Патриот. Смута. Том 2 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— Живым брать!

Я схватил под уздцы того скакуна, которого миг назад пытался оседлать татарин. Животное храпело, не слушалось, брыкалось. Ему было страшно. Порох, кровь, выстрелы, смерти — все творящееся вокруг заставляло непросто нервничать, а бесноваться. Зверю хотелось убраться отсюда поскорее.

— Хороший, хороший. — Проговорил я спокойно. Погладил морду левой рукой. — Пойдем отсюда. На волю, пойдем.

Он немного успокоился и я тут же взлетел в седло. Толкнул каблуками.

Здесь, оказавшись чуть повыше, видно стало несколько лучше. Мои люди взяли верх. Не смотря на усталость и численный перевес противника. Все же внезапность, первый удар и наличие доспехов сыграли свою роль.

Никто уже не сопротивлялся, лишь один всадник прорвался мимо, вспенив прибрежную воду. Устремился направо, на юг. Уходит гад!

— Имущество собрать! Сумки не трогать! Живых связать! Григорий, за главного! — Начал распоряжаться я, пока конь подо мной гарцевал и пытался проявить свой норовистый характер.

— Ты со мной! — Указал на оставшегося верхом служилого человека. — За ним!

Толкнул скакуна. Махнул рукой выбранному в напарники. Мы понеслись за удирающим всадником.

Кони слетели с парома.

Я пустил своего в галоп. Служилый человек пока не отставал, но лошадь его не выглядела крепкой. Беглец уходил, у него была небольшая фора. Тут все могло решить качество наших скакунов и опытность наездников.

Злость переполняла меня. Этого черта надо брать живым. Он точно знает много. Очень много. Расскажет мне, как так вышло, что меня решили послать на убой. Выдаст, кто за всем этим стоит. Кто решил пустить татар на нашу землю, да еще и заплатить им… Судя по всему.

Не Жук же все это придумал. Бояре. Те. что в Москве сидят, уж точно. Вся эта хитрая кодла обосновавшаяся там и жирующая. Думающая только о своих интересах. А о стране? О земле? О людях простых, на ней живущих? Плевать выходит.

А мне вот — нет. Не плевать. И за такие дела я готов карать. За собой людей повести и, если надо, искоренить всю эту хитрую сволочь под корень. Мало вас Грозный карал за измену. Ох мало.

Покрепче перехватив рукоять сабли, я поторопил своего скакуна. Давай быстрей, родной. Надо перехватить этого человека. Не должен он уйти.

Мы неслись по зеленому лугу. Удалялись от места боя. Я чуть впереди, все больше и больше вырываясь. Боец корпуса на два сзади. Отставал.

— Может сбить? — Закричал он из-за спины. — В коня из пистоля!

— Живой нужен! — Проорал я.

Идея хорошая, но скакуна жалко. Да и при падении на такой скорости был риск в плен беглеца не взять. Этот хрен с бугра, московский боярчик мне нужен умеющим говорить. Ох он мне расскажет все. Многое из разряда — откуда, куда, зачем и кто за ним стоит.

Копыта коней вырывали клочья травы и влажной земли. Стучали, несли вперед. Впереди виднелись деревья, но до леса еще далеко. Туда его пускать никак нельзя.

Расстояние сокращалось медленно. Впереди, пригнувшись к гриве, мчался Артемий. Это точно был он. Его помятый и посеченный саблей кафтан развевался на ветру.

— Уйдет! — Мой напарник отставал. Уже корпуса на четыре.

Хрена! Толкал, понукал лошадь идти быстрее.

Удирающий обернулся, окинул нас взглядом. Зараза! Потянулся к седельной сумке. Там пистолет. Черт. Придется рисковать. Лучше уж я, чем в меня.

Выхватил свой пистоль, прицелился, как мог на скаку. Тряска была ужасная, но в какой-то миг, поймав момент, пальнул. Бабах! Конь подо мной дернулся, я вжался в него, чтобы не слететь. Запах пороха ударил в ноздри.

Скакун идущего впереди сбился с галопа, резко захромал. Затормозил. Всадник всплеснул руками. Оружие, которое хотел выхватить, полетело в траву. Упало, затерялось.

Животное разворачивало, заносило боком. Правая задняя нога подгибалась, не справлялась с темпом. Он попытался подняться на дыбы, не смог. Дернулся и быстро завалился, рухнул. Назад и на правый бок.

