Железный конь (СИ) - Тыналин Алим

— Взять хотя бы эти электрические подъемники, — продолжил Лаптев, осторожно указывая на чертежи. — Конечно, технически это выглядит впечатляюще. Но практически? Сколько это будет стоить в обслуживании? Какова надежность? Где брать запчасти?

— А что конкретно вас беспокоит? — спросил я спокойно. — Техническая сложность или финансовые затраты?

Лаптев поставил стакан на блюдце и наклонился вперед:

— Меня беспокоит реакция Хрущева. Он человек влиятельный в районе, имеет связи в области. Одно его слово, и проект может быть свернут, несмотря на все согласования.

— Но ведь согласие Ковалева уже получено, — возразил я. — Эксперимент санкционирован областью.

— Виктор Алексеевич, — Лаптев покачал головой с сожалением, — вы же понимаете, как работает система. Сегодня Ковалев дает добро, завтра его могут переубедить. Хрущев знает, на какие кнопки нажимать.

Я отпил чай, обдумывая его слова. Доля истины в них была. Административная система действительно могла изменить решение под давлением влиятельных фигур.

— Николай Павлович, а что вы предлагаете? — спросил я прямо.

Лаптев достал из портфеля папку с документами:

— Компромисс. Откажитесь от самых радикальных идей, сосредоточьтесь на проверенных решениях. Вместо электрических подъемников — усовершенствованные домкраты. Вместо автоматизированной диагностики — улучшенные стенды с ручным управлением.

Он раскрыл папку, показывая альтернативные чертежи:

— Посмотрите, я уже проработал варианты. Стоимость в три раза меньше, техническая сложность минимальная, риски практически нулевые. И что главное, Хрущев такой проект поддержит.

Я изучил его схемы. Действительно, они гораздо проще и дешевле. Но это откат назад, отказ от принципиально новых решений в пользу косметических улучшений.

— И что я получу взамен? — поинтересовался я.

— Мою поддержку в административных вопросах, — ответил Лаптев. — Я помогу убедить Хрущева, обеспечу бесперебойное финансирование, защищу от критики в районе и области.

Предложение было логичным. Но это означало капитуляцию, отказ от амбициозных планов в обмен на спокойную жизнь.

— Николай Павлович, — сказал я медленно, — ваше предложение разумно с административной точки зрения. Но я не могу его принять.

— Почему? — удивился Лаптев.

— Потому что тогда мы не создадим ничего нового. Только улучшим старое на пять-десять процентов. А мне нужен прорыв.

Лаптев откинулся на спинку стула:

— Виктор Алексеевич, прорывы делают в конструкторских бюро, в научных институтах. А мы простые сельские работники. Наша задача обеспечить стабильное функционирование хозяйства.

— Наша задача двигать прогресс вперед, — возразил я. — Кто-то должен быть первым. Почему не мы?

— Потому что первопроходцы часто погибают, — жестко сказал Лаптев. — А выживают те, кто идет проторенными путями.

Он встал, собрал документы в папку:

— Хорошо, Виктор Алексеевич. Вы сделали свой выбор. Но помните, я предлагал компромисс. Дальше каждый сам за себя.

— Николай Павлович, — сказал я, провожая его к двери, — а это угроза?

— Это предупреждение, — ответил Лаптев, надевая пальто. — Хрущев приезжал не просто так. Он собирает материалы для доклада в область. И материалы эти будут не в вашу пользу.

— А вы будете ему помогать?

Лаптев застегнул пальто, надел шапку:

— Я буду выполнять свои служебные обязанности. Обеспечивать контроль за расходованием государственных средств.

Он направился к двери, затем обернулся:

— Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении, Виктор Алексеевич. Ставки в этой игре очень высоки.

Дверь за ним закрылась. Я услышал скрип снега под его шагами, затем звук заводящегося автомобиля. Лаптев приехал на машине, которую я не заметил при его появлении.

Вернувшись за стол, я долго сидел, глядя на чертежи. Разговор прояснил расстановку сил. Лаптев предложил сделку: отказ от амбициозных планов в обмен на административную поддержку. Фактически это было предложение о капитуляции.

