Ливония. Продолжение (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Вот ужас-то… — начал воевода Адашев, и тут Юрий увидел вспышку в одной из бойниц ближней башни замка.

Бабах. И почти сразу со всех сторон послышались выстрелы. Острая боль обожгла руку десятника, и он упал на землю. Нужно было бежать назад. Спасаться. Эти подлецы стали стрелять по переговорщикам⁈ Юрий перекатился через здоровую руку и, вскочив, зигзагом бросился к реке. Рядом бежал окольничий Адашев. У него на золотой парче ферязи, тоже на правом плече, выступало красное пятно. Позади вроде топали, но диверсанту было некогда оглянуться, посмотреть живы ли стрельцы. Со стен и башен крепости по ним продолжали стрелять, Юрий видел, как пуля, угодив в землю прямо перед ним, отметилась фонтанчиком вздыбленной грязи.

Бабах. Страшный вой вновь раздался над головой.

Событие двадцать девятое

Когда парламентёры вышли на левый берег Нарвы Юрий Васильевич в подзорную трубу чуть понаблюдал за ними, а потом перевел окуляр трубы на крепость, на ворота. Со ста метров, плюс четырёхкратное увеличение, смотрелось это место жутко. Там целая гора навалена из коней и людей, и всё это землёй присыпано, или, точнее, жидкой грязью заляпано. И это присыпанное шевелилось. Там, у ворот, что-то типа большой грязной лужи было. Не следили херы рыцари за дорогой. Колеи весной заполнились водой от дождей и всё это колёсами и копытами перемешали. А взрывы от мин грязь вздыбили, и на трупы с ранеными наплескали. И самое жуткое, что там полно раненых было у запертых ворот, и казалось теперь, что эта куча грязи шевелится.

Выстрела было почти не слышно, и если бы Боровой в это время не перевёл снова подзорную трубу на свою делегацию, то среагировал бы гораздо позднее. А тут увидел, что сначала Юрка — диверсант, грохнувший польского короля с сестрицами, а потом и Адашев младший валятся на землю.

— Тихон! Огонь по замку из всех стволов!

Что ещё⁈

— Ефим! Открывайте огонь по замку из винтовок, по бойницам и людям на стенах! Быстро!

Юрий Васильевич снова направил трубу на замок, выискивая своих, но тут же бросил это занятие, чересчур маленький обзор, да и не так далеко, видно, что там творится и без нецейсовской оптики. Трое русских бежали к реке вдоль стены замка, и по ним продолжали стрелять гансы из нескольких бойниц на башне и из-под навеса на стене у ворот. Сволочи, по переговорщикам! Ну, хрен вам, а не выход из замка со знамёнами и оружием. Всех минами посечём, а выживших повесим. Ох! Юрий Васильевич сплюнул. И второй стрелец, споткнувшись, упал и не шевелится больше.

— Огонь! Огонь, мать вашу, Родину нашу!

И словно в ответ на его крик вспух грибок дыма перед воротами, а потом и внутри замка. А потом грибки стали вырастать во всех местах. Попали миной и в деревянную крышу башни. И в медную замка. В башне стрелять прекратили. А Юрка с Адашевым? Боровой поискал их глазами. Фу. Живы схоронились за доставившей их на тот берег лодкой. Шестеро гребцов там же за бортом, и уже пытаются перетянуть раны парламентёрам.

Юрий Васильевич к миномётам подошёл и заглянул через плечо наводчика в лодку с боеприпасами. Там ещё десяток больших мин лежало и десятка два маленьких.

— Вот, дебил! — проговорил он шёпотом, мысленно себе оплеуху отвесив, — не догадался сразу выгрузить, а если бы они своим каменным ядром попали по лодке.

Между тем, пока Боровой себя костерил из лодки забрали ещё пять больших мин, и пять маленьких.

— Стоп! Нужно на обратную дорогу оставить. Мало ли.

К нему подошёл князь Фёдор Михайлович Троекуров. И стал что-то горячо выговаривать, ну или убеждать, чинами мал выговаривать брату царя. Юрий Васильевич себя в ухо пальцем ткнул и Андрейку глазами поискал. Тот был среди диверсантов и потешных. Артиллеристам-то Боровой приказ прекратить огонь отдал, а эти маниаки стрельбы, как палили по замку, так и продолжают. Не было приказа, чего бы не пострелять⁈

— Отбой! Тихон! Ефим! Отбой. Андрейка, иди сюда.

