Гасконец. Париж (СИ) - Алмазный Петр

— Определённо.

Я поискал взглядом стул, придвинул его к столу. Уселся напротив мадам де Шеврёз. Ты разлила по бокалам вино. У женщины были очень длинные и ухоженные ногти. Один из них, она якобы случайно опустила в мой бокал. Так странно, я был уверен, что меня попытается отравить Миледи, а делала это кузина-белошвейка.

— Прежде чем мы выпьем, — вдруг сказала женщина. — Может быть вы предложите мне какой-нибудь интересный вариант, в котором все окажутся живы?

— Например? — я положил пистолет себе на колени.

— Вы можете меня отпустить, — улыбнулась герцогиня де Шеврёз. Я от такой наглости даже слова не смог сказать. Пару секунд просто смотрел на женщину, приподняв брови. Тогда герцогиня продолжила:

— Из милосердия, месье. Учитывая произошедшее, боюсь, в этот раз ссылкой не обойдётся. Вы же хотите, чтобы на ваших глазах казнили женщину?

— Вам не кажется, герцогиня, что подумать об этом можно было раньше?

Мадам де Шеврёз только отмахнулась.

— К тому же, у меня много друзей, шевалье. Королева Анна моя близкая подруга.

Я молча встал из-за стола. Аккуратно положил пистолет на стул. На лице де Шеврёз промелькнула тень отчаяния. Она поставила передо мной бокал, взяла свой. Натянула улыбку и сказала:

— Налито из одного графина, шевалье, на ваших глазах.

Я только покачал головой и медленно пошёл к дверям.

— Анри вас не простит, если вы не поможете мне сбежать! — взвизгнула Мари де Шеврёз, выбираясь из-за стола. Я остановился у самых дверей.

Герцогиня обежала вокруг стола и схватила оставленный мною пистолет. Я услышал, как она проверяла, взведён ли замок. Конечно же, я его уже заранее взвёл и зарядил.

— Последний шанс, — злобно выдохнула женщина. — Или вы меня выведете отсюда, или мы умрём вместе.

Я неторопливо развернулся. Герцогиня уже целилась мне в грудь.

— Если вы сбежите, получается, все нанятые вами испанцы погибли просто так.

— Да кому какое дело…

— Положите пистолет, герцогиня. Это не мой последний шанс, а ваш.

— И всё же, мне безумно интересно. Что скажет Анри, когда узнает, что я вас убила?

Я улыбнулся.

— Он скажет: «Жизнь — это склеп».

Прогремел взрыв. Если честно, я не знал, что осколки разлетятся по всей комнате. Успел прикрыть глаза и шею. Здоровенные обломок железа вошел мне в руку, чуть ли не до кости. Несколько кусков поменьше разодрали одежду и оставили весьма глубокие царапины на груди.

Я выдернул обломок, отбросил его в сторону. Рука болела и крови было много, но артерии не задело. А вот герцогиня теперь хрипела, лежа на полу. Жить ей, судя по виду, оставалось совсем не долго. Я покинул кабинет.

Среди выживших испанцев были только Диего и его пленники. Таких набралось с полдюжины, и все они, обезоруженные и подавленные, сейчас выстроились во дворе. Мы потеряли с десяток человек, что мне совершенно не нравилось. С таким преимуществом в виде эффекта неожиданности — чудовищная цифра.

Я помог вынести мёртвых и раненых. Около получаса мы оказывали последним помощь. Я перематывал раны и делал жгуты наравне со всеми. А потом послышался цокот копыт. Выстроив своих ребят в линию перед поместьем, я вышел вперёд. Его Величество ехали в сопровождении Мазарини, Рошфора, де Тревиля и ещё нескольких десятков жандармов.

Не в смысле полицейских, а в смысле местных рыцарей. Мы склонили колени. Пленники, собранные рядом, бухнулись чуть ли не лицом в снег. Его Величество рассмеялся, оглядывая нас.

— Ваша работа, Рошфор? — спросил он. Человек в чёрном покачал головой.

— Я, кажется, говорил о другом поместье, шевалье, — холодно произнёс Рошфор.

— Эти люди собрались здесь, чтобы убить Его Преосвященство, — ответил я.

— А вы делаете успехи, Мазарини! — рассмеялся Людовик. — Действительно, достойнейший преемник Ришелье. Старик был совершенно прав насчет вас.

Мазарини подавил улыбку, но было видно, что «комплимент» пришёлся ему по душе.

