Путь к славе (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

После короткой паузы Берия резюмировал:

— В общем, ситуация неоднозначная, и в самой Японии сейчас идет тяжелая борьба между морской и армейской партиями.

Впервые за время разговора комдив позволил себе легкое подобие — точнее даже тень улыбки:

— Неужели Георгий Константинович не справляется?

Нарком тяжело вздохнул:

— Справляется. Но если японцы решатся на войну с СССР и направят в Монголию главные силы континентальной армии — а это до полумиллиона уже обстрелянных солдат и офицеров… То мы имеем все шансы потерпеть поражение и потерять значительные территории на восточной границе.

— Я понял. Вам необходимо, чтобы китайцы с моей помощью начали воевать более активно?

Берия скупо улыбнулся:

— Не мне, а нашей с вами Родине… Но мыслите вы совершенно верно, товарищ комдив. Китайцы многочисленны, но им не хватает вооружения и опытных командиров. Тем не менее, они сумели остановить японцев у города Чанша — и теперь готовят собственное контрнаступление… А чтобы поддержать его, мы планируем передать Чан Кайши крупную партию трофейного японского вооружения — через Синьцзин в Ланьчжоу. А это, на минуту, тридцать тяжелых и сто сорок пять полевых орудий, некоторое количество минометов — и около сорока тысяч снарядов к ним! Плюс сто пятнадцать станковых, двести двадцать пять ручных пулеметов, двенадцать тысяч винтовок и два миллиона патронов к ним… Есть даже трофейные танки — и свыше пяти десятков автомобилей.

На мгновение запнувшись, нарком вновь потёр виски — после чего продолжил:

— Также планируется перегон нескольких эскадрилий истребителей «Чайка» и бомбардировщиков СБ по авиалинии Алма-Ата — Ланьжоу… И естественно, вы поедите в Китай не один — а со значительной группой военных советников, получивших боевой опыт в сражении на Халхин-Гол.

Рокоссовский внимательно выслушал наркома, после чего уточнил:

— Значит, моя задача состоит в организации успешного наступления китайцев?

— Совершенно верно, Константин Константинович. Необходимо достигнуть таких успехов, чтобы армейская партия «самураев», даже добившись победы во внутренней борьбе, вынужденно перенацелилась на Китай… Что, в свою очередь, позволит нам перебросить из Монголии на западный фронт обстрелянные кадровые части. Да и Георгия Константиновича после его громкой победы желают видеть в действующей на западе армии… Но пока что мы не имеем ровным счетом никаких шансов снять с Дальнего Востока даже одной стрелковой дивизии.

Берия прервался, заметив огни еще одной «эмки», мигнувшей фарами и припарковавшейся чуть впереди. Заметил ее и Рокоссовский, невольно коснувшись пальцами клапана кобуры… Нарком невольно вспомнил про наградной «Браунинг» во внутреннем кармане — но поборол мгновение слабости:

— Ваши успехи в качестве военного специалиста, товарищ комдив, будут оценены на самом верху. А это и обязательные награды, и ожидаемое повышение в звании, и долгожданный отпуск с семьей… Ну, а если что…

Тут Лаврентий Павлович довольно красноречиво посмотрел на Рокоссовского, словно дав понять, что под «если что» можно понимать и как собственную смерть, так и попытку бегства.

— Если что, я лично позабочусь о том, чтобы ваша семья ни в чем не нуждалась.

В машине словно похолодало. После ареста Рокоссовского его семью лишь сослали в Армавир, что было далеко не худшим раскладом! Хотя возможно, именно из-за родных Константин и держался на допросах и пытках, и ложных расстрела — не желая, чтобы любимые ему женщины получили статус семьи «врага народа»… Так вот, слова Берии можно было понять по-разному. Если вдруг комдив погибнет — семья будет обеспечена всем необходимым. А вот если изменит и бежит… В общем, на этот случай жена и дочь выступают в роли заложниц.