Сразу не бросили. В разной стадии их команда застала, кто целился, а кто заряжал карамультук. Не бросишь же такое дело на полдороги. Среди заряжавших и Андрейка бы. Он перевёл взгляд с винтовки на князя и обратно. И глаза васильковые жалобные.

— Ну, чего уж, бабахни.

«Говорит князь Фёдор Михайлович, что лестницы у него готовы и плотов хватит, да наши лодки, можно штурм замка начинать. Наказать ворогов».

Написал сурдопереводчик кривым почерком. Спешил. Раскрасневшийся весь и пороховой кислятиной пованивающий. Очки на лбу, забыл убрать, шейный платок перекосился и ухо закрывает. Не похож совсем на степенного брата Михаила.

— Начинаете, Фёдор Михайлович, а эти стрелки вас поддержат. Будут, пока вы бежите к стенам и лестницы ставите, стрелять по бойницам. Не дадут и носа высунуть гансам.

Событие тридцатое

Как штурмуют крепости в этом времени, по-настоящему, с использованием штурмовых лестниц, Юрий Васильевич не видел ещё. Казань брал, Астрахань брал, Шпака не брал. Но и Казань, и Астрахань просто удалось присоединить путем переговоров. Не быстро, не просто, и сейчас ещё каждый год почти восстания происходят, то в самих Казани и Астрахани, то народы, что раньше этими ханствами были порабощены, вдруг решают, что Казани можно было подчиняться, там свои буржуинские, тьфу, мусульманские правители, а тут неверные. Неверным подчиняться нельзя, Аллах осудит и накажет. Но с каждым годом выступлений всё меньше, и они слабее и слабее. Так, в лесах пошалят, или даже на реку пару лодок выведут, чтобы купцов пограбить. И понятно, что причина всех этих выступлений — это действия крымского хана Давлет Герая (Гирея). Его эмиссары проникают на территории бывших его вассалов и мутят там воду, даже деньгами и оружием снабжают, но главное — обещают помочь. Врут. Но националисты и сепаратисты верят. Как с этим бороться ясно. Нужно захватить Крым, и тогда проблем будет в разы меньше. Да, начнут турки, они же османы, рыпаться. Но турки — не татары. И они далеко, за морем, если их сковырнуть с Азова. Как это сделать, так-то понятно. Про поход младшего Адашева Юрий Васильевич знает. Глупость, затеянная царевной Софьей — идти через степи, она и есть глупость. Есть реки. И Днепр есть, и Дон есть, и даже Кубань. О ней тоже стоит подумать. Там сейчас, на Северном Кавказе, не любят Давлет Герая, он с ними воюет и захватывает их землю, а людей уводит в рабство. Кто же любит поработителей? И вполне благосклонно местные народы пока к Москве относятся. Враг моего врага — мой друг.

В общем, не видел Юрий Васильевич, как с использованием лестниц крепости штурмуют. Высота стен в крепости Нейшлосс разная. Сам замок как бы и стеной является частично, и там высота больше десяти метров точно, возможно, и все двенадцать. А вот в других местах, около ворот и у башен, высота стены метров семь. Лестницы, что русские ратники поднесли к реке, подготовив к переправе, длинные. Они собраны из двух половинок, связаны и сбиты. Метров по двенадцать, не меньше. Ратники, когда несли, то под тяжестью сгибались, а ведь человек десять тащило. Как её взгромождать на стену?

Лежащие у воды лестницы были с переменной шириной: широкие у основания для устойчивости, должно быть, и постепенно сужающиеся к вершине для снижения веса верхней части. Примерно метрах в пять от низа к лестницам на канатах прикручены с обеих сторон шесты. Понятна, конструкция, сначала подносят к стене, а потом этими шестами поднимают. А к самой последней перекладине ещё и канат привязан. Тоже ясно зачем, чтобы оттянуть вершину при подъеме. Не лестница, а целый инженерный комплекс.

— Сейчас начнём? — Юрий Васильевич, то на солнце поглядывал, то на приготовление войска князя Троекурова, время полно прошло, солнце выпутавшись из облаков, высоко забралось, явно в зените, полдень.

— Да уже начали! — Фёдор Михайлович ещё что-то продолжал говорить какое-то время, но вовремя одумался и просто рукой махнул в сторону реки. Переводчика этого с бумагой рядом нет, не донести слова до князя Углицкого.