.

Тот положил руку на плечо парня:

— Толковый малый, схватывает всё на лету.

Так, за разговорами, незаметно пролетело время. Примерно через минут сорок, а может быть, час, я извлёк иглу, промыл в воде и, аккуратно положив в ту же самую шкатулку, отдал Ивану Дмитриевичу.

Игла преобразилась — теперь она была покрыта ровным слоем серебра, который, впрочем, выглядел пока матовым и немного шероховатым. Но даже в таком виде было очевидно, что все прошло как надо.

— Передайте ювелиру, — обратился я к нему. — Нужно произвести механическую обработку. Налёт нужно уплотнить. Эту иглу можно прокатать между двумя гладкими пластинами, например, из твёрдого дерева. Или отполировать замшей или мягкой тканью. Ну, думаю, ювелир сам разберётся. В общем, нужно придать плотности, заодно отполировать — серебро должно аж блестеть.

Иван Дмитриевич посмотрел на парня, тот кивнул, что все запомнил, и убежал со шкатулкой.

Мне же оставалось сделать только трубки. Да, собственно, и сам физраствор.

— Воду дистиллированную подготовили?

Иван Дмитриевич повернулся, кивнул, и к нему подошёл мужик, который сказал, что уже две крынки из пара насобирали.

— Ну, пусть несут, — сказал я.

Тот кивнул и убежал, а через несколько минут вернулся с бутылкой, между прочим, сделанной в Уваровке, в которой была вода. Я взял её в руки, покрутил, разглядывая на просвет — ни единой примеси, ни малейшей мути. Чистейшая дистиллированная вода, собранная из пара — именно то, что нужно.

— Хорошо, — пробормотал я, ставя бутылку на стол.

Помощники кузнеца, наблюдавшие за мной всё это время, переглядывались с нескрываемым любопытством. Для них происходящее казалось настоящим волшебством — непонятные манипуляции с медью и цинком, странные приспособления, и вот теперь какая-то особенная вода. Иван Дмитриевич сохранял внешнее спокойствие, но и в его глазах я замечал живой интерес.

Высчитав чёткую пропорцию, чтоб получился именно девятипроцентный раствор, я отмерил соли. Засыпав отмеренное количество соли в бутылку, я стал её трясти, чтобы та растворилась. Кристаллы медленно исчезали в воде, превращая её в прозрачный раствор, который должен был спасти человеческую жизнь. Я поднял бутылку к свету — ни одной крупинки не осталось. Отложил её в сторону и принялся осматривать кишки, которые принесли — те оказались плотными и очень хорошо выделанными. Ещё раз присмотрелся к ним — те аж просвечивались, настолько качественными были. В моих руках они казались живыми, гибкими, готовыми служить той цели, для которой я их предназначил.

— Да, хороши, — пробормотал я. — С такими можно работать.

Я объяснил, показывая на бутылку, какую пробку мне нужно сделать из кожи.

— Кожу тоже предварительно хорошо нужно вымыть и обработать спиртом… ну водкой крепкой. Саму пробку сделайте так, чтобы одна трубка плотно в неё вставлялась, а вторая трубка чтоб доставала до самого дна. Когда я переверну бутылку, через нее мог поступать воздух.

Иван Дмитриевич внимательно выслушал меня и кивнул одному из своих помощников:

— Степан, займись.

Тот тут же принялся за работу. Вырезал из кожи идеальную пробку, промыл её в чистой воде, затем высушил над огнём и стал делать в ней отверстия для трубок.

Тем временем я взял самые длинные кишки и прикинул, что длины мне не хватает. Мысленно рассчитал требуемое расстояние — бутылка должна висеть высоко над больным, чтобы давление было достаточным. Нужно не менее полутора метров, а то и больше.

Подозвал одного из помощников и объяснил:

— Нужно вставить одну кишку в другую так, чтобы они плотно крепились, чтобы не пропускали ни в коем разе воздух.

Помощник, поняв, что я хочу, занялся этим делом. Буквально через несколько минут все было готово. Он пропихнул одну трубку в другую достаточно далеко — соединение получилось надёжным и плотным.

Я проверил соединение, слегка потянув в разные стороны — держалось крепко. И в итоге длины должно было хватить, чтобы установить бутылку на высоте в полтора метра над больным.

Степан закончил с пробкой и передал мне. Она была выполнена безупречно — два отверстия точно по размеру трубок, сама пробка идеально подходила к горлышку бутылки.

— Отличная работа, — похвалил я, вставляя трубки в пробку. — Теперь нужно проверить, как всё работает.

Я вставил одну трубку так, чтобы она доставала до дна бутылки, вторую — лишь немного вглубь пробки. Заткнул пробкой бутылку, перевернул её, держа на весу. Через короткую трубку в бутылку начал поступать воздух, о чём свидетельствовали пузырьки, поднимающиеся в растворе, а через длинную — раствор начал медленно вытекать.

— Работает! — не смог сдержать я восклицания.

— Что это такое будет, Егор Андреевич? — спросил Иван Дмитриевич, разглядывая моё изобретение.

— Это, — я указал на бутылку с трубками, — позволит ввести физраствор прямо в кровь больному. Поверьте, это единственное, что может спасти жизнь градоначальнику.

Он задумчиво покачал головой:

— Чудны дела твои, Господи… Прямо в кровь, говорите?

— Именно так, — кивнул я. — Но для этого нужна ещё игла. Её ювелир уже должен доделать. Так что пойдёмте к градоначальнику, только через ювелира заберём иголку.

Я уже сделал шаг к выходу, но вдруг остановился, вспомнив ещё одну важную деталь.

— Ах да, — я снова повернулся к кузнецу. — Нужно какое-то крепление придумать, чтобы закрепить бутылку на вот такой высоте. — Я поднял руку, показывая примерно полтора метра от земли. — Можно на рейках. Придумайте что-то.

Кузнец задумался на мгновение:

— Сделаю, — кивнул он. — Из реек стойку, а наверху крепление для бутылки. Прочно будет, не сомневайтесь.

— Отлично, — я был доволен. — Прям к градоначальнику несите, а мы пока пошли к ювелиру.

Глава 10

Мы вышли из двора кузницы на яркий солнечный свет. День был в разгаре, на улицах города кипела обычная жизнь — торговцы зазывали покупателей, ремесленники стучали молотками, скрипели колёса телег. Мальчишки, словно воробьи, сновали между прохожими, играя в какую-то замысловатую игру.