— Это ваши пленники, шевалье? — Людовик указал хлыстом для лошади в сторону испанцев.

— Ваши, Ваше Величество, — я усмехнулся. — Уверен, они нужны вам для допроса.

— Дворяне будут роптать, — устало, но безо всякого осуждения, произнёс Мазарини.

— Насколько я знаю, Ваше Преосвященство, хозяйке поместья под страхом смерти было запрещено появляться во Франции, — сказал я.

— Де Шеврёз⁈ — взревел Людовик. — Боже, я думал ей хватит ума… что с ней?

— Боюсь, она погибла.

Повисла пауза. Все посмотрели на Людовика. Разумеется, никому, даже Мазарини, не пришло в голову сказать ничего вслух. Но, я уверен, каждый думал только об одном. «Ваш Величество, Королева Анна вас сожрёт».

Словно отвечая на это невысказанные никем слова, Людовик очень тихо и печально произнёс:

— Вой будет стоять на весь Лувр.

Суд был скорым. Мы смогли подтянуть де Бофора, и после показаний Анны де Бейл (или леди Винтер), он сознался быстро и сдал почти всех. Сама Анна рассказала и о том, что подозревает доктора Бувара в отравлении Ришелье. Тот попытался было утянуть её за собой, но я уже замолвил словечко перед Рошфором. Самой неприятной для меня частью суда было выяснение отношений между Миледи и Бофором.

Анна заявила, что не было консумации брака. То есть секса. Сперва де Бофор пытался поспорить, но Анна добровольно предложила подтвердить свои слова под пытками. Поскольку подтверждать под пытками должны оба, де Бофор сразу сник. Нет консумации, нет брака. Миледи снова стала миледи Винтер. При том, что никакого лорда Винтера не существовало.

Де Бофор отправился в Бастилию один, но титулы и имущество ему сохранили. Обещали вернуть на совершеннолетие молодого Людовика XIV.

Несчастный муж Мари де Шеврёз был отправлен в ссылку, хоть и не знал ничего об этом идиотском заговоре. По-хорошему, мужика хотелось просто обнять и увести в Гасконь, отпаивать крепким вином.

Испанцев допросили и, к их огромному облегчению, отдали мне. Диего повёз их в замок Кастельмор, обещая жалование и отличные условия. Никаких доказательств вины Конде и Ларошфуко найдено не было. За последнего, возможно, просила сама Королева Анна Австрийская. Заговор Высокомерных, как его прозвали парижане, был окончен. Королевские мушкетёры и сам де Тревиль, снова заняли своё законное место при Его Величестве.

На закате следующего дня, мы с Миледи уже сидели в гостиной небольшого, но уютного домика, на самых задворках Парижа. Я прикупил его около пары месяцев, но на всякий случай, решил поселиться на постоялом дворе. Весьма умно с моей стороны, учитывая идиотский поджог, устроенный бандитами Ларошфуко.

— Как вы себя чувствуете, Анна? — спросил я у Миледи, с трудом отобрав у Джульетты поднос с вином и кружками.

Мне совершенно не хотелось, чтобы мои друзья обслуживали нас за столом. Руки, ноги у меня всё ещё на месте. Планше только похихикал, а потом отвёл девушку на кухню. Там уже о чём-то сплетничали де Бержерак и королевский бальи Плерво. Я был чертовски благодарен слуге за тактичность.

— Не знаю, Шарль, — вздохнула Миледи.

Я поставил на стол поднос, разлил вино по кружкам. На столе уже стояло блюдо с сыром и ещё какими-то странными овощами. К которым я притрагиваться не рискнул.

— Вы спасли меня от казни, — сказала Миледи.

Я уселся на стул, напротив неё. Подвинул ей бокал. Девушка посмотрела мне в глаза.

— Спасибо, Шарль.

— Мне очень жаль, что вам пришлось через всё это пройти.

— Я же сама виновата, — грустно усмехнулась девушка. Впрочем, за прошедший год она постарела куда сильнее, чем можно было ожидать. Ей точно было меньше тридцати, но в рыжих прядях уже можно было различить пару бледно-золотых волос.

— Если вы о заговоре…

— Я о всей своей жизни, Шарль, — Миледи взяла в руки кружку. Я взял свою и поднял её для тоста.

— Значит, мы пьём за вашу новую жизнь, Анна. И вы забудете все свои ошибки.

Печальный смех девушки серебряным звоном разлился по гостиной. Мы выпили.