Отказ означал войну. Хрущев и Лаптев объединят усилия, чтобы доказать нецелесообразность проекта. Будут искать любые промахи, раздувать мелкие проблемы, создавать административные препятствия.

Но другого выбора не было. Знания из будущего говорили мне, что модульная организация ремонтного производства, электрификация и автоматизация неизбежны. Лучше опередить время и стать пионером, чем плестись в хвосте прогресса.

Я встал и подошел к окну. За стеклом тихо спал лес, укрывшись звездным небом.

Глава 9

Решение

В кабинете комсомольской организации совхоза, небольшой комнате на втором этаже здания правления, стоял обычный письменный стол из карельской березы, покрытый зеленым сукном. На стене висели портреты комсомольских вождей в темных рамках, красный флаг ВЛКСМ и стенд с фотографиями лучших молодых тружеников.

Галина Петровна Морозова сидела за столом в строгом темно-синем костюме и белой блузке, перед ней лежала анкета для поступления на курсы при ЦК ВЛКСМ. Бланк на плотной бумаге с государственным гербом был заполнен аккуратным почерком фиолетовыми чернилами, но на пункте «семейное положение» девушка остановилась.

За окном сгущались мартовские сумерки. Включенная настольная лампа с зеленым абажуром освещала рабочее место мягким желтым светом. На столе стояли чернильница с пером, промокашка, небольшая стопка книг. «Моральный кодекс строителя коммунизма», «Спутник комсомольского работника», журнал «Молодой коммунист».

Галя подняла голову от анкеты и задумчиво посмотрела на фотографию, стоящую в рамке на краю стола. Снимок был сделан месяц назад возле дождевальной машины: она и Виктор Алексеевич стояли рядом, оба улыбались, за их спинами виднелась металлическая конструкция подъемника.

— Замужем или не замужем? — тихо проговорила девушка, вертя в руках авторучку с синими чернилами.

В этот момент дверь тихо скрипнула, и в кабинет заглянула Наташа Сергеевна Комарова, учительница начальных классов местной школы. Девушка лет двадцати пяти, в сером шерстяном платье с белым воротничком, держала в руках стопку ученических тетрадей.

— Галь, можно? — спросила она, увидев подругу за столом. — Что грустная такая?

— Заходи, Наташ, — отозвалась Галя, отложив ручку. — Да вот, думаю над одним предложением.

Наташа прошла в кабинет, поставила тетради на подоконник и присела на стул напротив стола. Заметив официальный бланк, любопытно наклонилась:

— Что за документы?

— В Москву предложение есть, — объяснила Галя, показывая анкету. — На курсы при ЦК ВЛКСМ. Год учебы, стипендия, общежитие. А после, возможно, работа в центральном аппарате.

— Галка, да это же здорово! — обрадовалась Наташа, всплеснув руками. — Москва, центр, карьера! О чем тут думать?

— Да Витя… — Галя вздохнула, снова взглянув на фотографию. — Не знаю, как он к этому отнесется. У нас тут столько планов общих, проектов…

— А что Виктор Алексеевич? — поинтересовалась подруга. — Он же умный человек, должен понимать, что это твой шанс.

— Понимать-то понимает, — кивнула Галя. — Но вчера, когда московские товарищи предложили, он как-то странно отреагировал. Не возражал, но и не поддержал особо.

Наташа придвинулась ближе:

— Галь, а вы с ним серьезно? Я имею в виду, он делал предложение?

— Нет, — призналась Галя, краснея. — Мы просто… вместе работаем, время проводим. Но о будущем он никогда не говорит. Все больше о технике, о планах совхоза.

— То-то и оно, — покачала головой Наташа. — Мужики такие, пока не припрет к стенке, ни о чем серьезном думать не хотят. А жизнь-то идет.

В этот момент в дверь постучали. Три негромких удара, затем пауза.

— Войдите, — сказала Галя, поправляя волосы.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Николай Павлович Лаптев. На нем был строгий костюм темно-серого цвета, белоснежная рубашка с крахмальным воротничком и темный галстук в тонкую полоску. В руках он держал кожаную папку и авторучку с золотистым корпусом.