Пауза затянулась — тяжелый взгляд прирожденного бойца и воина, коему наступили на больную мозоль, держать было тяжело. Берия и сам не робкого десятка (одно только Бакинское подполье в те дни, когда город захватили турки и азербайджанские националисты чего стоит!) — но Константину Константинович он уступает однозначно… Стараясь сохранять спокойствие, Лаврентий Павлович деланно-равнодушно отвел взгляд, после чего потянулся к переднему пассажирскому сидению — точнее корзине, что покоилась на ней:

— Константин Константинович, повторюсь, я лично прослежу за благополучием ваших родных. Дочке будет гарантировано поступление в любой ВУЗ страны по ее усмотрению, как и бесплатное проживание в общежитие. Плюс личная квартира для вашей жены и пенсия командира дивизии… Но я уверен, что до этого не дойдет — даже в случае разгромного поражения китайцев, если возникнет явная вероятность плена, вас вывезут по воздуху… Однако, я уверен, что этого не произойдет — Георгий Константинович расписывал вас как полководца исключительной храбрости и тактического таланта.

Закончив говорить, Берия снял салфетку, прикрывающую корзину — открыв свежие фрукты, вино, шоколад, палку копченой колбасы и головку ноздреватого сыра.

— Константин Константинович, как я уже сказал, по уму вам бы дать отпуск с семьей в лучшем санатории на море… Увы, нет времени. Все, что могу предложить — это личного водителя и номер в гостинице Москва на всю семью до следующего утра. Эта корзина вам в дорогу — а так лучший столик в ресторане при гостинице дожидается вас с Юлией Петровной и Ариадной Константиновной… Они уже ждут вас — вон в той машине. Ну а утром, уж простите, вас доставят на аэродром.

Глаза Рокоссовского заметно округлились, ярко заблестев — в них промелькнули и удивление, и недоверие, и отчаянная радость…

— Константин Константинович, не задерживаю.

Совершенно растерявшийся, но абсолютно счастливый комдив пулей вылетел из «эмки», забыв даже попрощаться с Берией — а тот вдруг почувствовал необычайную легкость… Почему-то подумалось, что вопрос о вступлении Японии в войну можно снимать с повестки дня.

Впрочем, мигрень вернулась мгновенное — достаточно было вспомнить о перевороте в Бухаресте, на коий советская разведка повлиять уже никак не смогла. А к тому добавились известия о контактах германского посла с Маннергеймом и заметно выросшая активность абвера в Прибалтике… Но переворот в Румынии беспокоил больше всего.

Вот фашистскому диктатору Муссолини хватило независимости отказать фюреру в войне с Польшей. Дуче занял выжидательную позицию и пока просто следит за тем, как развиваются события в Европе… Венгры, хоть и симпатизируют немцам, и при случае готовы дать проход частям вермахта по своей территории, в драку не полезут. По крайней мере, пока… Но несмотря на очевидную слабость Румынии, последняя вполне способна выставить до ста пятидесяти тысяч солдат и офицеров — паршивенькую пехоту и не такую уж и дрянную кавалерию рошиоров. Плюс считанное число купленных у французов танков… Сама по себе армия мамалыжников крайне слабая — но с учетом начавшейся войны с Германией, даже сто пятьдесят тысяч румын, угрожающих Приднестровью и Одессе, это головная боль! Плюс увеличение протяженности линии фронта… И если условно равный фюреру Муссолини способен отказать ему — то обязанный немцам Антонеску, что уже завтра возьмет власть, германцам точно не откажет. Он прекрасно понимает свою роль в союзе с нацистами — а любые внутренние выступлению будут с легкостью подавлены после того, как вермахт зайдет на территорию страны… С целью занять нефтепромыслы — и обеспечить марионетку защитой.

Впрочем, все это головная боль уже не Берии — а армейцев и лично Шапошникова! Хотя развернуть на границе с Румынией еще одну дивизию «оперативного реагирования» НКВД все же стоит… И вновь головная боль накатила на наркома. Лаврентий Павлович вспомнил о польских военнопленных, с таким трудом вступающих в «народную армию» — и весь аж скривился от досады…

Последняя проблема, увы, касалась и его самого.

Глава 9

…Зачерпнув последнюю ложку сладковатой молочно-рисовой каши и отправив в рот уцелевший кусочек сочной, парной котлетки, я блаженно откинулся на подставленную под спину подушку. Как же хорошо!