Боярин попытался спрыгнуть, не успел. Его придавило тушей. конь бился, пытался встать, елозил по земле.

— Ааа! — Я услышал панический крик, переходящий ввой. — Ааа…

Всадника придавило и сейчас весом лошади вминало в грунт.

— Уф. боярин. — Напарник останавливался рядом.

Мы разъехались и стали двигаться к беглецу с двух сторон. Почти сразу я спешился. Как-то привычнее мне на своих двоих.

— Идем аккуратно. У него может быть еще пистоль или аркебуза под рукой. — проговорил и медленно повел коня вперед. — Давай с двух сторон. И сам в седле сиди, мало ли.

Раненный скакун продолжал сучить передними ногами. Подняться он уже не мог. Лужа крови растекалась в районе крупа и бедра. Он надрывно ржал, храпел.

— Твари! Суки! Всех убью! — Орал придавленный умирающим животным беглец.

Ему было больно, очень больно. Это чувствовалось по интонации. Нога сломана, скорее всего. А может быть и позвоночник. Но жив, а это хорошо.

Я подошел к голове животного. Приложил саблю и резко вонзил. Мучения завершились. Последние судороги и предсмертная агония остановилась. Наконец-то.

— Вы знаете, кто я? От кого послан! Да вас всех! Одним мановением. Одним! Слышите! Собаки! Псы!

Ну вот опять. Что же у них тут так любят зверинец этот. в который раз меня зовут псом? Ладно из уст татар такое слышать и всякой бандитской нечисти. Здесь же, благородный господи. Боярин и снова-здорово. Собака!

Придется и этого учить уму разуму.

Мой напарник подъехал со стороны конских ног. Навис над пытающимся выбраться. Осмотрелся по сторонам. Уперся взглядом, задумчиво. Я подходил с головы.

Артемий глянул на него, затем приподнялся на локте, повернулся, уставился на меня.

— Что, московит, узнал меня? — Голос мой звучал холодно.

— Ах ты шваль подзаборная. Мразь никчемная! — Он плюнул, пытаясь испачкать одежду.

Я переглянулся со служилым человеком. Лицо того усталое не выражало никаких эмоций.

В два шага подошел к орущему так, чтобы он не могу пырнуть меня ножом. Огнестрельного оружия в его руках и подле него не имелось. Встал над головой и без сильного замаха врезал ногой прямо в лицо. Как опытный футболист дает легкий пас в командной игре. Так, чтобы шею не сломать, не убить, но проучить.

— Ааа…

Кровь, сопли, слюни полились на траву. Хорошо. Даже зубы ему не выбил.

Следующий удар был направлен в район спины, потом в живот. Он продолжал орать. Я присел над ним. Понял, что напасть он уже не может, не в силах. Да и доброй стали рядом не видно.

— Ты ошибся, московит. — Говорил холодно, уверенно. — Я Игорь Васильевич Данилов. Так меня зовут. Боярин я.

— У… Ууу…

— Товарищ, давай как, вытащим этого беглеца из-под лошади.

Служилый человек спешился. Подошел, приподнял навалившуюся на ногу нашего пленника тушу. Было тяжело, он пыхтел, но старался, что есть сил. Я потянул беглеца за плечи. Тот был в сознании, но видимо мои удары совершенно выбели его из колеи. Не привык он испытывать боль. Не того полета птицей был. Не сопротивлялся и не помогал.

Вытащил, перевалил на живот. Ткнул для остраски мордой в землю и неспешно начал вязать руки. Еще один ценный пленник в нашу честную компанию. Это же всех их допрашивать. Времени то сколько уйдет.

— Снимай все с лошади. Пригодится. — Подумал мгновение, добавил. — На мою грузи, а мы пешком пройдемся.

— Да, боярин.

Я решил изучить, что у нового пленника с ногой. Присел, дотронулся, начал прощупывать. Тот дергался, стонал. Бедренная кость повреждена. Вроде бы без смещения. В остальном ссадины и шишки. Не так страшно. Может даже перелома нет — трещина или очень сильный ушиб.

Не помрет, это точно, а говорить очно сможет.

Обыскал его, похлопал, влез в сапоги. Странно ножей потайных у него не нашлось. Никакого оружия за красивым, отделанным серебряной нитью кушаком. В сапогах тоже было пусто.

— Пошли, Артемка.

— Какой я тебе… — Начал он шепелявить разбитым ртом. Сплюнул кровь. — Я Артемий Шеншин. Посол самого Шуйского, а ты, ты…